Мародеры. Как нацисты разграбили художественные сокровища Европы - Андерс Рюдель

Итогом следующей франко-германской войны (1870–1871), в которой Франция потерпела унизительное поражение, стало не только образование Германской империи под эгидой Пруссии, но и стремительная индустриализация немецкой экономики и мощный экономический рост. В истории Германии этот период получил название Gründerzeit, «эпоха основателей» (имеются в виду предприниматели – основатели новых предприятий и целых отраслей экономики). Всего за несколько десятилетий Германия из аграрного государства превратилась в одну из ведущих промышленных стран мира. В начале XX века 50 % всех электрических приборов на мировом рынке были немецкими. С 1871 по 1911 годы население Германии выросло с 41 до 65 миллионов. Население Берлина увеличилось вдвое – с одного до двух миллионов. Люди покидали деревни и ехали в города.

Однако объединение Германии, ускорившее индустриализацию, не было стихийным процессом – за ним стояла та же аристократическая элита, что управляла независимыми германскими княжествами. И новый государственный аппарат Германской империи исповедовал скорее аристократические, нежели либеральные ценности. Можно провести параллель с развитием Японии – страны, которая через много лет станет союзником нацистской Германии. Индустриализация Японии тоже была запоздалой и вынужденной, навязанной со стороны. Японская аристократия и дворянство (самураи) влились в новый государственный и военный аппарат. В обеих странах сохранились старые феодальные структуры власти, в то время как некоторые другие аспекты социального устройства буквально перепрыгнули в будущее. В обоих случаях это породило страдающее некоторой двойственностью общество, которое приняло модернизацию (экономический и технический прогресс), но отвергло модерн (прогресс социальный и индивидуальный).

Стремительное экономическое развитие вызвало в немецком обществе сильное социальное и политическое напряжение. Довольно быстро окрепло рабочее движение, представлявшее угрозу политической гегемонии грюндеров («основателей»). Индустриальное общество нуждалось в человеке нового типа, а появление таких людей грозило разрушить «естественный», «предписанный Богом» старый порядок. Духовный мир, основанный на религии и германской мифологии, терял свои позиции – и многие усмотрели в этом угрозу немецкой культуре.

Центральным понятием необыкновенно мощной обратной реакции стало понятие Völkische («фёлькише»), которое можно перевести как «подлинно народное». Слово Vцlkische стало паролем для многочисленных более или менее организованных групп, союзов и организаций, сочетавших идеи романтизма с фанатичным национализмом. Все они разделяли представление о немецком народе как о нации, объединенной кровным родством. Язык, раса, родной край (Heimat – Родина) и уникальный культурный дух, подобно цементу, связывали воедино немецкий народ. Главными носителями Vцlkische считались немецкие крестьяне, которых формировала немецкая почва с эпохи переселения народов.

Угрозу Völkische представляли города с их марксизмом, либерализмом и, конечно, инородной еврейской кровью. Веками живущие на своей земле крестьяне противопоставлялись «космополитичным», «безродным» евреям, обитающим в городах. Немецкие крестьяне часто изображались как жертвы хитрости и обмана со стороны «городских евреев».

Понятие Völkische сыграло большую роль в становлении фашистского движения в Германии. Один из ранних примеров – Пангерманский союз, основанный в 1891 году. В него вошли представители немецкой элиты, которые открыто пропагандировали идеи расового превосходства, агрессивный милитаризм и необходимость расширения жизненного пространства (Lebensraum) немецкого народа, а для этого требовались новые территории. Многие члены союза были учителями, распространявшими националистические идеи в школах.

Именно на этом фоне следует рассматривать успех книги «Рембрандт как воспитатель». Лангбен уловил дух времени, и книготорговцы, рекламируя его книгу, назвали ее самым важным политическим трактатом века.

Книга «Рембрандт как воспитатель» появилась в тот момент, когда слишком стремительное развитие страны породило у многих ощущение духовного вакуума, ощущение, что в «эпоху основателей» было потеряно что-то очень важное. Романтический идеализм с его верой в вечные универсальные ценности стал казаться противоядием от бездушного материализма эпохи индустриализации. Культура должна спасти душу. Лангбен считал, что на смену научной эпохе вскоре придет эпоха художественная. Он возлагал надежду на неиспорченную молодежь и предсказывал, что будущее – за лидером, который будет и политиком, и художником одновременно. Лидером, который поможет Германии занять место, причитающееся ей по праву, – место Magister Mundi, Владыки мира.

