Посмертная речь Сталина - Сергей Эс

«Почему не даются объяснения его поведения как отражения интересов определенного социального слоя, выросшего на почве советского бюрократизма, исказившего советскую демократию?».

Выражалось пожелание, чтобы ЦК обратился к партии с закрытым письмом, в котором были бы даны необходимые разъяснения в связи с вопросом о культе личности.

По сути, эти отклики типичных «интеллигентов» на зачитывание им доклада Н. С. Хрущева показывают, что интеллигенция — вовсе не мозг и не совесть нации, на какую роль ее представители претендуют. Ее даже Солженицын охарактеризовал словом «образованщина» правильно — поначитались, понаслушались всякого, а думать сами не желают и не умеют, хотя возомнили о себе как об элите, мозге и совести нации. И со времен XX съезда качество интеллигенции как определенной социальной группы, занятой вне «сферы материального производства» или обладающей «свободными профессиями», в России не изменилось. И уж тем более «интеллигенция» — не носительница политической воли народа.

* * *

Саморазоблачение интеллигенции наших дней именно как претендентов на элитарный статус, обеспечивающий качественное превосходство над простонародьем в аспекте потребления социальных благ, в наиболее явной форме выразилось в статье Федора Бурлацкого «Сталин появится из задних рядов. Но пока еще есть время предотвратить его пришествие», опубликованной в «Независимой газете» в рубрике «Книжное обозрение «Ex libris НГ»» еще 22 мая 1997 г.

Признание Ф. Бурлацкого:

«Другое проявление сталинизма — народность. Из триады Уварова — «православие, самодержавие, народность» — Сталин взял два последних, а в конце своей жизни использовал и первое — при нем было открыто 20 тысяч храмов. Народность была во всеобщем образовании и возможности личного успеха — от сохи в маршалы, или в министры, или в академики, или в народные артисты. И чтобы мы ни говорили, уровень жизни после войны постоянно повышался, люди имели гарантированный минимум, бесплатное здравоохранение и отдых».

А через колонку своего текста Ф. Бурлацкий пишет о временах после устранения Сталина:

«Начавшееся после смерти Сталина демократическое движение снова сбилось с пути на такую колею, которая разводит в разные стороны народ и государство, новую элиту и простых людей».

Если вспомнить, что «демос» по-гречески — народ, то, по существу, Ф. Бурлацкий пишет, что демократическое движение сбилось с пути и стало антинародным, вследствие чего народ (простые люди) и государство («новая элита», если говорить его словами, а по существу — интеллигенция), идут разными путями к разным целям.

Если бы Ф. Бурлацкий писал по-русски или хотя бы вдумывался в смысл слов, то он сразу бы увидел, что написал: «народовластное движение сбилось с пути и стало противонародным», после чего осталось бы рассмотреть социальный состав участников этого сбившегося с пути движения и вспомнить афоризмы русского историка В. О. Ключевского: «Истинная цель благотворительности не в том, чтобы благотворить, а чтобы некому было благотворить… Черви на народном теле: тело худеет — паразиты волнуются… Российская интеллигенция — листья, оторвавшиеся от своего дерева: они могут пожалеть о своем дереве, но дерево не пожалеет о них, потому что вырастит другие листья».

То есть история российской интеллигенции повторяется, как дважды два, объяснение чему находим также у В. О. Ключевского в афоризме, начинающем его тетради: «Закономерность исторического явления обратно пропорциональна его духовности», — что и объясняет судьбы российской интеллигенции в прошлом и ее перспективы в будущем, которые так пугают Ф. Бурлацкого.

«Чего же можно ждать в будущем? Все будет зависеть от степени жадности или разумности бюрократической или финансовой элиты. Если она поделится тем, что захватила в 90-х годах, и даст шанс народу жить обеспеченно за хорошую работу, все пойдет, как в Бразилии или Аргентине, — к зависимому капитализму, который ко второй половине XXI века сможет достигнуть нынешнего уровня США или Западной Европы.

Не поделится элита — снова появятся товарищ Ленин или товарищ Троцкий, а может быть, и товарищ Сталин. Вряд ли такой человек будет иметь знакомый нам твердокаменный профиль Г. Зюганова или неистовый облик А. Лукашенко. Скорее всего, он появится откуда-то из задних рядов, как появился Коба, в котором никто не опознал будущего Сталина.

Пока еще есть время предотвратить пришествие «спасителя» в железных сапогах, способного разрубать общественные проблемы и человеческие судьбы. Элита — старая и новая — должна поумнеть, если она не хочет погибнуть и потащить за собой страну в пропасть нового сталинизма».

