Полет миражей (СИ) - Александрова Дилара

— И что это было, парень? — послышался над головой смачный бас.

Где-то вдалеке послышался рев двигателей и звук полицейских сирен. Их заглушали разрозненные крики медиков, прибывших на место первыми. Протянув руку, Морган не без труда и значительного содействия Трэвиуса встал, но полностью разогнуться так и не смог.

— Ты просил решить проблему, — сдавленно ответил Морган, отмахиваясь от облепивших его врачей, — Я ее решил.

— Ты в этом уверен?

В воздухе не появилось ничего: ни голограмм, ни звуков аплодисментов толпы. Только вездесущие раздражающие камеры, с жаждой внимающих всему, что видят вокруг.

Позади послышался ропот. А затем — крики.

Мир наваливался на плечи невыносимым страданием, переплетающимся с мерзким, сыровато-промозглым отчаяньем. Всепоглощающее, полное очарования видение сменялась мерзкой реальностью. Девушка не хотела возвращаться. Сквозь отвратительное чувство безысходности начинала чувствоваться боль. Слезы, залившие щеки, соленостью раздражали раны на вспухших губах. Свисающие вниз безжизненные локоны пугали своими седыми прядями. Врачи что-то кричали. Кажется, требовали другие носилки. Пара крепких рук попыталась приподнять землянку, но она их оттолкнула. Не успев подняться, Медея схватила тонкий прибор, похожий на скальпель в одном из расставленных вокруг медицинских ящиков, полоснула лазером по волосам и диким усилием воли встала.

Нет. Она не хотела сделать то, о чем все подумали в первые секунды. Вверх метнулся дрожащий кулак, зажимающий все еще упругую спираль волос. Седая прядь имела в себе лишь несколько черных полос, не тронутых прикосновением полета миражей. Девушка явила знак победы всему Марсу. Он подумал, что этот жест посвящен ему. Так оно и было. Вот только публика была тут совсем ни при чем.

Полковник Брефф Амдфинн, возникший за спиной девушки сразу, как только послышались первые недоуменные возгласы, едва успел поймать ее на руки, когда в следующую секнду та потеряла сознание от боли.

— Да пошло оно все… — тяжело сглотнув тугую слюну, на выдохе сказал Морган, — Везите меня к Одрину!

Рядом с боссом возникла высокая фигура Хамфрида. Глядя на своего друга, он почему-то молчал, не говоря ни слова. Его оттопыренные мясистые уши загородили добротную часть солнца.

Схватив куртку Хамфрида и с силой натянув ткань, он снова согнулся пополам. Тот никак не реагировал, несмотря на то, что Морган на нем практически повис. Только, о чем-то крепко задумавшись, смотрел куда-то в сторону.

— К доку везите, — буквально взвыл Морган, чувствуя, что лихорадочный озноб начал охватывать все тело, — Хамфрид! Ты что, оглох?!

— Нет, — очнулся Хамфрид. — Не оглох.

— Тащи его к врачу, а я приторможу законников, — отбрасывая в сторону сигару, сплюнул Трэвиус.

Солнце стояло в зените. Обжигающая жара заставила выползти на поверхность жаждущих погреть свою кожу хладнокровных. Они были чем-то похожи на миллионы людей, населяющих Марс и греющих свои души в свете памяти о материнской планете. Однако, в отличие от них, пресмыкающиеся не хотели уничтожить источник своего тепла.

Глава 23. Звездная страна

Светило ласковое солнце. Пляжи Гершеля в это время года были особенно людны. Присцилла Рам давно думала выбраться куда-нибудь, но все откладывала отдых в долгий ящик. Не то, чтобы у нее не было времени или средств, просто девушка находила себя в других, по ее мнению, более интересных занятиях. Практически три месяца подряд она зависла в виртуальной реальности, плохо сказывающейся на здоровье. Тем не менее, там ей казалось гораздо интересней, нежели в медленном, скучном реальном мире. Особенно, если учесть, что половина ее реального заработка добывалась именно там.

