Марш на Кавказ. Битва за нефть 1942-1943 гг. - Вильгельм Тике

В 15.00 16 октября наступление 198-й пехотной дивизии продолжилось. На границе долины Псекупс вел бой 308-й гренадерский полк. К вечеру 17 октября, преодолевая ожесточенное сопротивление противника, ему удалось пробиться по горно-лесистой местности к подножью высоты 614,4 западной оконечности гряды высот у Кочканова. За ним продвигался 326-й полк, прикрывавший длинный восточный фланг со стороны Трех Дубов. К этому времени 305-й гренадерский полк у Фанагорийского сменили части 125-й пехотной дивизии. 235-й саперный батальон оборудовал уже пути подвоза до Хатыпса и обеспечивал их охранение.

Длительные тяжелые бои разгорелись у высот Кочканова. Находившийся на них противник создавал опасность для немецкого наступления на Туапсе со стороны западного фланга. И это советское командование хорошо знало.

Дивизия «Ланц» продвигалась дальше в западном направлении, чтобы выйти в тыл советским войскам, оборонявшимся перед 44-м егерским корпусом на рубеже гора Седло, Елисаветпольский перевал. Пятнадцатого октября был захвачен переезд через железную дорогу в 2 километрах южнее Шаумяна. Донесение командира 49-го горнострелкового корпуса так описывает тяжесть боев: «За 19 дней боев дивизия «Ланц», ведя бои в труднодоступной горно-лесистой местности, преодолела 98 оборонительных районов с долговременными огневыми точками, овладела 1083 опорными пунктами и разгромила находившиеся на них и постоянно подходившие войска противника. При этом боевая группа 98-го горнострелкового полка продвинулась по поросшим лесом горам высотой более 1000 метров на 36 километров, а боевая группа 13-го горнострелкового полка на 40 километров в глубину обороны противника. В связи с ожесточенным сопротивлением противника на чрезвычайно труднодоступной местности наши войска понесли большие потери. На поле боя остались пять офицеров, 384 унтер-офицера и солдата. Пятьдесят три офицера и 1417 унтер-офицеров и солдат было ранено».

Шестнадцатого октября 1-й высокогорный батальон Райзингера овладел последней высотой восточнее Шаумяна. С севера туда прибыла боевая группа Отте, а с юга — боевая группа Нобиса. Все силы расположились по дуге вокруг населенного пункта Шаумян. Вытянутый в длину поселок расположен на дне живописной котловины. Русские оставили Шаумян, но немцы не осмелились вводить в него крупные силы, так как вся котловина, несомненно, могла простреливаться русской артиллерией. Перед русскими артиллерийскими наблюдателями открывался прекрасный вид на котловину с горы Индюк, находящейся в 7 километрах южнее. К передовой севернее долины Пшиш вскоре были стянуты силы 97-й егерской дивизии, чтобы сменить находившиеся там высокогорный батальон Райзингера и части 98-го горнострелкового полка. Ланцу эти силы требовались для предстоявшей атаки последней горной цепи перед Туапсе. Так как дорога в долине Пшиш все еще была закрыта группой противника, находившейся севернее Шаумяна, обеспечение дивизии «Ланц» осуществлялось через гору Гунай и по долине реки Гунайка. Это создавало неописуемые трудности для снабжения дивизии и для эвакуации раненых. Сложно было также перемещать артиллерию.

Начальник артиллерии дивизии «Ланц» полковник Зоммер был озабочен. Некоторые орудия удалось довезти до котловины. Горные орудия образца 36, навьюченные на семь мулов каждое, и животные, груженные боеприпасами, шли по трудным горным тропам. Дивизия «Ланц» готовила штурм последней горной цепи перед Туапсе.

Тем временем кровопролитные бои на западном фланге продолжались. Хотя советским войскам севернее Шаумяна приходилось отражать атаки с трех сторон, они не сдавались. Они оказывали ожесточенное сопротивление 198-й пехотной и 101-й егерским дивизиям.

Гренадерские полки 198-й пехотной дивизии сражались за овладение высотой Кочканова. Восемнадцатого октября начались дожди. Дороги превратились в потоки грязи. Обозы с боеприпасами, продовольствием и артиллерия передвигались с огромными трудностями. Все обозные службы выбивались из сил. От 198-й пехотной дивизии, не подготовленной к ведению боевых действий в условиях горной местности, эти обстоятельства потребовали большой выносливости и находчивости офицеров и солдат.

В восточной части высоты Кочканова 326-й полк взял высоту 614,4, с которой открывался вид на населенный пункт Кочканов и верхнюю часть долины Псекупс. За восточную высоту гряды 620 305-й гренадерский полк вел безуспешные бои. Высоту обороняли остатки советских 417, 723 и 726-го полков, объединенные под новым командованием. Только когда продолжающееся наступление 101-й егерской дивизии создало им угрозу на восточном фланге, они оставили высоту 620,8, которую сразу же занял 305-й гренадерский полк. В последующие дни обе стороны предпринимали разведывательные и беспокоящие действия.

