По ту сторону Тьмы. Где-то здесь... (СИ) - Евгения Владон

испугом и парочкой переломов? Стал бы он сам ждать, когда у неё всё заживёт? Чтобы уже через два-три месяца вернуть её обратно в травматологию с новыми и более свежими переломами…

Твою мать! О чём он вообще думает, и откуда ему лезут в голову столь безумные мысли?

«Оттуда, Ник. Всё оттуда. Из чёрной-пречёрной комнаты. Куда ты так часто любишь спускаться, но упорно делаешь вид, будто ни черта не помнишь из того, что же там происходило.»

— Что остаётся у человека, когда умирает последняя надежда? Что ему делать, Винс? Как ты считаешь? Что мне делать с миссис Хардинг? — похоже, он и вправду тронулся рассудком, раз решил поговорить на данную тему с собственным водителем, полуграмотным латиносом, явно никогда не изучавшего в школе своего провинциального мексиканского городка что-то сложнее начальной арифметики и латинского алфавита.

— На всё воля божья, мистер Хардинг. Думаю, на эти вопросы может ответить только наш спаситель.

Ник кое-как сдержался, чтобы не хохотнуть в голос, но скрыть жёсткого оскала всё же не сумел. Одновременно откидывая голову на спинку пассажирского кресла и ненадолго закрывая глаза, чтобы прогнать вновь нагнавшую его дурноту с бешеным головокружением. И замечая в который раз, насколько сильно он напряжён внутренне. Словно кто-то постоянно держал в тонусе всего мышцы с нервами, пропуская через низ раз за разом электрические разряды переменного тока. Поэтому его так и трясло?

— Извечный религиозный вопрос. Кто же возьмёт на себя этот грех? Дьявол, бог или человек?

— Вам не нужно принимать данное решение прямо сейчас, мистер Хардинг. Не в таком состоянии.

— Мне бы не дали и так этого сделать, Винс. Потому что двадцать четыре часа ещё не прошли, не все анализы собраны, как и не все проведены тесты. Хотя… Зная Мию, она бы и сама сделала что угодно, лишь бы не возвращаться обратно…

Возвращаться обратно ко мне. В этот мир. В эту грёбаную жизнь.

«В тот ад, в котором она все эти годы жила рядом с тобой. Да, Ники?»

Ему хотелось возразить, но в этот раз ничего не получилось. Его будто перемкнуло.

— Тогда нам остаётся молиться нашему господу и верить в невозможное. Поскольку богу всё подвластно. В особенности то, что не подвластно людям.

— Только, пожалуйста, не говори мне о божьих чудесах, о которых ты столько наслышан. Боюсь, в нашей реальности им не место, от слова совсем. Где угодно, но только не здесь и не в нашем мире… Не в этом прогнившем насквозь ублюдочном мире.

Он не стал проверять, смотрел ли на него в этот момент водитель через зеркальце заднего обзора, поскольку чувствовал взгляд немолодого мужчины и без прямого на то подтверждения. И плевать он хотел на то, что сейчас думал о нём Винсент. Скорее, печально качал головой, но не осуждал. А вот жалел и даже сочувствовал — это точно на все пятьсот. То, чего не хотел от него видеть, как и принимать, сам Хардинг.

— Куда мы едем? — Николас ненадолго очнулся, когда почувствовал характерный разворот машины и понял, что они уже какое-то время ехали по Бикман-стрит на северо-восток, в сторону Парк-Роу, чтобы уже оттуда завернуть на Бруклинский Мост.

— Домой. На Сандс-Пойнт. Простите. Я думал, что вы захотите…

— В последнее время ты слишком много начал думать за меня, Винс. Я, конечно, пережил очень тяжёлый удар, но не настолько сильный, который сумел бы отбить у меня остатки мозгов…

Наверное, зря он произнёс это вслух. Будто через звуковую «команду» он только что запустил или активировал весь тот хаос, что происходил с ним сейчас изнутри. И вместо слабого разряда током его ударило, как минимум, шаровой молнией. Причём навылет. Возможно, даже и отключило… на несколько мгновений, пока все мозговые клетки со всеми вспыхнувшими враз нейронами закоротило от запредельного шокового разряда.

Длилось это то ли целую вечность, то ли незримую долю секунду, но вместо знакомого салона собственного автомобиля он увидел перед собой раздельное ветровое окно междугородного автобуса. Старину МСI*, хотя и последней J4500 модели. И, судя по физическим ощущениям, он именно шёл в сторону этого автобуса, а не смотрел на него, как на телевизионный экран в своём недавнем сидячем положении.

— То, что доктор прописал, да, Ники? — и произнёс он свой утвердительный вопрос собственным хрипловатым голосом, поскольку слышал себя изнутри, а не со стороны. После чего прочёл на верхнем электронном табло под ветровым стеклом автобуса надпись заглавными буквами «NY-MONTREAL».

Сидевший за рулём автобуса немолодой водитель с высокой залысиной и прореженной сединой густыми русыми усами просматривал что-то в этот самый момент на своём мобильном и даже не обратил никакого внимания на приближающегося к нему… кого? Ника?

— All the leaves are brown (Листья все завяли,)

And the sky is grey (Небо всё темней,)

I've been for a walk (Я бреду пешком)

On a winter's day. (В этот зимний день.)

I'd be safe and warm (Было б мне тепло,)

If I was in L.A. (Если б был я в Эл-Эй.)

California dreamin' (Калифорния в мыслях)

On such a winter's day. (В такой морозный день.) **

Он это серьёзно? Он реально идёт… босиком по накатанному асфальту крытых платформ междугородного автовокзала Порт-Аторити и напевает «Мечтая о Калифорнии»?

— Ну что, папаша? Подбросишь меня до ближайшей больницы?

Похоже, он попал аккурат на посадку данного рейса, поскольку автобус стоял с открытой передней дверью и большая часть пассажиров уже заняла свои места по купленным до этого билетам. А вот у Ника никакого билета на руках не имелось. Впрочем, как и всего остального. Когда водитель на него посмотрел вместе с близ сидящими свидетелями, у немолодого мужчины не только округлились глаза, но и на несколько секунд пропал дар речи.

— Эм-м… простите, но… в таком виде сюда нельзя!..

— Да ладно тебе, старик. Кого стесняться-то? Подкинешь до больницы и там обязательно что-нибудь себе подыщу. Хотя… может и здесь кто не побрезгует.

Он посмотрел в длинный салон автобуса, уже поднявшись во всей своей красе по всем ступенькам внутрь кабины, и