Жозефина. Книга первая. Виконтесса, гражданка, генеральша - Андре Кастело

— Этот человек не оказал мне почести, положенной государю: он не дал мне поцеловать дискос. Я, конечно, плюю на его дискос, но желаю, чтобы кесарю воздавалось кесарево.

И на другой день пишет второму консулу: «Г-н архиепископ, которого здесь очень любят и чтут, соблаговолил отслужить для нас мессу, но не предложил нам святой воды и не произнес проповедь. Мы возьмем свое завтра, в День всех святых».

1 ноября Бонапарт, стоя, шесть часов подряд принимает городские власти. Жозефина стоически переносит эту каторгу с «любезностью и кротостью, неизменно отличающими особу, к которой были обращены знаки почтения», — гласит «Монитёр».

Тем не менее она находит время написать Гортензии:

«Курьер уезжает, и я еле успею от всего сердца расцеловать тебя, твоего мужа и своего внука. Мы все здоровы, в Руане царит радость; население с самого приезда Бонапарта толпится под его окнами и ежеминутно желает его видеть. Люди не знают, каким еще именем его назвать, это форменное безумие. Посылаю тебе песенку, которую распевают на улицах… Прощай, за письмом уже пришли. Бонапарт и Евгений обнимают, а твоя мать всей душой любит тебя».

После пятидневной остановки поездка в Гавр, где местный кюре встречает Жозефину такими словами:

— Одним из прекраснейших дней станет для гаврского кюре и его причта этот день, когда им дозволено принести дань восхищения вашим добродетелям.

То же повторяется в Дьепе, Жизоре и Бове. Жозефина на редкость умело играет роль государыни. В Дьепе девочка Эрминия Флуэ подносит ей букет. Жозефина снимает с себя один из браслетов и надевает его на руку Эрминии, которая, ничуть не оробев, протягивает ей другую руку, и Жозефина со смехом снимает и отдает ребенку второй браслет.

Повсеместно население следует примеру Руана, где Жозефине подарили сорок горшков варенья и столько же бутылок вина. Гурне-ан-Бре подносит ей сыры, корзину бургундского и пятьдесят фунтов масла, «великолепной продукции нашего края».

Как только муниципальный совет Бове узнал, что 13 и 14 ноября через их город проедут г-жа Бонапарт и первый консул, мэр г-н де Лашез зарылся в архивах ратуши и ознакомился с «протоколами, касающимися посещения города королями Франции, в частности въезда в него Генриха II и Екатерины Медичи в 1555».

Немедленно создается почетный эскорт, правда, с более стыдливым названием роты конных волонтеров. Для них шьется нарядная трехцветная форма: голубая шинель, белые мундир и панталоны, красный султан.

Городские власти, пожарные, военный оркестр, подразделение 43-й полубригады, почетный эскорт отправляются поджидать г-на и г-жу Бонапарт на мост Сен-Жан, где сооружена увитая лентами и дубовыми ветками триумфальная арка. Знамя, которое Жанна Ашетт[265] отняла в 1472 у бургундцев, окружено девочками, каждая из которых держится за ленту, привязанную к древку трофея. Там же выставлены подарки, приготовленные для первого консула и Жозефины: великолепный откормленный баран весом в девяносто кило, образцы различных местных тканей[266] и, наконец, полсотни бутылок бургундского и шампанского.

В момент появления гостей девушки, предводимые дочерью мэра шестилетней Зоэ де Лашез, протягивают знамя Жозефине, а та просит, чтобы оно «хранилось у нее в спальне», пока она будет находиться в городе.

Как только первый консул с женой прибывают в префектуру, перекрещенную в консульский дворец, перед ними начинают дефилировать приглашенные дамы, но Бонапарт «жестом указывает на сидящую чуть позади него прекрасную креолку, словно приказывая им воздавать почести не ему, а его жене».

В архиве академического общества Бове хранится описание газового платья в бело-розовую полоску и тюрбана в тон ему, в которых Жозефина была на данном в тот день балу. В муниципальном архиве также хранится меню[267] поданного в полночь ужина. Сесть смогли только Жозефина и ее дамы. Мужчины ели стоя у буфетных столов.

На следующее утро епископ Амьенский отслужил мессу. Перед алтарем были поставлены две молитвенные скамеечки — для г-на и г-жи Бонапарт. Перед возвращением в Сен-Клу Жозефина дала «частную аудиенцию» маленькой Зоэ де Лашез и подарила ей бриллиантовое — думаю, что недорогое — колье и медаль.

Вечером 1 4 ноября, когда первый консул с женой прибывают в Сен-Клу, гремит пушка, а когда в январе становится известно, что на острове Тортю скончался муж Полетты, бедный Леклерк, Жозефина и ее дамы надевают придворный траур. 1 2 марта первый консул с женой присутствуют при чеканке первых золотых с его изображением.

Ему с Жозефиной недостает только монаршего титула.

