Одна маленькая ложь - К.-А. Такер

Ирландка.

– Эштон называл меня Ирландкой. Почему?

– Не знаю, Ливи. Вот напьешься в другой раз, и сама его расспросишь.

Закатываю глаза, но спор не продолжаю. Одна мысль все не дает мне покоя.

Ирландка.

Ирландка.

Распахиваю глаза и стягиваю простыню с лица.

– По-моему, у Эштона на ягодице татуировка «Ирландка». Верно?

Повисает пауза. А потом Кейси садится и с горящим от возбуждения глазами выпаливает:

– Ну, конечно же! А я и забыла! – И они с Риган начинают хохотать. – Как же я могла об этом забыть! – Она грозит мне пальцем. – Ну и сестренка у меня! Сразила наповал такого самца! – И она хлопает в ладоши с безудержной радостью. Веселится, как четырехлетний малыш в предвкушении сладкой ваты. – Молодец! – Она показывает мне большой палец, и немного погодя я хлопаю ладонью о ее ладонь. – Ливи, ты все еще о чем-то сожалеешь? Прикинь, каково будет этому типу, когда он сообразит, отчего у него саднит задница…

Риган хохочет до слез, наверняка уже косметика вся поплыла, и смеется так заразительно. Скоро уже вся двухъярусная кровать сотрясается от дружного хохота над роскошным капитаном команды по гребле и его расписанной ягодицей.

И хотя мне неприятно и трудно признаться даже себе самой, приходится признать, что прошлой ночью я оттянулась.

По полной.

* * *

К трем часам мне становится намного лучше. Настолько лучше, что запах кофе и свежей выпечки в уютном местном кафе, куда мы зашли перекусить, уже не вызывает приступа тошноты. Но теперь на смену похмелью приходит грусть.

Сегодня сестра уезжает.

Разумеется, мы будем общаться: есть эсэмэски, телефонные звонки и электронная почта, и даже скайп, и через несколько недель я полечу на свадьбу Шторм и Дэна, но… Но это все не то. Я помню, как скучала по сестре, когда она два месяца была в клинике доктора Штейнера. У меня словно вырезали кусок сердца. Помимо этих двух месяцев, я видела сестру каждый божий день.

Даже когда она была в реанимации после аварии, даже когда у нее были проблемы с алкоголем и наркотиками, даже когда она подрабатывала вечерами в баре, все равно, каждую ночь я заглядывала к ней и видела ее лицо. Чтобы убедиться, что она не умерла и я не одна в этой жизни.

Я знала, что этот день настанет, но от этого не легче. И вот я стою, и у меня такое ощущение, что я что-то теряю. Словно прощаюсь с частью своей жизни, которую уже не вернешь.

– Ну что… – Кейси, с натянутой улыбкой стоя у дверцы такси, смотрит на меня блестящими голубыми глазами. Моя сестра не любит плакать. Даже после всего, что нам довелось испытать, когда она заходила так далеко, Кейси умудряется с помощью юмора отодвинуть грусть в сторону. Хотя сейчас я вижу, как из уголка ее глаза вытекает слезинка. – Сестренка ты моя, – бормочет она, обхватывая меня за шею и притягивая к себе, пока мы не стукаемся лбами. – Ливи, у тебя все получилось.

Я улыбаюсь в ответ.

– Нет, это у нас все получилось. – Если бы три года назад сестра оставила меня у тети Дарлы и дяди Рэймонда, ей было бы намного легче. И ее никто бы не осудил за это. Тогда бы ей не пришлось взвалить на себя такую ответственность, кормить лишний рот. Да любой бы так и поступил на ее месте в подобной ситуации – просто ушел бы, не оглянувшись. Но только не Кейси. – Да если бы не ты… – говорю я, но Кейси останавливает меня суровым взглядом.

– Нет, Ливи, я тут ни при чем. Просто твоя незадачливая сестра – жертва аварии – непонятным образом, каким-то чудом умудрилась не пустить под откос твое будущее своим дерьмовым примером. – Кейси закрывает глаза и шепчет: – Это я тебе обязана. Всем. – Она обнимает меня. – Не забывай, я не так уж далеко. Если я тебе понадоблюсь, ты только дай мне знать, и я сразу прилечу. Договорились?

– Кейси, со мной все будет в порядке.

– Но если нет, я всегда рядом. Договорились?

Молча киваю, боюсь расплакаться.

В кармане раздается рингтон – пришла эсэмэска. Наверное, это Шторм – она единственная, кроме Кейси, кто пишет мне эсэмэски. Достаю телефон и читаю:

«Скажите, вчера ночью вы совершили нечто, для себя нехарактерное?»

– Нет, ну что это за издевательство? – выпаливаю я.

– А в чем дело? – Кейси хмурится и заглядывает через мое плечо в экран телефона.

