Горький хлеб (Часть 4) - Валерий Замыслов

- Ушли из села подушкинские крестьяне. Митрий Капуста намедни наведывался. Быть бы беде, да Афоня Шмоток уберег. Споил вином Митрия, а беглые в леса подались. Покуда там отсиживаются, - пояснил Семейка.

- Совсем, что ли, сошли? - забеспокоился приказчик. Еще бы! Сколько денег на них ухлопал. Андрей Андреевич за такие убытки не помилует. Придется из своей кубышки князю деньги возвращать за недосмотр. Впросак попал с чужими мужиками.

- В бору спрятались, а ребятенки на селе остались, - успокоил приказчика Семейка и, метнув угрюмый взгляд на челядинца, зашагал прочь.

- Пошто Калистрату Егорычу не поклонился? - сердито крикнул ему вслед Мокей, припомнив, как отстегал его кнутом Семейка на княжьей ниве.

Семейка, не оглядываясь, подошел к своему срубу и взялся за топор.

- Поучить бы надо нечестивца, Калистрат Егорыч. Без поклона отошел, вновь своеволить зачал.

- Потом, потом, Мокеюшка, - рассеянно вымолвил приказчик и добавил озабоченно: - От Капусты одним винцом не отделаешься... А холопы куда глядели? Пропустили Митьку в вотчину. Батогами, окаянных!

И впрямь после обедни вновь нагрянул из своей деревеньки Митрий Капуста с двумя дворовыми. Бледный, опухший, прискакал к приказчиковой избе, спрыгнул с коня и загромыхал пудовыми кулачищами в калитку.

Из оконца выглянул Мокей и тут же заспешил к Калистрату. Приказчик оробел. Дрожащими пальцами застегнул суконный кафтан, приказал:

- Прихвати с собой саблю да пистоль. В случае чего пали по супостату.

Как только Мокей открыл калитку, Митрий Флегонтыч ринулся во двор и, схватив Калистрата за ворот кафтана, свирепо закричал:

- Вор! Подавай мне мужиков, дьявол!

Мокей поспешно выхватил из-за кушака пистоль, надвинулся на Капусту.

- Не балуй. Стрелять зачну.

Митрий Флегонтыч отшвырнул от себя приказчика и, тяжело дыша, хватаясь рукой за грудь, опустился на крыльцо.

- Без ножа зарезал, дьявол. Ко мне хитрой лисой подъехал, а крестьян к себе переманил. У-у, злыдень!

- Знать ничего не знаю, сердешный. Ехал в монастырь с дарохранительницей к настоятелю да святым мощам поклониться. А до твоих людей мне и дела нет. Сами сюда переметнулись, батюшка.

- Врешь, дьявол. На пытке у мужиков дознаюсь, по чьему наговору они в бега подались, Сыщется твоя вина - самолично паршивую башку срублю. А потому отдавай моих крестьян добром.

- Да ты поостынь, сердешный. Мужиков твоих я и в глаза не видел. Нет их в вотчине. На вольные земли ушли, сказывают. А коли не веришь - пройдись по избам, Митрий Флегонтыч.

- Опять-таки брешешь. Упрятал до поры до времени. Ты хитер, но и у меня башка не для одной бороды красуется. Корысть твою насквозь вижу. Подавай мужиков. Я последний раз сказываю! - снова закричал Капуста и потянулся к сабле.

Калистрат Егорыч испуганно втянул голову в плечи, забегал глазами и бороденкой затряс.

Мокей заслонил собой приказчика и направил пистоль в грудь Капусты.

- Не замай мово господина, Капуста. Сам сгину, но и тебя лишу, страшно выпучив глаза, хрипло проронил челядинец.

- У-у, семя воровское! - вздымая кулачищем над головой, выкрикнул Митрий Флегонтыч и, громко хлопнув калиткой, вышел на улицу. Холопам сказал:

- Айда по избам да баням. Чую, здесь беглый люд прячется.

Однако своих крестьян Митрий Флегонтыч в селе так и не обнаружил. И лишь в избе Исая Болотникова едва не произошла заминка. Когда Капуста с холопами вошел в избу, Болотников и Пахом Аверьянов сидели на лавке и чинили порвавшийся бредень, а возле них шумно гомонили с десяток чумазых, полуголых ребятишек.

Митрнй Флегонтыч одному из холопов приказал проверить конюшню и баню, а сам, пытливо взглянув на мужиков, приступил с расспросами.

- Говорите без утайки, где моих крестьян спрятали?

Исай отложил моток дратвы с колен, поднялся с лавки и немногословно ответил:

- Сеятелей твоих в вотчине нет, государь.

- Куда же они подевались, старик? Правду молвишь - полтину отвалю.

- Русь велика. От худого житья есть где укрыться. А полтину спрячь. Не к чему это...

- Воровское семя! - зло проговорил Капуста и хлопнул дверью.

В избе остался дворовый лет тридцати, приземистый, светло-русый, в драной сермяге и лыковых лаптях. Подошел к одному мальчонке, подтолкнул его к светцу.

- Ты, Филька?

- Я, дяденька Гурьян, - улыбнувшись, отозвался малец.

- А тятенька твой Карпушка где?

