Алмазы для Золушки - Корецкий Данил Аркадьевич

– С отъездом и шампанским придется погодить, – совершенно серьезным тоном сказал хозяин. – Здесь я решаю, когда кому уходить. И в каком виде. Гастон Синяя Борода, например, ушел без головы…

Афолаби снова хохотнул, скорее, провыл – на этот раз в наэлектризованном воздухе прозвучали откровенно звериные нотки – такие грозные звуки можно часто слышать в ночной саванне.

Он собирался сказать что-то еще, но подошел начальник охраны виллы и с озабоченным видом доложил что-то на ухо хозяину.

– Но я не приглашал французскую полицию, у меня есть своя! – ответил тот и перевел взгляд на сидящих рядышком супругов Бойер. – Как вы ухитрились им сообщить?

Жак смотрел на него и улыбался с явным превосходством, а Кира сама ничего не понимала.

– Впрочем, ерунда! – Афолаби махнул рукой. – Судебного ордера у французов нет и быть не может. У меня дипломатический иммунитет, и чтобы суд выдал ордер, должно произойти нечто из ряда вон выходящее!

Кира обняла Жака за плечи и повернулась к Афолаби.

– Разве у убийц моего отца был ордер? – отбросив всякие условности и не скрывая больше истинных эмоций, произнесла она с гневом и презрением. – Или у тех, кто расправился с ними, был ордер? Или он был у буру, прикончивших Антуана Вильре? Или у анаконды, сожравшей Траоле? Или, может быть, вы сами когда-нибудь действовали на основании ордера?!

Ее затвердевший подбородок был вскинут кверху, в глазах темнела злость – ответная злость человека, загнанного в угол, но не собирающегося примерять на себя роль уступчивой жертвы. Жак вспомнил ее рассказ про бесстрашного гостя, застрелившего медведя у помещика-самодура.

В темноте послышалось легкое бряцание перехваченного поудобней оружия. Мадиба Окпара ошарашенно смотрел на Киру, удивленный её гневным напором. Так с его шефом никто и никогда не разговаривал. И Бонгани тоже смотрел на девушку, но лицо у него было окаменевшим и угрюмым. Действительно, так дерзко могла себя вести только могущественная горунья!

– Что вы имеете в виду? – с заметным усилием выдавил из себя Афолаби. Он тоже был ошарашен.

– Скоро узнаете! – многозначительно сказал Жак и снова посмотрел на часы.

Афолаби нахмурился. Издевательское веселье вновь уступало место агрессивной сосредоточенности, готовой выстрелить тугой безжалостной пружиной.

– Наши женщины, мадам Бойер, не позволяют вмешиваться в разговоры мужчин! И никогда не говорят в таком тоне!

– А я не ваша женщина! И раз вы столь горячо любите законы и обычаи, то, будьте любезны, вспомните ордер, по которому вы отрезали голову Гастону Синей Бороде! Кто его выдал, и чья подпись там стояла?

В костре лопнула прогоревшая ветка, стайка красных искр вспорхнула к чернильному небу, и то ли погасла, то ли изменила цвет и присоединилась к звездам. В отдалении послышался едва слышный тонкий звук, как будто летел большой комар или целая комариная стая. Звук постепенно нарастал. Проводив искры взглядом, Афолаби уронил голову и погрузился в глубокое раздумье.

– Что ж, – наконец, произнес он глухо. – Я старался быть радушным хозяином. И сделал все для этого…

Он собирался продолжить, но тонкий комариный звук превратился в густой размеренный гул, доносящий откуда-то сверху, с восточной стороны небосвода. Кира смотрела на Жака, в ее взгляде мелькнула внезапно вспыхнувшая, как только что искры в костре, надежда. Гул нарастал, усиливался, накатывал тяжёлым металлическим валом – и через несколько минут над виллой зависли два военных вертолета. Лучи ослепительно ярких прожекторов упали вниз, бесцеремонно обшаривая землю, которая, по убеждению Джелани Афолаби, являлась территорией Борсханы. Сейчас он, прищурившись, смотрел вверх, заслонясь ладонью, и похоже, пересматривал свои взгляды. Полы его национальной одежды трепетали в потоке пахнущей керосином воздушной волны.

– Стоять! Бросить оружие! Огонь открываем без предупреждения! – прогремел металлический, усиленный динамиком голос.

