Внимание: граница! - Георгий Сырма

— Вижу, что баи.

— О ций, шо старшой, черный, — Омар Оспанов, чоловик нечистый. Вин всим голова.

Вспомнил я все, что слышал об этом человеке, и решил приглядеться к нему поближе.

— А этот, очень толстый, бритый? — спросил я хозяина.

— Це Кзылбай.

К вечеру ко мне вдруг заявился Мушурбек. Я очень обрадовался ему: ведь мы не виделись с ним целых два года. Но держался он так, словно мы едва знакомы. На мое радостное приветствие и вопрос, как он здесь очутился, ответил сдержанно:

— Лошадь ищу. Хороший иноходец. Уздечка есть, а лошади нет.

Хозяин-украинец с любопытством рассматривал его, сочувствовал, что тот потерял коня.

Только когда украинец вышел, Мушурбек улыбнулся мне:

— Да я и не ищу лошадь. Большой разговор есть.

— Откуда ты узнал, что я здесь?

— Новый начальник сказал. «Мушурбек, — сказал он мне, — ты знаешь, что твой первый друг приехал, он теперь будет начальником другой заставы». Я к тебе с новостями.

— В чем дело, Мушурбек?

— Ты знаешь Касымбая. Знаешь Зайсан. Десять дней назад сказала мне Зайсан, что Касым вернулся от бая Оспанова. Договорились нападать на соседнюю заставу, угонять много скота за границу.

— Спасибо, Мушурбек. От всей Советской власти спасибо. А у меня к тебе дело есть.

— Я всегда готов тебе помочь.

— Несколько месяцев назад у нас на заставе пропало два пограничника — Волков и Абдулин. Я сюда приехал, чтобы разыскать их следы. Абдулин — казах, из здешних мест. Ты казах. Тебе, как своему, быстрее, скажут. Поезди по аулам, «поищи» еще своего коня. Говори, что конь у тебя был серый в яблоках. На таком коне уехал и пропал Абдулин.

— Я сделаю все, что смогу.

— Только будь осторожен, Мушурбек. Очень дорог ты мне.

Мушурбек улыбался:

— За меня не бойся. Сам будь осторожный.

На другой день я отправился в аул на праздник.

На большом поле, уже собрались джигиты в чапанах[6], в шелковых рубашках, на хороших конях. Должна была состояться народная казахская игра — «козла кокпер»[7], Участники игры и зрители — все были на лошадях. Приехали на это состязание не только жители этого аула, но и ближайших сел.

Проезжая в толпе на своем гнедом, я слышал разговоры:

— Это начальник пограничников. Он сам сегодня играть будет.

— Разве русские умеют играть в «козла-кокпер»?

— Сегодня особая игра. На одной стороне играет бай Оспанов, на другой — начальник.

— А что, вместе с начальником и его пограничники будут играть?

— Нет. Начальник дал согласие играть вместе с молодыми джигитами нашего аула.

— Хороший конь у начальника.

Посреди поля лежала туша козла. Тот, кто сумеет отбить у противника тушу козла и доставить ее к зрителям, побеждал в соревновании.

Я подъехал к группе молодых джигитов, с которыми мне предстояло играть в одной команде, расспросил о настроении, о здоровье, пригласил их на концерт, устраиваемый вечером в селе комсомольцами совместно с пограничниками. Молодые казахи улыбались:

— Джахсы! Хорошо!

— Рахмет!

Подскакал на своем красавце скакуне Оспанов:

— Ну, что же, начнем, начальник?

— Давайте начнем!

Группами по пятьдесят человек мы разъехались в противоположные стороны поля. Резвые кони, придерживаемые всадниками, приплясывали на месте. Но вот подали шапкой сигнал — поднялся свист, гиканье, взметнулась пыль. Мой гнедой не подвел — вынес меня вперед, и теперь мне уже никто не мог помешать. Я подскочил к лежащему козлу, наклонился, схватил его, поддев ногой, — и вот уже козел на седле, плотно прижатый коленями. Всадники Оспанова шли мне наперерез. Одному джигиту удалось подскочить ко мне вплотную, он ухватил, козла, пытаясь его вырвать. Но, я сделал резкий поворот и стянул джигита с седла. Дальше уже никаких осложнений не было.

Впереди всех зрителей стоял Кзылбай. Он улыбался и что-то кричал. «Вот этому толстяку, — подумал я, — и брошу козла».

Я бросил тушу к его ногам.

— Рахмет, — крикнул он, подняв над собой тушу и показывая ее зрителям.

На этом игра закончилась.

Я спешился. Подъехал Оспанов. Похлопал моего коня по шее:

— Джахсы аргамак! Такой конь в ауле нет. Продай! Десять коней дам!

— Нет, Оспанов. Это конь народный. Не продается.

Окружившие нас казахи прислушивались к разговору.

Оспанов отъехал. Каждый из джигитов моей команды старался протиснутся ко мне, пожать в знак дружбы руку. Среди зрителей слышались одобрительные возгласы:

— Джахсы адам! Узун адам![8]

— Первый раз большой русский начальник играет с нами!

— Джахсы джигит!

Вдруг кто-то сказал:

— Бесимбай идет.

Я посмотрел внимательно на подошедшего казаха. Выше среднего роста, худощавый, с круглым узкоглазым лицом, он приветливо улыбался. Никто, однако, не улыбнулся ему в ответ. Было заметно, что его не любят казахи. Как только Бесимбаев заговорил со мной, все отошли.

— Мне поручил Омар Оспанов просить тебя на бешбармак, — сказал Бесимбаев. — Я покажу тебе дорогу. Тебя ждут.

В суконной юрте, убранной коврами и застеленной кошмой, уже собрались баи. Пока варился бешбармак, разговаривали о том о сем, о погоде, о пастбищах, о лошадях. Мне, — как почетному гостю, преподнесли баранью голову и лучший кусок мяса — килограмма на полтора. Ели, отрезая мясо острыми ножами и обмакивая его в соленый наваристый бульон с приправами — тузлук. Во время еды никакие разговоры не велись. Только после того, как покончили с едой, сполоснули в казане руки и вытерли их о голову, Оспанов обратился ко мне с просьбой рассказать, как будут жить казахи в колхозах.

Мы закурили, и я сказал:

— Вы баи, а я советский солдат. Может быть, вам не все понравится. Но будем откровенны.

— Будем! — кивнул Оспанов и сделал знак батраку и женам, чтобы они вышли из юрты.

— Хотите вы или нет, — продолжал я, — а будет так, как сказал Ленин: мир — народам, земля — крестьянам, заводы и фабрики — рабочим.

Баи зашептались, а Оспанов возразил:

— Ленин большой человек, это мы знаем. Но посуди сам, начальник: я ходил баран, ходил коней, корова, верблюд, а Советская власть говорит: давай мне баран, давай коней, корова. А куда моя пойдет?

— Как куда? Будешь трудиться, как и все казахи твоего рода. Давай разберем: баранов, коров, лошадей, верблюдов не ты, бай, ходишь, а твои батраки. Все баи живут за счет труда батраков. Батрак непременно пойдет в колхоз и станет большим государственным человеком. И каждый, кто будет честно трудиться, будет уважаем Советской властью. У русских есть такая пословица: «Тяжко тому жить, кто от работы бежит».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});