Библия Раджниша. Том 3. Книга 2 - Бхагаван Раджниш

Тогда вся религия имеет только одно значение: вспоминание.

Существует только один грех — забыть свою сущность.

И существует только одна добродетель - помнить это.

И в тот момент, когда вы узнаете, кто вы, мгновенно, немедленно, все блаженство всего бытия станет вашим. Вы будете так наполнены блаженством, что вы сможете одарить этим блаженством всех, все существование, и его никогда не убудет.

Беседа 27.

ИЩИ – И ТЫ ПОТЕРЯЕШЬ; РАССЛАБЬСЯ - И ТЫ НАЙДЕШЬ

25 января 1985 года

Бхагаван,

Кажется, что Вы собирались поговорить об упоминаемой в американской конституции идее поиска счастья, как о праве, данном человеку от рождения, но Вы забыли об этом. Пожалуйста, вернитесь к этому вопросу.

Я вспомнил сейчас одну историю. В парке сидели три старика. Одному было семьдесят пять лет, второму - восемьдесят, а третьему - восемьдесят пять.-Первый старик сказал: «Кажется, я старею, потому что сейчас самым большим удовольствием для меня является хорошая прогулка в утреннее время. Я могу сказать, это лучше, чем сексуальный оргазм».

Два других старика рассмеялись. Самый старый сказал: «Твое представление об оргазме удивит и шокирует даже таких людей, как Вильгельм Райх, Зигмунд Фрейд и Хавилок Эллис. Сынок, ты не стареешь, ты просто становишься оригинальным ».

Но второй старик молчал и серьезно думал о чем-то. Потом он сказал: «Может быть, он прав. Я тоже чувствую, что становлюсь старее. Вот уже три ночи подряд я не занимаюсь любовью со своей женой».

Самый младший из этих трех был очень удивлен. Он воскликнул: «Как! Три ночи ты не занимаешься любовью с женой?»

Но самый старый из них продолжал громко смеяться, а потом сказал: «Не принимай его всерьез - ведь ты не знаешь, что он имеет в виду под словом "любовь''. Это похоже на твой оргазм. Перед тем как лечь спать, он пожимает руку своей жене; это для него и означает "заниматься любовью". Я говорил ему: "Не делай много шума из ничего; это не любовь. Даже, если ты не будешь делать этого три ночи подряд, беды не будет"».

Потом он сказал: «То, что вы оба говорите о своем старении, заставляет меня думать, что я тоже старею; конечно, мне уже восемьдесят пять. Сегодня утром, когда я хотел заниматься любовью со своей женой, она сказала: "Как! Что ты собираешься делать?" А я ответил: "Разве это что-то, что нужно объяснять тебе? Я собираюсь заниматься с тобой любовью"».

«И тогда моя жена сказала: "Ты уже дважды занимался этой гадостью сегодня ночью". А я совершенно об этом забыл! Вот почему мне кажется, что я старею».

Ваш вопрос напомнил мне эту историю, а эта история напоминает мне о бедном раввине в Англии. Мне жаль его, но я ощущаю и некоторое чувство ревности: я бы очень хотел оказаться на его месте и быть исключенным. То, что его лишили права быть раввином, - такое острое ощущение. А меня никто не может исключить - я не принадлежу ни к какой организации.

Я не принадлежу своей собственной религии, поэтому никто не может меня исключить. Это единственная радость, которую я намерен избежать.

Но я не должен забывать об этом вопросе. Фактически - это не забывчивость; я просто дрейфую, медленно уплываю в даль. Я не старею, я никогда не постарею. Да, я буду продолжать становиться взрослее, но взросление - это не старение. До самого последнего дыхания я буду оставаться таким же молодым и свежим, как всегда. Но то, что я называю дрейфом, является совершенно другим явлением.

С каждым своим утверждением я оказываюсь как бы на перекрестке.

От этого утверждения я могу двигаться в любом направлении. У меня нет никакого представления о том, какое направление меня привлечет. Решить вопрос, куда мне направляться, я предоставляю полностью своему сознанию - пусть ведет туда, куда хочет. И снова на каждом этапе у меня перекресток. Люди, которые являются ораторами или спикерами, заранее определяют свой путь. Они знают, о чем они будут говорить, с чего они начнут, что будет в середине, чем они закончат, какова их цель.

У меня же, прежде всего, нет цели.

Я не утилитарист.

Я просто наслаждаюсь тем, что делю себя и свой жизненный опыт с вами, без всякой цели.

На всей земле вы не найдете другого такого занятого человека, как я, но без всякого дела. Дела нет, но я занят всю свою жизнь. Я наслаждаюсь этим; следовательно, у меня нет заранее выбранного конкретного направления, я ничего не решаю заранее.

