Смотрящий по России - Евгений Сухов

Нет, нет, должна быть именно Елена! Мысленно Макс перевернул ее на живот, воссоздав до мельчайших подробностей все ее овалы.

В этом ракурсе Изольда так же была очаровательна и, помнится, любила забавляться именно таким образом. С Изольдой Макс давно не виделся. И потребность общения с ней испытывал только во сне, когда она являлась к нему необыкновенно раскованной и одновременно безгрешной, как библейская Ева. Время — штука очень серьезная и бескомпромиссная. Наверняка оно безжалостно прошлось по ее некогда аппетитному телу, оставив на красивом, слегка выпуклом животике многочисленные складочки. Макс был убежден, что точно такие же превращения произошли и с ее лицом, наверняка оно погрубело, кожа, лишенная прежней упругости, отвисла, поры увеличились. Где гарантия того, что он узнал бы ее после всех тех перемен, что сделало с ней время. Но где-то в дальних ячейках памяти Изольда осталась именно такой — яркой, желанной, неимоверно сексуальной, способной с придыханием сообщить, что она всецело удовлетворена.

— У меня с ним тоже личные счеты, — выдавил Макс.

— Какие? — ласково пропел Тарантул.

Макс понимал, что добрых палачей не существует. А этот говорил так, как будто бы ему в глотку вылили ведро елея. Но в то же время крохотный чертенок, что угнездился под его черепной коробкой, советовал быть предельно искренним с этим милым мужчиной с приветливой улыбкой.

— Тимофей Беспалый был слушателем в лагере СМЕРШа. Так вот, многие из этих офицеров были потом уничтожены. Мое мнение, что к этому делу Беспалый имеет самое непосредственное отношение. А уничтожил он их потому, что каждый из них был причастен к тайне.

— Что эта за тайна?

Макс улыбнулся — Изольда ушла из памяти, а на ее место вернулась Елена, бросив на него кокетливый взгляд, она встала на четвереньки. Теперь придется любить ее таким образом. Тоже неплохо, следует вносить разнообразие в сексуальную жизнь. Женщина она страстная и наверняка предпочитает перчинку в отношениях с мужчинами.

— Золото!.. Что же еще может быть! Во все времена людей интересовало только золото! — с жаром сказал Макс.

— Откуда же взялось это золото?

— Это золото было изъято у дворян во время обысков, а позже было спрятано в церкви неподалеку от лагеря, где размещалась школа смершевцев. О существовании золота знал очень узкий круг людей. Оно должно было попасть в государственную казну, но вместо этого осело в подвалах собора. В этом деле были замешаны очень серьезные люди. Позже золото было вывезено, а тех, кто имел к нему хоть какое-то отношение, уничтожили! Одним из немногих, кто остался в живых, был Беспалый. У меня имеются основания полагать, что он был одним из тех, кто охранял сокровища.

— Звучит очень правдоподобно. Возможно, что так оно и было в действительности. Только откуда тебе известно об этом?

Улыбка Макса сделалась еще шире.

— Об этом мне рассказал один человек, свидетель того времени. О том, что он жив, не знает никто. Иначе бы его тоже устранили.

— Но какое отношение ко всем этим тайнам имеешь ты?

Голос Тарантула прозвучал на этот раз жестковато, но Макс не заметил этого. Перед ним, как и прежде, стоял любезный дядька, желающий ему только добра.

— А вы этого еще не поняли? — удивленно спросил Макс. — Так я имею к этим сокровищам самое непосредственное отношение, потому что они принадлежат моему роду, роду князей Голицыных!

— Та-ак, — удивленно протянул Тарантул, — и ты можешь это доказать?

— Пожалуйста, — расстегнув ворот, Макс извлек небольшой медальон очень тонкой работы. Вещь, вне всякого сомнения, старинная и необыкновенно дорогая. Подобных вещей сейчас не делают. Подзабылись традиции! — Посмотрите на крышку, на ней герб нашего рода. Эта вещичка обычно передается старшему сыну в семье. Сейчас ею владею я.

— Это не доказательство, — отрицательно покачал головой Тарантул. — Эту штуковину, к примеру, ты мог украсть у настоящего отпрыска семейства Голицыных.

Макс прикрыл глаза. У Изольды была нежная белая кожа, которую можно было сравнить разве что с мрамором.

Такова была Изольда. Макс представил, как его ладони легли на ее талию, в меру узкую. Дальше поглаживающие движения по бокам. Вот незаметно ладони аккуратно спустились вниз, ухватившись за упругие груди. Женщине понравилась подобная бестактность, чуть изогнувшись, она слегка застонала. Тихо и утробно, как ласковая кошечка.