Сегодня же, в теплое утро субботы 27 козерога, Присцилла вышла в «народ», наспех перетянув скудные груди купленным еще лет пять назад купальником в мелкую желтую крапинку. Настроение было отвратное. Накануне девушка здорово проигралась в Гоне. Ощутимая по ее меркам ставка в сто тысяч монеро прогорела в одну секунду, когда выяснилось, что гирру под номером один, именуемая Ашерой Гловшессинг, выжила на отвесной скале, получив своевременную помощь в виде троса на дроне. Хотелось отвлечься. Сделать это, как ни странно, оказалось задачей довольно сложной. После окончания шоу все говорили только о том, какие приключения сопровождали землян, обсасывая при этом каждую деталь их передвижения по Лабиринту Ночи. Виртуальная реальность в этом плане оказалась особенно докучлива: практически каждый купил себе премиальные облики землян. Сеть заполонили Баргеты, Медеи и Ашеры, лишь незначительными деталями отличаясь друг от друга. Присциллу это неимоверно бесило. А еще бесило то, что на пляже не оказалось свободного места, и пришлось лечь на голый песок в целых ста метрах от моря.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Стоял совсем не расслабляющий шум. Прохожие громко что-то обсуждали, не заботясь о том, чтобы поднимать повыше вялые ноги. От этого пятки задевали мелкий песок, который взмывал вверх и уносился резкими порывами ветра. Пару раз Присцилле даже приходилась сплевывать песчинки с потрескавшихся от постоянного покусывания губ. Рядом то и дело сновали полуголые, старые и заплывшие жиром тела. Пляж относился к категории «С». По большому счету, здесь ошивались Тени, которые имели небольшой заработок и, естественно, не способные держать свою оболочку в надлежащем состоянии. Это было слишком дорого, как и дорого сейчас Присцилле тратиться на дорогостоящий пляж, учитывая, как сильно она проигралась накануне.

— Меньшинство — не значит рабство! — послышалось совсем рядом, — Вступайте в наши ряды, вместе мы станем сильнее!

— Нашли, где горланить, — недовольно проворчала девушка, переворачиваясь на другой, еще не сильно поджаренный бок.

Кажется, протестующие требовали каких-то прав или свобод. Несколько граждан, обернувшись в флаги своей организации, кричали заученные речевки. Присцилла знала, что все они являлись Тенями. Это сразу же отметилось на ее браслете, с которым она не расставалась не на секунду вот уже несколько лет кряду.

Послышался два коротких отрывистых звука прямо у уха, сильно смахивающих на тихий писк мыши. Присцилла насторожилась: среди протестующих была легальная цель, укладывающаяся в рамки ее бюджета.

Девушка очень долго копила. С детства ее преследовала мечта, занозой свербившая с первой же принесенной ею жертвой во имя ежегодного Гона Сирен. Когда Присцилле исполнилось пятнадцать и она нашла свою первую работу, то сразу начала откладывать деньги на легальную цель для убийства. Не стандартные детские игрушки в виде морских свинок, кошек и каких-то тощих, замученных голодом собак. Нет. Она хотела почувствовать, как это — смотреть в глаза осознанному существу, которое понимает, что с ним делают. Но на пути как всегда встали законы. Беспощадные, непреодолимые, и, конечно же, раздражающие. Легальная цель могла быть назначена только среди Теней. Люди, как бы это было несправедливо, такой целью быть не могли. «Невосполнимые ресурсы», — гласила строчка в законе, которая накладывала табу на покупку единичного покета убийства. ДИМ считало, что вложило в осознанного человека, охотно работающего и платившего хорошие налоги, слишком много госбюджета, чтобы разбрасываться им направо и налево. В отличие от быстрорастущих неосознанных клонов для вселения Теней, которые, по сути, являлись лишь расходным материалом. Присцилла видела в этом какую-то долю несправедливости. Будучи человеком, она все же имела сострадание к Теням. И считала, что в этом мире должна существовать справедливость — право на смерть должно было быть у всех одинаково. Просто те, кто зарабатывал слишком мало и не мог себе позволить купить безопасную жизнь, стояли бы на одной ступени с такими же необеспеченными Тенями. Присцилла считала, что такие люди только тянут общество вниз и вполне могли бы стать расходниками для восстановления баланса «вселенной». Право на жизнь для себя девушка бы купила заранее, тем самым естественным образом отделив «зерна от плевел». Общество бы самоочищалось, жить оставались бы только самые лучшие. Присциллу злило то, что многие этого просто не понимают. Вместо же всеобщего равенства ДИМ создавало все массу новых законов, ограничивающих свободы населения, и все больше и больше наращивало госструктуры, чтобы контролировать каждый шаг своих граждан.