* * *

В воскресенье, 1 3 марта, Бонапарт играет с внуком Жозефины, когда ему докладывают, что дипломатический корпус, а также особы, которые ждут представления первому консулу, собрались. Бонапарт, сопровождаемый Жозефиной, буквально врывается в гостиную и набрасывается на английского посла лорда Уитуорта:

— Вы хотите войны. Мы враждуем уже пятнадцать лет. Это слишком долго. Но вам нужна война еще на пятнадцать лет, и вы меня к ней принудите.

Пятнадцать лет! Первый консул ошибся всего на два года.

Затем, повернувшись к представителям России и Испании, он продолжает:

— Англичане хотят войны, но если они обнажат шпагу первыми, последним вложу ее в ножны я. Они не уважают договоры.

Уитуорт молчит. Бонапарт вновь повышает голос:

— Почему вы вооружаетесь? Против кого эти меры предосторожности? У меня во французских портах нет ни одного снаряженного линейного корабля. Но если вы их готовите, я сделаю то же самое. Сломить Францию вам, может быть, и удастся, запугать — никогда!

Вот-вот возобновится война, война на одиннадцать лет.

Присутствующие онемели «от изумления и страха», — рассказывает Гортензия. — «Моя мать продолжала беседовать с дамами, силясь покрыть голос мужа любезными словами и смягчить дурное впечатление от столь резкого выпада, вызвавшего опасения и у нее.

Консул вернулся в кабинет с таким видом, словно сбросил с плеч большой груз. Гнев его рассеялся. Зато у моей матери и меня лица вытянулись.

— Ну, что? — спрашивает он их, чуть ли не смеясь. — Что с вами? Что случилось?

— Ты приводишь в трепет всех на свете, — возражает Жозефина, — тебя сочтут злым. Что, по-твоему, подумают дамы, которые не знакомы с тобой и так радовались, что увидят тебя. Вместо того чтобы быть с ними добрым и любезным, ты заговорил о политике. Это был неподходящий момент.

— А, значит, они меня слушали? Согласен, я был не прав. Сегодня я вообще не хотел спускаться. Но Талейран наговорил мне такого, что я вышел из себя, а тут этот дылда посланник подвернулся мне под руку».

8 мая 18 03 в Сен-Клу Бонапарт сам берется править шестеркой, везущей коляску, где разместились Жозефина, Гортензия, Каролина и Камбасерес. Экипаж задевает за тумбу и опрокидывается.

— Воздайте кесарево кесарю, — бросает Бонапарт, возвращая кнут своему кучеру Сезару[268].

Гортензию, наиболее пострадавшую из всех, отбросило на двадцать шагов. Жозефина просит ее остаться в Сен-Клу и полежать в постели. Молодая женщина отказывается.

— Моя дочь разлюбила меня, — тут же ударяется в слезы Жозефина.

— Все очень просто, — возражает Бонапарт. — В Париже Гортензии весело. А мы стары, и ей с нами скучно.

«Я чувствовала себя как на дыбе», — рассказывает Гортензия, которая в конце концов призналась, что Луи, все еще не избавившийся от своей нелепой ревности и требовавший, чтобы маленький Наполеон Шарль проводил как можно меньше времени с его братом и невесткой, запретил ей оставаться на ночь у первого консула.

— Как! — восклицает Бонапарт. — Ваш муж запретил вам это? В чем тут причина? Он, что, черпает подобные наставления в английских пасквилях? Напишите ему, что он не вправе разлучать дочь с матерью. Где ей найти лучшую опору, когда она находится вдали от мужа? Женщина такого безупречного поведения, как ваше, имеет право говорить твердо и не позволять себе навязывать столь смехотворные требования.

* * *

Новая — и триумфальная — поездка государей! 25 июня Бонапарт с Жозефиной отправляются в северные департаменты Франции, сегодняшнюю Бельгию. В Абвиле выкапывают и пересаживают целые деревья, превращая улицы в проспекты. Землю устилают коврами, Булонь встречает первого консула с супругой триумфальными арками, увитыми цветами и зеленью. Бонапарт въезжает в город верхом, Жозефина следует за ним в экипаже.

Начинается поездка по былым «бельгийским провинциям».

За сорок восемь дней Жозефина с улыбкой выдерживает нескончаемые многословные приветствия, длинные речи, непрекращающиеся банкеты, вечные пушечные залпы, визиты девушек в белом с неиссякаемым потоком стихов на устах и несчетными букетами, гарцующие почетные эскорты, иллюминации, балы, вручение ключей, колокольный звон, песнопения, гимны, кантаты, молебны, акафисты, кресты и дискосы для целования перед церквями, окропление святой водой, подношение всевозможных подарков — от лебедей в Амьене до гнедых лошадей в Антверпене, однообразные осмотры фабрик, мануфактур, мастерских, лазаретов, портов, шествия людей исполинского роста, парады, как две капли воды похожие на вчерашние и завтрашние, представление местных власть имущих с супругами, усыпительное исполнение аллегорических пьес, бесчисленные и до одури скучные спектакли.