– Ну, какой доктор пишет своим пациентам эсэмэски? – говорю я и тут же мысленно поправляю себя: я вовсе не пациент.

– У тебя пять минут на ответ, а то он сам позвонит. Впрочем, ты уже в курсе, да?

Я киваю. Теперь я знаю: доктор Штейнер очень терпелив. но хочет получить ответы.

– Ну и что мне ему ответить?

Сестра пожимает плечами и ухмыляется.

– По опыту могу сказать, что доктор очень любит сюрпризы.

– Ну что, этого добра у меня для него навалом.

Сестра стоит, сложив руки на груди, а я печатаю ответ:

«Я выпила столько джелло-шотов, что с лихвой хватило бы наполнить маленький бассейн, а потом чуть не переломала руки-ноги, отплясывая брейк-данс. Теперь меня украшает татуировка, и, не будь у меня видео на память, я бы решила, что мне ее накололи в темном переулке грязными иголками. Довольны?»

Нажимаю «отправить», и сердце у меня екает. Доктор все время говорит, что я должна эффективнее использовать свой внутренний сарказм, которым я, по его наблюдениям, обладаю.

Через десять секунд приходит ответ:

«Неплохо для начала. А с парнем общались?»

Стою с вытаращенными глазами, осмысливая реакцию доктора на богатую событиями прошлую ночь.

А сестра, воспользовавшись моментом, выхватывает у меня телефон.

– Кейси, что ты делаешь! – Я гоняюсь за сестрой вокруг такси, а она ловко ускользает от меня, без остановки набивая сообщение. Не знаю, как ей это удается, но у Кейси море талантов. Только нажав «отправить», она элегантным движением швыряет мне телефон. Я с трудом ловлю его и тут же смотрю, что она натворила:

«Я не только общалась с парнем, но еще видела два пениса. Один из них принадлежал голому типу, которого я обнаружила утром у себя в комнате. У меня есть снимки. Хотите взглянуть на самый удачный?»

– Кейси! – кричу я и шлепаю ее по плечу.

В этот момент приходит ответ:

«Рад, что у Вас появились друзья. Поговорим подробно в субботу».

Несколько секунд мы молчим, пока я переживаю это потрясение, а потом начинаем дружно хохотать. И этот смех скрашивает наше прощание.

– Ну ладно, мне пора, а то самолет улетит без меня, – говорит Кейси и снова меня обнимает. – Иди с богом и твори свои ошибки.

– Думаешь, вчера ночью мало натворила?

Кейси подмигивает.

– Вчера ты не сделала ни одной ошибки. – Она открывает дверцу, машет мне рукой и садится на заднее сиденье. И все машет и машет в заднем окне, положив подбородок на подголовник, пока такси не скрывается за поворотом.

Глава четвертая. Сожаления

Не сомневаюсь, большинство девчонок делают все, чтобы подстроить очередную встречу с Эштоном Хенли, если им довелось напиться и пообжиматься с ним в темном уголке.

Но я не такая.

И у меня нет ни малейшего желания общаться с ним, пока я учусь в Принстоне.

К сожалению, судьба распорядилась иначе: у меня было всего два спокойных дня.

Выстояв очередь в книжном магазине, спешу в общежитие, чтобы оставить там тонну учебников и успеть на автобусную экскурсию по кампусу. Хочу узнать как можно больше о его истории, насчитывающей уже два с половиной века, и красивейшей готической архитектуре. Так что времени у меня в обрез.

Ну и, конечно же, именно в такой момент попадаю в засаду.

– Что у тебя там, Ирландка? – Ловкая рука вытягивает перечень моих учебных курсов, засунутый между книжками и моей грудью, задевая ключицу, и я невольно вздрагиваю.

– Ничего, – бормочу я, не собираясь вступать в какие бы то ни было дискуссии. А он уже изучает список предметов, с задумчивым видом покусывая чувственную нижнюю губу. Мне остается лишь смириться и ждать, ну и, пользуясь случаем, обратить внимание на то, что я упустила в темноте и пьяном угаре. Когда была полуголая и меня загнали в угол. Как оказалось при свете дня, волосы у Эштона не черные, а темно-каштановые. Густые брови в идеальном порядке. А глаза не просто карие, а с зелеными крапинками. И ресницы у него длиннющие, густые и загнутые…

– Ирландка?

– Что? – Я отвлекаюсь от своих мыслей, а он смотрит на меня с ухмылкой, будто сказал мне что-то важное, а я так увлеченно его разглядывала, что не расслышала.

Так оно и было.

Прочищаю горло и чувствую, как уши, а потом и все остальное заливает румянец. Мне хочется спросить, почему он называет меня Ирландкой, но вместо этого просто переспрашиваю:

– Что ты сказал?

На мою удачу, он меня не подкалывает, а спрашивает:

– Как татуировка? – И осторожно кладет на место листок, снова задевая пальцем ключицу. А я снова вздрагиваю от его прикосновения.