Мастерская человеков - Ефим Зозуля

Он наметил для Мастерской Человеков целый дом с многочисленными квартирами, пристройками, службами. Камилл удовлетворился училищем, а Ориноко пытался сговориться на окраине города с садоводами. Он хотел арендовать у них для мастерской оранжерею.

Хозяин Мастерской Человеков выслушал и улыбнулся.

— Вы — дети, — сказал он. — Где нам поднять такую штуку! Ведь надо выселить уйму народа. Сколько надо заплатить отступного! И, кроме того, я совсем не убежден в выгодности нашего предприятия. Кто будет покупать или заказывать у нас людей?! Ведь теперь не рабовладельческие времена. Это во-первых. Во-вторых, создание человека связано с хлопотами, с бесконечной возней.

Это не так просто. В-третьих, если будут заказывать людей, то, надо полагать, захотят хороших, полезных, интересных. Ведь сволочей и так достаточно. А как делаются хорошие, интересные люди?.. Вы знаете, как они делаются? Я должен вам сказать правду, что гарантий я дать пока не могу. Правда, секретом делания искусственного человека я овладел вполне. Моих людей вы никак не отличите от рожденных. Но ручаться за хорошее качество тех, кого мы будем делать, — понимаете — ручаться я никак не могу. Черт его знает, как они делаются, эти хорошие люди! Есть, например, несколько железок, смысла которых я никак не постигаю. Малейший изгиб в них, и человек другой. Скажу вам по секрету, друзья мои, что это пока самое слабое место всего нашего предприятия. Боюсь, что у нас будут крупные недоразумения. Нам, скажем, закажут Хорошего человека, обладающего такими-то и такими-то качествами. Мы, разумеется, заказ примем. Раз Мастерская Человеков, так чего там! Надо принять — не так ли? Сделаем его быстро, все будет выглядеть хорошо, человек будет как человек. Он выйдет из мастерской, внешне все будет в порядке, и только мое сердце будет трепетать. Заказан хороший человек, а он, черт его знает, кем может оказаться!.. Он может дом разнести и своих заказчиков загрызть, как тигр, кто его знает! Есть в мозгу серое вещество, которое я никак не могу разгадать — для чего оно. Да не только я. Никто не может! Что мы вообще знаем о мозге человека?! Серое вещество, белое вещество… И все! А какое назначение серого вещества?! Затем, есть и в разных частях тела кусочки, которых я тоже не понимаю. Но ничего! Смущаться нечего! Я уже продумал это дело. Я буду говорить заказчикам: «Давайте, мол, образец». Вот и все! Образец! Да! Мы не боги, сами выдумывать людей не можем. Мы не боги. Мы ремесленники. Давайте образец, мы точно по образцу и сделаем. По образцу и больше никаких! Сделаем точно — и все. В самом деле, ведь мы ремесленники, а не боги! Не так ли? Но меня волнует и другой вопрос: кто нам будет заказывать? О нашей мастерской еще не знают. Пока она станет известной — пройдет немало времени. В жизни ничего быстро не делается. Чем дело проще, тем оно больше встречает препятствий и сопротивлений со стороны людей, будь они прокляты. Так что я не знаю, ребятки, как быть с квартирой. Где мы возьмем деньги?..

— Да, — сказал Кнупф, внимательно выслушавший длинную речь хозяина. Что верно, то верно. Без денег не обойдемся. Но все-таки помещение надо снять и именно то, которое я нашел. А деньги надо заработать сейчас. Это не так трудно. Не бойтесь отсутствия разрешения. Примем несколько заказов, выполним и получим деньги.

— А где мы найдем заказы? — спросил Латун.

Кнупф подумал и сказал:

— По рекомендации знакомых. Так начинают все. Самый лучший врач, которому предстоит большая практика, начинает с того, что лечит двоюродного кума своей прислуги. Стесняться тут нечего. С кого-нибудь надо же начать. Вот у меня, например, есть знакомая девица. У нее есть немного денег, она ищет жениха. Не сомневаюсь, что она закажет его у нас, если мы ей предложим. Она вполне благоразумная девица, зачем ей терять время и рисковать связью черт знает с кем. Если можно заказать жениха, она, разумеется, это сделает. Ей уже двадцать два года, она достаточно искала жениха кустарным способом. Ей это надоело. Если хотите, я даже могу привести ее сейчас.

— Позвольте, — растерялся Латун. — Куда же вы ее приведете? Ведь нужна же какая-нибудь обстановка!