Действовавшая по соседству слева 101-я егерская дивизия 24 октября вела бои за высоту 565,4 (гора Седло). Батальон 500, взявший накануне штурмом 772,4-метровую гору Сарай и оказавший помощь 198-й пехотной дивизии в восточной части Кочкановских высот, 24 октября овладел высотой 490, расположенной немного южнее. Третий батальон 229-го полка захватил высоту 565,4, находящуюся юго-восточнее, а 2-й батальон 229-го полка — высоту 475,8 к востоку от нее. Таким образом, постепенно оборону советских войск на Елисаветпольском перевале удалось обойти. 228-й егерский полк продвинулся в район к югу от Шаумяна и приготовился к наступлению в южном направлении вместе с группой Ланца.

25 октября советские войска атаковали выдвинувшийся вперед западный фланг 101-й егерской дивизии. Батальон 500 не смог больше удерживать высоту 470,9 и отошел на север. Ночью две роты этого батальона сбились с пути, и им только случай помог пробиться к своим войскам. Находившийся южнее 3-й батальон 229-го полка сосредоточился на высоте 565,4 (гора Седло). В соответствии с распоряжением, переданным по радио, высокогорный взвод 101-й егерской дивизии должен был усилить 3-й батальон 229-го полка и заодно доставить ему продовольствие и боеприпасы. О невероятных мучениях людей и животных продолжает рассказ командир высокогорного взвода обер-лейтенант Даннеман:

«Дорога целыми километрами шла по труднодоступной местности, через русские оборонительные рубежи. Уже один подъем ночью по долине Тук к командному пункту 229-го полка с тяжело навьюченными животными был путем страданий. Три раза животные срывались с обрыва. Мы думали, что все кончено, но через пять минут животные вставали снова. Что вынесла русская лошадь, едва ли можно себе представить. Восемь дней питаться только листвой и ветками, а потом тащить такой груз в гору и сорваться со всем этим грузом...

Мы расседлали животных и завершили подъем в две очереди. Когда наконец добрались до полка, то оставили часть грузов.

В 1.00 командир полка майор Шури дал мне последние напутствия. А потом началось! Местность была чрезвычайно сложная. Внизу, в долине, стояли русские обозы и кухни. Над нами, по верхнему гребню крутого подъема — русские посты. В сильно изрезанном крутом склоне — с дюжину глубоких ущелий. Через 20 минут мы наткнулись на русский пост, который был уничтожен. После этого нам пришлось пробиваться через местность. Непроходимый подлесок, многочисленные поваленные деревья, крутые обрывы ущелий — все это требовало от людей и животных крайнего напряжения сил, к тому же приходилось нести на себе оружие, боеприпасы и грузы. Русские погонщики из нанятых пленных вели себя образцово. Особенно большую помощь оказал нам наш русский лейтенант. Два раза мы пересекали русские пути снабжения. После восьмичасового марша от горы Седло мы вышли в район к югу от высоты 565,4. Разделив взвод на три группы и передав вьючных животных охранению, мы начали подъем на высоту. Обе группы охвата наткнулись на противника. С одним отделением я поднялся на гребень высоты, с которой открылся вид на позиции противника севернее высоты 565,4, и сделал их эскиз. Нас все же заметили. На основе расположения русских позиций я хотел определить место положения окруженного батальона. По моему замыслу, мы стали прорываться в западном направлении, но были встречены огнем русских минометов, которые пристрелялись по высотам. Среди нас были убитые и раненые. Мы попали в нехорошее положение. Тем временем русские наседали со всех сторон. Мы предприняли атаку в западном направлении, наша разведка наткнулась на рубеж долговременных огневых точек, преодолеть который было невозможно. Мы уничтожили один дот, но нам не оставалось ничего, кроме отступления. Оставив отделение Хейда в прикрытии, нам удалось оторваться от противника. На этот раз мы проскользнули немного выше вдоль по склону, чтобы миновать опасные ущелья. Но затем мы были вынуждены спуститься ниже, так как русские занимали верхнюю кромку леса. Поэтому нам пришлось на последнем отрезке пути снова преодолевать ущелья. Это было трудное занятие. Когда нас уже преследовал русский отряд, два вьючных животных сорвались. А остальные — встали. Провести дальше обоз вьючных животных по такой местности до наступления ночи было невозможно. Мы оставили его позади на попечении унтер-фельдфебеля Дласка и под охраной отделения Хейда. Остальной взвод, с большим трудом, неся с собой тяжелораненого обер-ефрейтора Риццоля, добрался до наших позиций. К нам с высоты спустились восемь человек. Они приняли Риццоля, но после того как его подняли наверх, он навсегда закрыл свои глаза. Вьючный обоз вышел к нашим позициям на следующее утро».