Гарри Поттер и методы рационального мышления - Элиезер Юдковский

— Гарри, если не хочешь, можешь сказать «нет».

— Правда? — прохрипел Гарри.

— Да, — в голосе Дамблдора звучали грусть и беспокойство. — Ты, кажется, боишься меня. Могу спросить, чем я заслужил твоё недоверие?

Гарри сглотнул:

— Есть какая-нибудь магическая клятва? Чтобы вы поклялись, что никогда не заберёте у меня мантию.

Дамблдор медленно покачал головой:

— Нерушимый обет не используют по пустякам. К тому же ты не знаком с этим заклинанием, так что я мог бы тебя обмануть. И, видишь ли, мне не нужно твоё разрешение. Я достаточно силён, чтобы взять мантию, неважно, в кошеле-скрытне она или нет. — Дамблдор выглядел очень серьёзным. — Но я этого не сделаю. Она твоя, Гарри. И я её не заберу. Даже для того, чтобы взглянуть на неё одним глазком. Если только ты не позволишь. Это обещание и клятва. Если мне нужно будет запретить тебе её использовать в школе, я попрошу положить её в твоё хранилище в Гринготтсе.

— А-а, — протянул Гарри, пытаясь сдержать поток адреналина и вернуть мысли в рациональное русло. Он снял кошель-скрытень с ремня. — Если вам правда не нужно моё разрешение… тогда держите.

Гарри протянул кошель Дамблдору и сильно прикусил губу — тот самый сигнал, который предупредит его, если ему сотрут память.

Старый волшебник залез в кошель и, не произнеся ни слова, вытащил Мантию Невидимости.

— Ах, — вздохнул Дамблдор. — Я был прав… — Чёрная мерцающая бархатистая ткань словно струилась сквозь его пальцы. — Прошло много веков, а она всё так же идеальна, как и в день своего создания. С годами мы растеряли мастерство, я бы уже не смог создать что-то такое, да и никто бы не смог. Я чувствую её силу, она эхом отдаётся в моей голове, словно песня, которая будет звучать вечно, даже когда слушать уже будет некому… — Волшебник поднял глаза. — Не продавай её, — сказал он, — и никому не отдавай. Дважды подумай, прежде чем сказать о ней кому-нибудь, и поразмысли трижды, прежде чем ты признаешь, что это Дар Смерти. Относись к ней с уважением, ибо это и впрямь Вещь силы.

По лицу Дамблдора скользнула тень сожаления…

…а потом он отдал Мантию Гарри.

Гарри положил её обратно в кошель.

Лицо Дамблдора вновь стало серьёзным:

— Могу ли я спросить ещё раз, Гарри, как вышло, что ты так сильно мне не доверяешь?

Гарри внезапно стало стыдно.

— Вместе с мантией была записка, — тихо сказал Гарри, — в которой говорилось, что вы заберёте у меня мантию, если узнаете о ней. Я не знаю, кто написал записку, честное слово, не знаю.

— Я… понимаю, — медленно сказал Дамблдор. — Что же, Гарри, я не буду ставить под сомнение мотивы того, кто оставил тебе эту записку. Кто знает, может, этот кто-то действовал из лучших побуждений. В конце концов, он дал тебе Мантию.

Гарри кивнул. Милосердие Дамблдора произвело на него впечатление, и он устыдился разительному контрасту собственного поведения в сравнении с директорским.

Старый волшебник продолжил:

— Но, думаю, мы с тобой фигуры одного цвета. Мальчик, который победил Волдеморта, и старик, который сдерживал его до твоего прихода. Не буду ставить в упрёк твою осторожность, ведь все мы по мере сил стараемся быть предусмотрительными. Попрошу лишь подумать дважды и поразмыслить трижды, когда в следующий раз кто-то скажет тебе не доверять мне.

— Извините меня, — сказал Гарри. Из-за доброты Дамблдора Гарри стало ещё хуже. Он почувствовал себя полным ничтожеством: обругал, считай, местного Гэндальфа! — Я зря вам не доверял.

— Увы, Гарри, в этом мире… — старый волшебник покачал головой, — не могу даже сказать, что ты повёл себя неразумно. Ты не был со мной знаком. И, честно говоря, в Хогвартсе есть люди, в отношении которых твоё недоверие будет оправдано. Даже если кажется, что они твои друзья.

Гарри сглотнул. Это прозвучало довольно зловеще.

— Например?

Дамблдор встал с кресла и начал исследовать один из своих инструментов — часы с восемью стрелками разной длины.

Несколько секунд спустя старый волшебник вновь заговорил:

— Он, вероятно, кажется тебе весьма обаятельным. Вежливым — во всяком случае по отношению к тебе. Обходительным. Возможно, даже восхищённым. Всегда готовым протянуть руку помощи, сделать услугу, дать совет…

— Ах, вы о Драко Малфое! — сказал Гарри с облегчением. Он опасался, что директор заговорит про Гермиону. — Нет-нет-нет, вы всё неправильно поняли. Это не он перетягивает меня на свою сторону. Я перетягиваю его.

— Что ты делаешь?

— Я намерен перетянуть Драко Малфоя с Тёмной Стороны, — пояснил Гарри. — Ну, сделать из него хорошего парня.

Дамблдор выпрямился и повернулся к Гарри. На его лице было крайне огорошенное выражение, что в сочетании с серебряной бородой выглядело очень забавно.

— Ты уверен, — произнёс старый волшебник несколько секунд спустя, — что не принимаешь желаемое за действительное, когда видишь в нём что-то хорошее? Боюсь, это только приманка, капкан для…

— Э, весьма маловероятно, — махнул рукой Гарри. — Если он пытается изображать из себя хорошего парня, у него это не очень-то получается. Дело не в том, что Драко пришёл ко мне и очаровал, из-за чего я увидел в нём скрытую глубоко внутри доброту. Я выбрал его целью для спасения именно потому, что он наследник дома Малфоев, и это очевидное решение, если приходится ограничиться кем-то одним.

У Дамблдора дёрнулся левый глаз.

— Ты пытаешься посеять семена любви и доброты в сердце Драко только потому, что видишь в наследнике Малфоев ценного для тебя союзника?

— Не только для меня! — возмутился Гарри. — Для всей магической Британии, если это сработает! А ещё у него самого будет более счастливая и здоровая жизнь. Послушайте, я не могу всех перетянуть с Тёмной Стороны, поэтому пришлось спросить себя: в каком случае Свет выиграет больше всего?..

Дамблдор расхохотался. Такого воющего смеха Гарри от него никак не ожидал. Это был вовсе не величественный смех древнего и могущественного волшебника, не глубокие, гулкие смешки: Дамблдор, чуть не задыхаясь, хохотал во всё горло и не мог остановиться. Гарри однажды в буквальном смысле свалился со стула от смеха, когда смотрел фильм «Утиный суп» братьев Маркс, — вот как сейчас смеялся Дамблдор.

— Не так уж и смешно, — сказал Гарри чуть позже. Он опять начал сомневаться во вменяемости Дамблдора.

Директор с видимым усилием взял себя в руки.

— Ах, Гарри, один из симптомов болезни под названием «мудрость» — начинаешь смеяться над тем, что никто другой смешным не находит, потому что чем мудрее становишься, тем лучше разбираешься в шутках! — Дамблдор вытер слёзы. — Нередко зло пожрётся злом, что верно то верно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});