— Князь Голицын устроил свою школу около этого собора не случайно. Его всегда интересовало, куда подевались их фамильные ценности. Некоторые из них были настоящими раритетами. Однажды ему представился случай узнать об этом, и он его не упустил.

— Какой же случай?

— Голицын любил Большой театр. Не изменил он своим привычкам и при большевистском режиме. На премьере в Большом у любовницы одного из генералов НКВД он заметил браслет, который принадлежал его бабушке. По всем правилам эта конфискованная драгоценность должна была попасть в Гохран, но этого не произошло. Тогда он стал присматриваться к этому генералу и понял, что подобное не единичный случай. Князь Петр Михайлович Голицын был контрразведчиком старой школы, и скоро ему удалось выяснить, где же находятся остальные семейные ценности.

Тарантул выглядел удивленным:

— Он хотел вернуть их обратно?

— Для своего времени Голицын был большим идеалистом и надеялся, что драгоценности удастся вернуть благодаря его службе новой власти. Но скоро убедился, что это не так. Когда его попросили помочь в организации СМЕРШа, то место для лагеря он выбрал там, где находились награбленные ценности. Он хотел узнать имя того человека, что стоял за этой аферой, но так ничего и не выведал. Он ненавидел большевиков и служил только России. В то время она была в опасности…

— Он узнал, где именно спрятаны его фамильные ценности? — перебил Макса Тарантул.

— Да. Ему удалось проникнуть в хранилище, где спрятали драгоценности. Их он узнал по клеймам и гербам. Когда стало ясно, что ему не удастся вернуть их обратно, он решил наказать всех, кто был причастен к этому делу.

— Как же ему это удалось?

— Из всех слушателей школы он приблизил к себе Беспалого. Не знаю точно, что там у них произошло, но Беспалый оказался в долгу перед генералом. Незадолго до выпуска из школы Голицын передал Беспалому список фамилий всех, кто занимался мародерством. По каким-то своим причинам он пощадил некоторых, но разобрался с ними уже сейчас.

— Почему?

— Наверное, чтобы избавиться от свидетелей. Наверняка Беспалому тоже кое-что перепало из этих драгоценностей.

— Почему этот список Голицын не передал начальству? — удивился Тарантул.

На Макса неожиданно накатило безумное веселье, он громко расхохотался, закинув голову. Лена была просто великолепна! Одним словом, Елена Прекрасная! Извиваясь всем телом, она обернулась, и Макс на ее красивом лице увидел сладостную муку. Все-таки приятно доводить женщину до экстаза, начинаешь понимать, что какие-то вещи ты способен делать лучше всякого другого мужчины. Но Макс неожиданно с ужасом осознал, что если сейчас Лена достигнет своего пика и, уже удовлетворенная, упадет на кровать, то он не сумеет растравить в себе проснувшееся желание, а следовательно, попадет под власть чарующего голоса Константина Игоревича.

— Надо знать обстановку, какая царила в то время. Все-таки он был царским генералом! А Беспалому бы поверили. Видно, Голицын чувствовал приближение смерти. У него всегда все чувства были невероятно обострены. Так рассказывают… Вот поэтому он и передал Беспалому список. После этого Голицына убрали.

— Разве он не умер своей смертью?

Макс удивленно посмотрел на Тарантула.

— А вы, оказывается, много знаете. Инсценировали… — В мозгу словно молоточком стучала одна и та же мысль: «Сопротивляться! Сопротивляться! Сопротивляться!.. Они должны поверить». — Но это было самое настоящее убийство!.. Всех людей, кто знал об этой тайне, уничтожили.

Откуда-то на него накатилась невероятно липкая дрема — глаза, еще минуту назад полные бодрости, стали слипаться сами собой. Каждая клетка тела немилосердно взывала к отдыху, и Макс понял, что уснет прямо сейчас, прервав диалог на полуслове. Откуда-то из вязкого тумана вынырнул Лепила и, всмотревшись в лицо Макса, уверенными движениями помассировал его веки. Теперь Макс осознавал, что его отгородила от присутствующих непроницаемая стена, достучаться через которую в ближайшее время невозможно. Макс стал недоступен для внешнего мира. Сознание, еще окончательно не угасшее, хладнокровно отметило, что это действие барбамила. В следующие несколько часов тело будет терзать невероятная боль, но труднее всего будет справиться с депрессией, что накатит на его сознание с яростью торнадо.