— Никакой обстановки не надо. В вашей комнате все это можно устроить. Расставим все эти колбы, разбросаем тесто, повесим какие-нибудь зеленые занавески, пустим красноватый свет и хватит. В конце концов, она ничем не рискует. Почему ей не попытаться? Она закажет себе жениха, и, если мы ей сделаем такового, она вам с удовольствием заплатит, и мы купим квартиру. Хотите? Я поеду за ней.

Латун пожал плечом и сказал:

— Ладно. Поезжайте.

Решительный Кнупф уехал и через полчаса вернулся с девушкой.

Это была очень хорошая девушка. Все в ней было нормально и даже изящно. Она выглядела привлекательно, как все здоровые, нормальные девушки. Если бы не была известна цель ее прихода, нельзя было бы предположить, что преобладающим ее желанием было поскорее заполучить жениха. Но и в этом тоже, как известно, нет ничего предосудительного, и девушка говорила об этом открыто, располагая к себе простотой своего тона и приятной искренностью:

— Кнупф сказал мне, что здесь можно заказать жениха. Так ли это? спросила она.

— Да, — не без смущения ответил Латун.

Он впервые разменивал великое открытие на объект потребления, и ему было грустно. Эту грусть испытывают все изобретатели, изобретение которых имеет практическое применение. Эдисону, вероятно, очень трудно было видеть — особенно в первый раз — какие-нибудь электрические кастрюли, явившиеся результатом применения на практике принципов использования электричества.

Латун волновался. Волна возмущения и жалости к себе подымалась в нем. В самом деле, стоило ли изобрести такое, о чем даже не могло мечтать человечество, для того, чтобы стоять в позе приказчика перед этой девушкой и выслушивать ее заказ. Черт знает, что происходит!

Но что же делать! Забивший со стихийной силой фонтан целебного источника распродают стаканами. Очевидно, таков закон.

И Латун, чуть-чуть нагнувшись, как нагибается всякий продавец в сторону покупателя, ответил:

— Да, гражданка. Пожалуйста. Это так. Вы можете заказать себе жениха. Какого именно пожелаете?

Молодая девушка без промедления — вопрос был ею, очевидно, хорошо продуман в утренних и вечерних грезах, когда вот эти самые милые пряди волос бывали разбросаны по жаркой подушке, а большие глаза наглухо закрыты отяжелевшими веками, — ответила:

— Знаете, я бы хотела, чтобы он был хороший.

Затем подумала и продолжала:

— Интересный. Хотя, знаете ли, внешность для меня не имеет особого значения.

— Но все-таки, — галантно сказал Латун уже совсем тоном продавца в магазине, — поскольку вы заказываете себе жениха, вы можете это сделать по своему вкусу. Нам все равно, Это не будет стоить дороже.

Ориноко, — находившийся в углу комнаты за зеленой занавеской, чуть не прыснул: Латун говорил так, как говорят о фасоне ботинок. «Торговля остается всегда торговлей», — подумал он.

— Значит, можно заказать по своему вкусу? — спокойно спросила девушка.

— Пожалуйста.

— Ну, хорошо.

И с простотой, возвышающейся, может быть, до поэзии, девушка продолжала:

— Глаза чтобы были как василечки.

Она провела ладонью по лбу и добавила:

— Или как звездочки.

И еще подумав, она продолжала:

— Чтобы он был высокого роста. Красивый. Сильный. Чтобы с ним было хорошо-хорошо… Чтобы были поэзия и настроения…

Еще пауза. И после напряженного, решительного размышления:

— Чтобы был честный, благородный и чтобы хорошо зарабатывал.

— Одну минуточку, — сказал Латун. — Я запишу все это.

Он достал толстую книгу, предназначенную для регистрации заказов, записал все и спросил:

— А как насчет известности? Нужно, чтобы он был знаменитым?

— Пожалуйста. Спасибо. Можно, чтобы он был и знаменитым.

И спокойно спросила:

— А когда он будет готов?

— Зайдите через недельку, — ответил Латун, не поднимая головы, склоненной над книгой.

Глава шестая

Ориноко, Кнупф и Камилл разбрелись по городу в поисках помещения. Все находили, что в одной комнате смешно принимать заказы и особенно изготовлять их.

— Это совершенно невозможно! — восклицали и Ориноко и Камилл с таким видом, точно они были опытными специалистами по изготовлению людей.

Латун отличался нерешительностью. Он явно нуждался в руководстве. Его длинные речи по всякому поводу, а часто и без повода, нисколько, по мнению юношей, не способствовали продвижению величайшего на земле открытия.

Эти юноши были значительно современнее Латуна и меньше придавали значения формальности и законным взаимоотношениям с властями:

— Что там думать и бояться — законы, законы! Законы сами по себе, а мы сами по себе.