Вот почему вопроса о забывчивости вообще не возникает. Вы не имеете представления о тех перекрестках, к которым я подхожу много раз. Если мне придется выбирать, то вы не увидите, что я что-то Пропустил, это будет что-то искусственное.

Я не решаю заранее.

Я просто плыву по течению, куда бы оно меня ни привело.

Двигаться в неизвестное - огромная радость... Ну вот, мне приходится возвращаться к этому вопросу. Давайте закончим с ним. Да, я собирался поговорить об этой глупой идее в американской конституции о том, что человек имеет от рождения право на поиск счастья. Я называю эту идею глупой, потому что никто не может быть в поисках счастья. А если вы и находитесь в поисках счастья, то одно я могу сказать с уверенностью: «Вы не найдете его».

Счастье всегда побочный продукт.

Оно не является результатом прямого поиска.

Оно случается, когда вы совсем не думаете о нем, не говоря уже о поиске. Оно приходит внезапно из ниоткуда, когда вы делаете что-то совсем другое.

Например, вы можете колоть дрова. Конечно, это совсем не поиски счастья - колоть дрова, но когда вы делаете это ранним утром, при восходящем солнце, когда еще прохладно, а в лесу раздаются звуки вашего топора и куски дерева летят во все стороны, производя своеобразный шум и отгоняя тишину... Вы начинаете потеть, а холодный ветерок приносит вам ощущение прохлады еще более приятное, чем прежде... И внезапно вы понимаете, что это счастье, вас переполняет радость. Но вы ведь просто кололи дрова; а рубка дров не упоминается в конституции как право от рождения, так как тогда сколько же вам надо будет внести в этот перечень?

Я не могу забыть один день... Существуют некоторые вещи, которые не имеют логического смысла, но каким-то образом остаются в вашей памяти. Вы не можете понять, по какой причине они хранятся в вашей памяти, потому что было многое другое, более важное, более значительное, но оно исчезло. А остались в вашей памяти какие-то незначительные вещи, и вы не знаете, почему, но они остались; они оставили после себя след.

Одну такую вещь я помню. Я шел из школы домой, а моя школа была почти в одной миле от дома. Как раз на полдороги росло огромное дерево. Я проходил мимо этого дерева каждый день, по крайней мере четыре раза в день: когда шел в школу, затем в середине дня, когда шел домой на ленч, затем по дороге в школу снова и когда возвращался домой в конце дня. Так проходил я мимо этого дерева тысячи раз, но однажды что-то произошло.

Был жаркий день, и когда я приблизился к дереву, я очень вспотел. Я проходил под деревом, а там было так прохладно, что без всякой определенной мысли я остановился, сам не зная, почему. Я просто подошел к стволу дерева, сел и прижался к стволу. Я не могу объяснить, что произошло, но я чувствовал себя таким неимоверно счастливым, как будто что-то происходило между мной и этим деревом. Просто прохлада не могла быть причиной, так как много раз, когда я был потный, я проходил под кроной этого дерева, где была прохлада. Я останавливался там и раньше, но никогда прежде я не подходил, и не прикасался к дереву, и не сидел там, как если бы я встретился со старым другом.

Этот момент оставил в моей памяти сияние, подобное звезде. В моей жизни произошло очень много событий, но я не вижу, чтобы то мгновение стало исчезать из моей памяти: оно все еще хранится в ней. Всякий раз, когда я оглядываюсь, я вижу его. Ни тогда, ни сейчас я ясно не понимаю того, что случилось. Но с того самого дня у меня возникла какая-то родственная связь с этим деревом, которого я не чувствовал раньше, даже более тесная, чем с каким-либо человеком. Я стал более близок с этим деревом, чем с кем-либо еще в целом мире. У меня появился обычай: когда я проходил мимо дерева, я, как правило, садился под ним на несколько секунд или минут, чтобы почувствовать его. До сих пор я могу видеть - что-то продолжает расти между нами.

В тот день, когда я закончил школу и поехал в другой город, чтобы поступить в университет, я простился с моим отцом, моей матерью, со всей семьей. Я не тот человек, который легко плачет. Даже когда меня сильно наказывали, кровь могла литься из моих рук, но слезы никогда не появлялись на моих глазах.

Мой отец, бывало, спрашивал: «Есть ли у тебя слезы?»

Я отвечал: «Ты можешь заставить кровоточить мои руки, но ты не сможешь заставить меня плакать и рыдать. А почему я должен плакать? Ведь все, что ты делаешь - абсолютно правильно. Я сделал что-то, хорошо зная, что это повлечет за собой определенные последствия. Я никогда не лгу, поэтому я не могу избежать наказания. Зачем же плакать?»