Последний Конунг - Тим Северин

– Откладывать не будем, – заявил Харальд. – С каждым месяцем Гарольд Годвинсон все сильнее укрепляется на троне. Я намерен напасть на него этим летом.

– Невозможно, – прервал его чей-то голос, и, обернувшись, я увидел, кто этот смельчак, противоречащий Харальду столь прямо.

Это был старший военачальник Харальда Ульф Оспакссон, самый опытный и хитроумный из советников. Я знал его со времен нашей службы у басилевса.

– Невозможно, – повторил Ульф. – Мы не успеем в столь малое время собрать достаточно сил для вторжения. Нам необходим по меньшей мере год, чтобы набрать и обучить войско.

– Никто не сомневается в твоем искусстве и опыте, – ответил Харальд, – но мы сможем это сделать. У меня для этого есть все.

Но Ульф был упрям не меньше.

– У Гарольда Годвинсона тоже все есть. Он правит самым богатым и обширным королевством на западе. Он может собрать войско и платить ему, чтобы оно ждало дела. И у него есть эти хускарлы.

– Мы разобьем хускарлов наголову, – похвастался какой-то молодой человек, вмешавшись в разговор. Это был Скуле Конфростре, близкий друг Олава, сына Харальда, один из горячих голов в совете.

Воевода устало вздохнул. Он достаточно наслышался такой похвальбы во времена, когда сам был простым воином.

– О них не зря говорят, что один английский хускарл стоит двух лучших норвежский бойцов. Вспомнишь об этом, когда встретишься с их секирами.

– Хватит! – вмешался Харальд. – Есть вероятность, что нам никогда не придется встретиться с их секирами. Существует способ получше.

Все навострили уши, желая услышать, что решил король. Таков был еще один обычай Харальда – все должны были стоять в его королевском присутствии, пока не получат разрешения сесть. Харальд сидел на низком табурете, а мы стояли вокруг. От этого услышать то, что он говорит, было не легче.

Харальд нарочитым движением повернул голову и посмотрел прямо на меня. Я снова ощутил силу его взгляда, и в этот миг осознал, что Харальд Норвежский никогда не удовольствуется своим королевством и не откажется от великого замысла стать вторым Кнутом. Смерть английского короля – как раз то, чего ждал Харальд. До конца своих дней он в глубине души оставался хищником.

– В этом деле может помочь Торгильс, – сказал он.

Я совершенно не понимал, о чем речь.

– Коль скоро два соискателя престола станут действовать заодно, они смогут свергнуть Годвинсона и разделить Англию между собой.

– Как во времена Вилобородого, – вставил какой-то подхалим. – Половина Англии – норвежцам, другая половина – саксам.

– Что-то в этом роде, – сухо откликнулся Харальд.

Но я, взглянув на него и прекрасно его зная, понял, что он лжет.

Харальд Норвежский ни за что не согласится слишком долго делить власть и престол с кем бы то ни было. Так было бы и с Магнусом на норвежском троне – когда бы Магнус не погиб случайно, Харальд сверг бы его в подходящее время.

Харальд немного подождал, а потом продолжал:

– По моим сведениям, Вильяльм Незаконнорожденный, герцог Нормандии, убежден, что Эдуард оставил трон Англии ему и что Гарольд Годвинсон коронован незаконно. Мои соглядатаи доносят, что Вильяльм намерен предъявить свои права, как и я, вторгшись в Англию. С помощью Торгильса мы можем добиться того, чтобы два войска высадились одновременно, и тогда Гарольд Годвинсон будет сокрушен между молотом Норвегии и наковальней герцога Вильяльма Нормандского.

В глазах моего государя блеснуло веселье.

– Вильяльм Незаконнорожденный – благочестивый христианин. Он окружил себя священниками и епископами и прислушивается к их советам. Я предлагаю послать Торгильса к его двору как моего поверенного с предложением объединить усилия. Потому самым подходящим будет послать Торгильса под видом священника.

Среди советников послышался довольный шепот. Все они знали мою стойкую приверженность исконной вере.

– Что ты на это скажешь, Торгильс? – спросил Харальд. Он дразнил меня.

– Разумеется, я исполню вашу волю, государь, – ответил я. – Но не уверен, что смогу сойти за христианского священника.

– А почему бы и нет?

– Смолоду я кое-чему обучился в монастыре, но это было слишком давно, и к тому же, в Ирландии монахи следуют иной разновидности веры в Белого Христа. Их обычай поклонения уже устарел. Во франкских землях его вытеснило учение римского папы и новое поколение священнослужителей.

– Значит, тебе придется узнать их обычай и образ мысли, чтобы сойти за своего. Тебе следует подобраться поближе к Вильяльму Незаконнорожденному, чтобы иметь возможность повлиять на его мысли, прежде чем открыть ему, что ты на самом деле мой посол. Удостоверься, что герцог Нормандии будет достойным союзником, и когда поймешь, что он готов осуществить свое вторжение, только тогда предложи ему действовать согласованно. В противном случае, продолжи свое лицедейство, а потом спокойно удались.

– Коль скоро станет ясно, что герцог всерьез претендует на трон, что сказать ему о времени вторжения?

Харальд покусал губу, потом глянул на Ульфа Оспакссона.

– Что ты посоветуешь, воевода?

Оспакссон явно еще сомневался. Очевидно, мысль о великом походе, столь мало подготовленном, смущала его. Наконец он ответил, но в голосе его слышалось неодобрение.

– Нам потребуется время, чтобы собрать войско, корабли и корабельщиков. При этом нельзя рисковать, нужно пересечь Английское море прежде, чем начнутся осенние непогоды. Так что, я полагаю, самое позднее – начало сентября. Но это значит, что морские пути почти сразу закроются, и снабжать войско, когда оно высадится на английский берег, будет невозможно. Слишком уж велико расстояние от Норвегии до Англии.

– Войско найдет пропитание у населения, как это бывало раньше, – заметил Харальд.

Перед моими глазами возникла картина страшного голода, опустошившего мой хутор после набега разбойников. Я глубоко вздохнул и спросил, рискуя вызвать на себя гнев Харальда в присутствии советников:

– Государь, отправляясь по вашему поручению, я оставляю свою семью и соседей.

Харальд сердито насупил брови. Я знал, что он терпеть не может, когда у него просят милости от его щедрот, а он сразу почуял, что именно это я собираюсь сделать.

– Ну, и что? Мы все оставляем свои семьи.

– В местах, где я живу, уже четыре месяца свирепствует голод, – объяснил я. – Коль вы сочтете возможным послать туда какую-либо помощь, это будет поступком, достойным короля.

– Что-нибудь еще?

– У меня двое детей, государь, мальчик и девочка. Их мать умерла совсем недавно. Я был бы рад, когда бы конунг не обошел бы их своей милостью.