Наследие Дерини - Кэтрин Куртц

Марек сперва не мог заставить себя поверить в это. Вместе с Козимом он провел считывание мыслей умершего, прежде чем позволить священникам заняться телом его кузена. После он стер все следы своей магии. Теперь они с Целителем знали наверняка, что именно колдовство погубило принца, — и сила этого заклятия исходила отнюдь не от Дерини Судри, а от Райса-Майкла Халдейна.

— Сбывается худший мой кошмар, Козим, — пробормотал Марек, когда они удалились из комнаты, где остался труп Миклоса. — Нет, больше всего я боялся, что сам паду от руки Халдейна, или, хуже того, что он убьет и моего сына. Но погиб Миклос… Как мог Халдейн совершить подобное? Как такое возможно?

Козим с безрадостной усмешкой поднял брови.

— Слухи о магических способностях Халдейнов известны уже давно, сударь… Хотя, признаюсь, до сегодняшнего дня я не слишком в это верил, учитывая, что на протяжении последних шести лет мы слышали рассказы о том, что нынешний король Халдейн всецело находится во власти своих советников.

— И все же отнюдь не кузина Судри так обошлась с Миклосом, — пробормотал Марек. — Я до сих пор не понимаю, как это произошло. Я не сомневался, что Миклос вполне способен одолеть Халдейна в магическом поединке… Да и я сумел бы добиться победы. Мы хотели лишь произвести пробу сил… хотя и готовы были подстроить ему ловушку, если бы представилась такая возможность. Истинной целью оставалась Судри. Миклос буквально с ума сошел от ярости, когда узнал, что она предала своих родных. И я готов поклясться, что в ту пору, когда мы с ним впервые встретились на коронации Джавана Халдейна, этот Райс Халдейн никакой магией не обладал… У него не было даже ментальных щитов, — хотя брат его, несомненно, и владел какими-то зачатками дара.

— Возможно, магия Халдейнов напрямую связана с короной Гвиннеда, — предположил Козим после недолгого размышления. — Именно поэтому вы заметили ее проявление только у Джавана.

Марек пожал плечами.

— Я был тогда еще молод, и нам не удалось физически прикоснуться ни к одному из братьев Халдейнов. Но как может быть их сила столь велика? Она ведь, тем не менее, не спасла Джавана Халдейна от предательства его сановников, и не позволила Раису Халдейну сбросить их иго за шесть лет своего правления.

— И все же этой силы оказалось достаточно, чтобы сегодня убить моего господина, — шепотом отозвался Козим.

Марек поник головой.

— Я должен просить тебя никому не открывать эту тайну, Козим.

— Не понимаю, как вы можете надеяться скрыть это, — возразил Целитель. — И зачем вам это нужно? Все Дерини наблюдали за происходящим, и даже издалека прекрасно видели, что там имел место магический поединок.

— Да, конечно. Но они должны верить, что это не магия убила Миклоса… Что это был несчастный случай. Несомненно, он бы умер от ран, даже без всякого вмешательства колдовства.

— Возможно. Но зачем вам внушать им эту мысль? Зачем вселять в души неуверенность?

— Потому что я не желаю, чтобы его люди возгорелись жаждой мщения и устремились в битву, которая изначально не должна была состояться, ибо на сегодняшний день мы пока не можем одержать победу. — Марек уставился на свои руки, затем поднял взгляд на Целителя. — Козим, я не знаю, как тебя просить об этом, но вынужден прибегнуть к твоей помощи. Когда я буду рассказывать эту историю, другие Дерини смогут использовать чары истины.

Козим устремил мрачный взгляд на молодого человека.

— Так вы просите изменить ваши воспоминания, сударь? Чтобы ложь ваша осталась незамеченной?

— Я прошу тебя изменить мои воспоминания, чтобы я мог представить всем полуправду и не быть пойманным на лжи. Я хочу объявить, что Миклос погиб не по вине колдовства. Я не собираюсь утверждать, что магии там не было вовсе, однако, если все поверят в то, что смерть его была просто несчастным случаем, то люди его уйдут восвояси… И, возможно, дождутся того дня, когда я вновь поведу их в бой против Халдейнов.

Козим медленно кивнул.

— Я понимаю вас, сударь, — пробормотал он. — И полагаю, что принц Миклос согласился бы с этим.

Он оглянулся, чтобы убедиться в отсутствии посторонних глаз, а затем вновь обернулся к Мареку.

— Кроме того, я сниму вашу усталость, сударь, — пояснил он негромко, одной рукой касаясь лба Марека. — Откройтесь передо мной.

Четверть часа спустя, чувствуя себя слегка окрепшим после усилий Целителя, Марек встал перед необходимостью сообщить подробности гибели Миклоса его офицерам. Где-то в глубине его сознания таилась мысль, что после этого Козим желает еще раз увидеться с ним, — хотя он не помнил, какова может быть причина для этой встречи, — но пока что Марек с радостью покинул Целителя наедине с его скорбью и постарался больше не думать о нем.

Военачальников Миклоса он собрал в парадном зале замка, но, разумеется, не стал садиться в почетное кресло, что стояло посреди помоста. В былые беззаботные деньки, пока они ожидали ответа Халдейна, Миклос частенько собирал их здесь, а теперь рядом с креслом стоял сам патриарх, мрачно косясь на Марека из-под своей высокой шапки.

Подозвав к себе Валентина, который также искренне скорбел о гибели молодого человека, которого любил, как собственного сына, Марек встал перед креслом, но чуть поодаль от него, чтобы ясно дать понять, что он не собирается узурпировать место покойного. Не в первый раз он порадовался, что вовремя отослал Кариссу с ребенком обратно в Толан, ибо менее всего ему хотелось сейчас сообщать жене весть о гибели ее брата.

И еще больше он страшился, когда в будущем ему придется поведать обо всем королю Ариону.

Хотя покойный король Нимур, отец Ариона, дал убежище новорожденному сыну Имре и Эриеллы Фестилов после реставрации Халдейнов, но Арион никогда не оказывал действенной поддержки своему честолюбивому кузену-изгнаннику, в особенности, после того как сам стал королем десять лет назад. Сказать по правде, если бы не дружба и покровительство принца Миклоса, то Марек мог бы никогда не дожить до взрослых лет, и еще меньше было бы у него шансов снарядить сегодняшний поход… который, к несчастью, обернулся столь сокрушительной неудачей.

Теперь Марек опасался, что его положение при королевском дворе Торента станет еще более шатким, нежели в юности. И хотя незаконность происхождения и инцест его родителей никто в открытую не ставил Мареку в вину, он прекрасно сознавал, какое пятно лежит на его имени, и стереть его можно было, лишь отвоевав родительскую корону. Но теперь вместе с гибелью Миклоса умерла и надежда на успех, а этого никогда бы не произошло, если бы Марек сам не поторопился ринуться в бой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});