Из распахнутых люков вывалились тросы, по ним скользнули угловатые чёрные фигуры в касках и с автоматами. Теперь уже на головах Афолаби и Бонгани вспыхнули красные точки лазерных целеуказателей, такой же зловещий цветок расцвел на груди Мадибы Окпары.

– При оказании сопротивления стреляем! Не двигаться, бросить оружие, всем поднять руки!

Начальник охраны вопросительно глянул на шефа, Афолаби кивнул.

– Выполнять! – крикнул чернокожий гигант. «Леопарды» бросили оружие и подняли руки.

Через несколько секунд свалившиеся с неба десантники уложили «леопардов» на землю и взяли под контроль обозримую территорию усадьбы.

Афолаби в своей нарочитой театральной манере развел руками.

– Хорошее завершение дружеского застолья! Господа, да вы совершенно не понимаете шуток!

– Ну почему же? – возразил Жак. – Просто наступил наш черед шутить!

И, глядя в кислое лицо хозяина, добавил:

– Надеюсь, вы найдете хорошую машину, в которую было бы не стыдно посадить мадам Бойер?

Тот кивнул начальнику охраны. Мадиба Окпара протянул Жаку ключи:

– Черный «БМВ» на стоянке, у ворот.

Задержанных отвели к дому и поставили в классическую позу побежденных: широко расставленные ноги, руки уперты в стену. Они видели, как черный «БМВ», мигнув сигнальными огнями, выкатился за ворота усадьбы.

– Я же говорил, шеф, она горунья! – сдавленно произнес Бонгани. Они с боссом стояли рядом, в одинаково унизительных позах. Успокаивать их могло только то, что Луи Дюран раскорячился рядом, хотя вообще ни в чем не был виноват.

– Черт с ней, из-за нее я проспорил дирижабль шейху! – раздраженно ответил Афолаби. – Нас не станут задерживать, но на всякий случай завтра же улетим домой. Там, по крайне мере, безопасно. Отсидимся месяц-другой, потом все уляжется!

Но полковник мрачно покачал головой. Он явно не верил в благополучное завершение этой истории.

* * *

Черный «БМВ» мягко шел по темному пустынному шоссе пригорода. Дороги не освещались, только стальной отбойник, обозначая свое положение, вспыхивал флюоресцирующими метками в свете фар.

– Включи отопление, меня всю трясет, – сказала Кира.

– Это нервное, – ответил Жак, но просьбу выполнил.

– Как ты вызвал подмогу?

– Я никого не вызывал. Агенты в Хараре зафиксировали нашу посадку в самолет и сообщили в Центр, штаб воздушного контроля отследил движение борта, в Ницце нас встретили и негласно сопроводили до усадьбы этого надутого африканца. А поскольку мы задержались в сомнительных гостях, к Афолаби бросили группу немедленного реагирования. И это была не только подмога, но и конвой…

Кира вздрогнула.

– Вот как? А кого конвоировать?

– Русскую шпионку, которая затеяла всю эту кутерьму с ложной картой.

– Значит, ты везешь меня в тюрьму? – после паузы спросила она, и дрогнувший голос выдал волнение.

– Командир спецгруппы так и думает. У него ведь не было оснований мне не верить.

В машине стало жарко, и Жак выключил отопление.

– Когда ты узнал обо мне?

– В день, когда анаконда сожрала Траоле.

– И что решил?

Жак пожал плечами.

– Так куда мы едем?

– Уж конечно, не в наше уютное семейное гнездышко. Думаю, ты не собиралась туда возвращаться. Впрочем, и я тоже.

– А ты почему?

– Кое-что изменилось. И потом, отпустив тебя, я должен отправиться под трибунал. Но у меня совсем другие планы.

– А ты собираешься меня отпустить? Почему?

– Ты спасла мне жизнь. И вообще…

Некоторое время они ехали молча. Впереди показалась россыпь тысяч огней, обрисовывающих рельеф Ниццы: прибрежную полосу, холмы, горы, – и создающих над ней оттесняющий ночь световой ореол.

– Куда тебя отвезти? – спросил Жак.

– Мне надо в русское посольство.

– Значит, на вокзал. Ты успеешь на ночной поезд, отоспишься и к полудню будешь в Париже. Как раз в это время, не дождавшись меня с арестованной, Фуке доложит полковнику Кассе, и они начнут тайные поиски. Ты уже будешь в безопасности. Надеюсь, и я тоже.