* * *

В начале декабря 1930 года Йозеф Геббельс в сопровождении нескольких молодых штурмовиков из СА вошел в берлинский кинотеатр на Ноллендорфплац, 5. Здесь показывали американскую экранизацию романа Эриха-Марии Ремарка «На Западном фронте без перемен», вышедшую в прокат через год после появления книги.

Будущий министр пропаганды занял место на балконе, чтобы держать в поле зрения весь зал. Едва начался фильм, как штурмовики, рассевшиеся внизу, по приказу Геббельса стали выпускать белых мышей, бросать в зрителей зловонные бомбочки и осыпать их каким-то порошком, от которого люди начинали безудержно чихать. Публика в панике разбежалась.

То же самое повторилось и на следующий день. Суровые молодые люди в коричневых рубашках срывали сеансы и в других кинотеатрах. Не прошло и недели, как власти Веймарской республики рекомендовали прекратить показ фильма. Нацисты и другие правоконсервативные группы были возмущены пацифистским посылом Ремарка, а главное, тем, что он развенчивал так называемую «легенду об ударе кинжалом в спину» (Dolchstoßlegende) – популярный в народе и особенно среди нацистов миф о том, что Первая мировая война была будто бы проиграна не в окопах на полях сражения, а дома, на родине, из-за удара в спину, подло нанесенного немецкому народу саботажниками из числа марксистов и евреев (хотя на самом деле ноябрьский переворот 1918 года стал прямым следствием неудач на фронте, лишений военного времени и всеобщего недовольства военным командованием). В политической пропаганде Гитлера этой легенде отводилось центральное место.

В романе Ремарка война была проиграна на фронте. Такой подход противоречил идеологии милитаризма, воспевающего военные подвиги.

Цензура была тревожным знаком. За несколько месяцев до этого, в сентябре 1930 года, нацистская партия стала второй по численности политической партией Германии – и это притом, что еще два года тому назад НСДАП (Национал-социалистическая немецкая рабочая партия) была мало кому известной правоэкстремистской партией, которую поддерживали 2,6 % избирателей. В 1930 году голоса Гитлеру отдали уже более шести миллионов немцев. Финансовый кризис вынудил народ прислушаться к нацистам. Культурная война началась.

Уже в начале 1930 года книги Ремарка были запрещены в Тюрингии, где НСДАП вошла в местное земельное правительство. Также под запрет попали музыка Стравинского и фильмы Эйзенштейна. Но главным врагом было объявлено современное изобразительное искусство. Новый министр внутренних дел и образования Тюрингии, нацист Вильгельм Фрик, приказал убрать произведения Пауля Клее, Отто Дикса, Франца Марка и Эмиля Нольде из основной экспозиции Веймарского замка в подвал. Культурно-политическая программа Фрика шла под девизом «Против негритянской культуры за немецкую народность».

Неприятие модернизма усилилось еще в конце 1920-х. На национальном уровне самым непримиримым участником культурной войны был Боевой союз за германскую культуру (Kampfbund für deutsche Kultur, KfDK). Образованная в 1928 году, эта организация с воинственным названием привлекала в свои ряды нацистов, интеллектуалов и просто людей с консервативными вкусами. А главное, под крышей KfDK консолидировалась националистическая идеология Vцlkische. В многочисленных «подлинно народных» организациях состояли сотни тысяч членов, и нацисты изо всех сил стремились заручиться их поддержкой. Важной целью союза было подчеркнуть интеллектуальную и культурную составляющую нацистской идеологии. Боевой союз за германскую культуру проводил культурно-политическую программу в духе Юлиуса Лангбена. Среди наиболее известных членов союза была поклонница Гитлера Винифред Вагнер, вдова Зигфрида Вагнера, сына композитора. В союзе также состояла Ева Чемберлен, дочь Рихарда Вагнера и вдова британского философа-расиста Хьюстона Стюарта Чемберлена. Работа Чемберлена «Основания XIX столетия», в которой утверждалось, что немецкая («тевтонская») раса – преемница и носительница идеалов античности, входила в нацистский канон. Чемберлен утверждал, кроме прочего, что Ренессанс был явлением исключительно германским, что за ним стояло дворянство Северной Италии, по происхождению исключительно германское, которое лишь позже подверглось расовому смешению и деградировало.