Исай из-за спины холопа погрозил Фильке кулаком, но мальчонка не приметил этого и бойко выговорил:

- Тятенька вчера в избу к нам приходил. Полную шапку голубиных яиц приносил да сморчков. Эге-гей, как поснедали! А теперь тятька мой в лесу с мужиками сидит. Ух, как Капусту боится! А завтра сызнова заявится.

После этого селяне удрученно опустились на лавку. Все пропало. Не миновать теперь беды.

Гурьян, натянув на голову шапку, пошел к выходу. Обернулся в дверях. Дрогнула светло-каштановая борода в скупой улыбке.

- Не пужайтесь, православные. Нет худа без добра. Токмо сорванцов упредите, а то лишне наговорят. Так и быть умолчу. Сам-то все подумываю, как бы от Митрия сбежать. Ну, прощевайте.

Когда челядинец вышел из избы, мужики переглянулись и облегченно вздохнули.

- Ну, сразил ты нас, постреленок, - слегка шлепнув Фильку по затылку, промолвил Пахом Аверьянов. - Отец-то смирный, а этот ишь какой шустрый. Хорошо еще дворовый праведным оказался.

- Мир не без добрых людей, Захарыч. Холопам не сладко у Капусты живется. Ободрались, обнищали, сидят на трапезе скудной, - проронил Болотников.

В конце села Капуста повстречался с Афоней. Бобыль поспешно скинул с головы колпак, низко поклонился и молвил весело:

- Во здравии ли, батюшка? Не угодно ли чарочку?

Узнав мужичонку, Капуста стеганул его кнутом и разгневанно рявкнул:

- Прочь с дороги, дьявол!

Афоня поспешно шмыгнул в избу. Схватившись рукой за обожженное плечо, проворчал:

- Замест спасибо да в рыло.

А Капуста повернул коня и сердито бубнил в бороду:

- Сей мужик - всему помеха. Споил, злыдень. До сей поры в глазах черти пляшут. Ввек экого зелья не пивал.

Подъехав к приказчикову тыну, Митрий Флегонтыч вновь загромыхал по калитке кулачищем. Из оконца выглянул Мокей, прогудел:

- Нету Калистрата Егорыча.

- Куда подевался твой козел паршивый?

- Не ведаю, - изрек челядинец и захлопнул оконце.

Митрий Флегонтыч выхватил из-за кушака пистоль, выпалил поверх тына и, зло чертыхаясь, поскакал в свою деревеньку. И уже по дороге решил - немедля ехать к боярину Борису Годунову, к заступнику дворянскому.

Когда Капуста умчался из села, Калистрат Егорыч, творя крестное знамение, появился на крыльце - напуганный и побледневший.

- Едва богу душу не отдал, Мокеюшка. Под самое оконце из пистоля супостат бухнул. Глянь - дробинки в венце застряли. Еще наезд - и на погост угодишь с эким соседом.

- Оборони бог, батюшка. Холопов, что в дозоре стояли, поучить бы надо...

- Вестимо так, сердешный. За нерадивую службу - высечь батогами.

- Все сполню, батюшка. Да и сам поразомнусь, хе-хе.

Приказчик побрел в избу, темными сенями поднялся в свою горницу. Смахнул рукой дюжину кошек с лавки, опустился, задумался. Капуста дворянин крутой, так дело не оставит. Царю будет жалобиться. Надо бы князя упредить... А мужичков надлежит из лесу возвратить. Неча им без дела сидеть. Мало ли страдной работы в вотчине! Да и порядные грамотки пора на новых крестьян записать.

Калистрат Егорыч кинул взгляд на сундучок под киотом да так и обомлел. Сундучка на месте не оказалось. Ткнул кулаком густо храпевшую Авдотью по боку. Та и ухом не повела. Тогда Калистрат Егорыч больно дернул бабу за космы. Авдотья фыркнула губами, подняла на супруга заспанные глаза.

- Где сундучок, Авдотья? - вскричал приказчик.

Баба потянулась, шумно зевнула, свесила ноги с лежанки.

- Чево тебе, осударь мой?

- Где, говорю, сундучок с грамотками, неразумная?

- Да под киотом, где ж ему больше быть, батюшка, - вымолвила Авдотья и вновь повалилась на пуховики.

У приказчика даже руки затряслись. Снял со стены плеть, огрел сонную бабу по широкой дебелой спине и заметался по горнице.

И вскоре вся изба ходуном заходила. По сеням и чуланам забегали сенные девки, по амбарам и конюшне - дворовые холопы.

Через полчаса, насмерть перепуганный приказчик, повалился перед божницей на колени и, роняя слезы в жидкую бороденку, заголосил тонко, по-бабьи:

- Пришел мой смертный час. За какие грехи меня наказуешь, осподи? Верой и правдой тебе и господину служил, живота своего не щадя...

На шум прибежал Мокей. Глянул на хозяина и ахнул: валяется на полу Калистрат Егорыч и горькими слезами заливается.

- Ох, беда приключилась, Мокеюшка. Выкрали грамотки с мужичьей кабалой. Кинет теперь меня князь в темницу.

Челядинец растерянно заходил по горнице, глазами изумленно захлопал.

Пришел в себя приказчик не скоро. Затем битый час пытливо выспрашивал Авдотью и дворовых, но те ничего толком сказать не могли и лишь руками разводили.