Крылья - Кристина Старк

Класс застыл от удивления, а потом лег от смеха. Мне удалось одним махом спасти от насмешек Иду и химичку – от коллективной ненависти. И никто даже не заметил, что голова Лики Вернер остаток урока лежала, посапывая, на парте.

Потом было происшествие на уроке физкультуры. Я так больно подвернула ногу, что в глазах потемнело. А когда темнота рассеялась, обнаружила, что сижу в мускулистом теле одноклассника Витьки Чижова, а пожелтевший от страха физрук пытается привести мое тело в чувство.

– Смотри, Вернер хлопнулась в обморок от боли, – ткнул меня в бок долговязый Гренкин и расплылся в идиотической улыбке. – Круто, да?

– Да пошел ты, – так мрачно прогрохотала я Витькиным басом, что Гренкина тут же как ветром сдуло.

Потом меня разочек «вытряхнуло» на биологии («Лика, голодные диеты – это очень, очень плохо для обмена веществ и вообще для организма!»), на уроке информатики («Откройте окно! Да не на компьютере! Настоящее окно! Вернер снова плохо…»), на уроке физики. («Ковалевская, сбегайте за медсестрой! А вы придержите Лику, чтобы не упала с парты. Все остальные тем временем решают такую задачу: Ковалевская бежит к медсестре по круглому коридору со скоростью двенадцать километров в час. Тело Ковалевской испытывает направленное к центру окружности постоянное центростремительное ускорение…»)

Вот тогда-то до меня наконец начало доходить, что пора бы успокоиться и взяться за дело с другого конца.

* * *

Я начала налегать на витамины «для мозга» и решила заняться укреплением нервной системы: побольше спать, поменьше психовать, гулять побольше, зубрить поменьше. Надеялась, что в мозгу вырастут те самые недостающие связи, которые помогут мне держать мое сознание внутри тела, как у всех нормальных людей. И по мере сил пыталась вывести закономерности, понять, почему меня выбрасывает, на какое время, на какое расстояние от родного тела… Люди с хроническими болезнями, как правило, знают о своих болячках все. То же самое предстояло сделать и мне. Я завела блокнотик, в котором старательно описывала каждый свой «прыжок», включая все, что ему предшествовало. Я решила разобраться раз и навсегда, что же служит спусковым крючком и как всему этому противостоять.

И однажды наконец разобралась.

Мне просто не нужно нервничать.

Мне просто нельзя испытывать боль.

* * *

Примерно в начале весны мне начал звонить кто-то незнакомый и настаивать на встрече со мной. Голос мне не нравился, и моя интуиция подсказывала мне, что от обладателя этого голоса лучше держаться подальше. Но он несколько раз упомянул Феликса, поэтому я не спешила бросать трубку, а внимательно слушала все, что говорил мне этот назойливый тип.

– Кто вы? Может быть, вы знаете, куда пропал Феликс?

– Может быть, и знаю, но это не телефонный разговор, Ликусик.

Меня передернуло от этого гадкого, вульгарного, бесцеремонного «Ликусик».

– Откуда вы знаете мое имя?

– Давай встретимся. Я скажу где.

– Феликс жив?

– Какая ты бойкая, мне это нравится, – проговорил мужик, и я тут же почувствовала, как мой завтрак настойчиво просится наружу.

– Послушайте, за любую информацию о Феликсе мои родители дадут большое вознаграждение, вам следует обратиться к ним, какой вам толк от меня?

– Давай ты придешь, и я удовлетворю твое любопытство.

Бр-р. Тут мне стало совсем не по себе. Я очень хотела получить хоть какую-то информацию о сводном брате, но чувствовала, что знакомые Феликса – это не те люди, с которыми мне стоит встречаться, и что цена, заплаченная за эту информацию, может быть… слишком большой. Я бросила трубку и поежилась: меня вдруг захлестнула уверенность, что в этот момент человек на том конце провода разразился отборнейшими ругательствами.

* * *

Мы сбросили рюкзаки и уселись под тентом школьного кафе. Я, Алька и Ида. Три товарища, три мушкетера, три поросенка – ну, в общем, не разлей вода. Апрель был на исходе, впереди маячили выходные, домашкой особо не загрузили, до экзаменов была пропасть времени, так что жизнь представлялась вполне сахарной.

Алька дымила сигаретой, нервно оглядываясь по сторонам.

– Мой мамуслик открутит мне голову, если узнает… Нет, сначала открутит голову тому, кто продал мне пачку… Нет, сначала арестует его и отлупит электрошокером!

– Электрошокером не лупят, – поморщилась Ида.

– Моя мама лупит.

– Может, она просто не в курсе, как он работает?

Ида листала любимый учебник Сканави, черкая на полях карандашом. Она была похожа на фарфоровую куклу-блондинку ровно до тех пор, пока не открывала рот. В тот момент, когда она начинала говорить, становилось ясно, что у «куклы» внутри не вата с опилками, а как минимум операционная система «Андроид». Ида готовилась к поступлению на математический: три поколения математиков по папиной линии не оставили Идке ни единого шанса быть нормальным человеком. Даже мама-телеведущая не смогла подправить дочери карму.

– Так, Вернер, что происходит, а? Выкладывай.

– А? Что? – встрепенулась я. Видимо, разговор об элекрошокерах уже давно закончился.

– Лика, с тобой все нормально? – подключилась Ида. – Ходят слухи, что… Хотя понятно, что вероятность стремится к нулю…

– Ну? – я перестала жевать и уставилась на подруг в ожидании объяснений.

Те неловко переглянулись.

– Что за слухи еще?!

– Ну, в общем… Говорят, что… Лика, ты беременна? – последнее слово Алька выговорила почти беззвучно.

– Ч-чего? – поперхнулась я. – Что за бред?!

– Ну вот! – воскликнула Ида. – Я же говорила, стремится к нулю!

– Ну сама подумай. В обмороки хлопаешься что ни день, засыпаешь посреди уроков. От физры освободили вообще, – Алька склонила голову набок.

– Слушайте! – начала орать я, но тут же опустилась до шепота. – Я не беременна, понятно?

– Да понятно-понятно. Просто мы волнуемся. Сечешь? – примирительно сказала Ида. – Так что не кипятись.

– И выкладывай, что с тобой, – подытожила Алька.

Мне не хотелось врать тем немногим людям, которые продолжали бы любить меня, даже превратись я в чудовище Франкенштейна. Но этот секрет – мой секрет – был слишком невозможным, слишком ГИГАНТСКИМ для этой реальности. Достать из своего шкафа самый жуткий скелет, сдуть с него пыль и потрясти у подруг перед носом? Ну нет. Я набрала побольше воздуха в легкие.

– У меня болезнь, связанная с… нарушением кровообращения в мозге. Отсюда постоянные обмороки. Сначала нападение в магазине, потом Феликс пропал, я перенервничала, и вот болезнь активизировалась. А до этого не проявлялась, – сказала я, придумывая на ходу.