* * *

Со времени публикации этой статьи прошло много лет. Но какого-либо прогресса в понимании эпохи и перспектив Ф. Бурлацкий не явил, поскольку свою новую статью «Сталин и сталинизм: прошлое, которое не уходит» завершает уже знакомыми нам словами:

«Чего же можно ждать в будущем? Все будет зависеть от степени разумности или жадности бюрократической и финансовой элиты. Если она поделится тем, что получила в 90-х годах, и даст шанс народу жить обеспеченно за хорошую работу, все постепенно пойдет, как в Бразилии или Аргентине, — к зависимому капитализму, который ко второй половине XXI века сможет достигнуть нынешнего уровня стран Западной Европы.

Не поделится элита — угроза ползучего сталинизма, без явного культа и массовых репрессий, может стать реальностью».

Из этого можно понять, что зависимый капитализм типа Бразилии и Аргентины — на протяжении многих лет предел мечтаний бывшего идеолога ЦК КПСС (возможно, что и всю прошлую жизнь: рожденный ползать в творческой импотенции, летать не может и не должен). Представить себе такую возможность, что к середине XXI века Аргентине и Бразилии возможно не от кого будет зависеть, поскольку на Западе более чем достаточно внутренних проблем, каждая из которых способна похоронить глобальную цивилизацию в целом, — это выше интеллектуальных возможностей Бурлацкого.

Но если бы в 1985 г. направленность перестройки определяли те, кто вел КамАЗы по дорогам СССР с портретами Сталина на лобовых стеклах, то мы жили бы уже сейчас иначе, не имея дел с теми проблемами, неразрешенность которых ныне ставит вопрос о существовании России и ее народов в будущем. Однако направленность перестройки определяла интеллигенция, к которой принадлежали и явные антикоммунисты разного толка, и разложившиеся марксисты-ленинцы, и более стойкие к разложению (потому что далее морально и нравственно в сфере идеологии разлагаться некуда) марксисты-троцкисты (и Ф. Бурлацкий среди них), и совсем не способные к дальнейшему разложению бюрократы.

Интеллигенция, бывшая у власти, в те годы также видела КамАЗы с портретами Сталина, но, тем не менее, начала новую кампанию по развенчанию и искоренению «сталинщины». Поскольку Ф. Бурлацкий спустя 12 лет после начала перестройки (в 1997 г.) был вынужден взяться за тему живучести сталинизма сызнова, это выражает то обстоятельство, что перестроечная марксистская и буржуазно-«демократическая» интеллигенция на фронте идеологической борьбы оказалась неспособной победить сталинизм, который все время после XX съезда просто молчаливо присутствовал в обществе. Если бы сталинизм все это время вел активную просветительскую деятельность, то дела у его противников были бы совсем плохи.

Как показала антисталинская пропагандистская кампания по поводу юбилея XX съезда, за время, прошедшее с 1997 г., когда Ф. Бурлацкий выразил «элитарную» — меньшевистскую — обеспокоенность грядущим возрождением «сталинизма», а по существу — большевизма, российская «элита» по-прежнему пребывает в пропагандистском тупике, характеризуемом не только просторечно-шашечным термином «сортир», относительно недавно введенным в политический лексикон.

«Секретный» доклад Хрущева

Хотя текст доклада Н. С. Хрущева на XX съезде по завершении съезда не был опубликован в СССР, но ясно, что скрыть сам факт выступления было невозможно: надо было быть безнадежными идиотами или «косить» под идиотов, преследуя некие цели, для того чтобы прочитать доклад в тысячной аудитории, а потом объявить доклад «секретным» и еще спустя некоторое время зачитать доклад во всех партийных организациях страны, заменив на нем гриф секретности на гриф «не для печати», обладающий весьма размытым правовым статусом.

Поэтому сразу же по завершении съезда поползли слухи о том, что Н. С. Хрущев на протяжении нескольких часов докладывал съезду нечто как бы «секретное», и началась охота зарубежных журналистов и разведчиков за текстом доклада. Эта охота увенчалась успехом потому, что, судя по всему, успех был запрограммирован самими же инициаторами выступления Н. С. Хрущева с этим докладом. И уже 4 июня 1956 г. текст как бы «секретного» доклада Н. С. Хрущева на закрытом заседании XX съезда был опубликован «Нью-Йорк Таймс», а двумя днями позднее — парижской газетой «Монд». В СССР в 1959 г. было решились тоже опубликовать этот доклад, но впоследствии его публикация была остановлена на стадии верстки.