Почти человек - Кирилл Юрьевич Шарапов

дружной толпой в количестве четырех морд ввалились в мастерскую.

Головин отступил в темный угол, в руках он держал обычную керамическую кружку, даже телекинез не понадобится, до этих незадачливых рэкетиров было всего пять метров.

Самый крупный, со сплющенным носом, сломанными ушами и толстым шрамом, вышел вперед. Головин быстро вычленил, кто чем вооружен. Предводитель обладал потасканной артефактной перчаткой, явно давно используется, да и куплена наверняка уже сильно поношенной. У двоих были обычные кастеты, у четвертого дубинка, правда, с разрядником. Что у пятого, оставшегося за дверью, неизвестно.

— Койт, — радостно осклабился главарь, и по мастерской разнесся запах давно нечищеных зубов, смешанный с чесноком, или чем-то очень на него похожим. — Друг мой, мы услышали, что у тебя завелись деньги, и решили, что раз ты так поднялся, то потянешь более серьезную помощь нашей группе, защищающей тебя от всякой беспредельной швали.

Подручные одобрили шутку вожака и заржали.

— Шрам, ну откуда у меня деньги? Так, кое-что было на материалы, но я уже все потратил. Вот, остались семьдесят марок, — плохо пряча ненависть в голосе, ответил Койт.

— Подавись своими семьюдесятью марками, — моментально утратив веселье, процедил главарь. — Ты, я слышал, нашел богача, который с тобой дела крутит. Так вот, передай ему, если к утру не будет триста, а к вечеру еще столько же, мы твою хибару спалим.

Головин вышел из тени. Ситуация свернула в худшую сторону, дальше выжидать бессмысленно, либо откупаться, тратя деньги на этих уродов, которые поймут, что достались они легко и обнаглеют, либо бить. Второй вариант нравился ему больше, да и оркестр, играющий «Путь в Вальхаллу», уже наяривал на задворках сознания.

— Я не глухой, — заметил Мираж. — Легких денег тебе захотелось? Этого не будет. Но я дам тебе шанс. Если ты сейчас возьмешь своих подстилок, которых ты дрючишь по ночам по праву сильного, и уберешься отсюда, так и быть, я забуду о твоем существовании. Но если я еще раз увижу тебя рядом с Койтом и его мастерской, или он мне скажет, что вы нехорошо посмотрели в его сторону, я заберу дубинку вон у того хмыря с лицом дебила и затолкаю ее в твою здоровенную задницу. А поскольку она у тебя не такая раздолбаная, как у твоих шестерок, то тебе будет очень больно.

Главарь был поумнее своих подручных, которые потеряли нить монолога Головина еще на середине фразы. Он с ненавистью уставился на уверенного мужика, понимая, что теперь есть только один путь — убить ублюдка. Вариант уйти, он даже не рассматривал, стоит ему увести людей, он потеряет власть среди шакалов, а завтра утром уже весь город будет знать, как его походя опустил какой-то чужак. Но он был поумнее своих людей, и ему очень не нравилось спокойствие и уверенность чужака. Но отвечать что-то нужно, и отвечать жестко, чтобы все запомнили, что так к Шраму обращаться нельзя. Он дернул рукой, на которой была надета перчатка, начиная атаку. Но он был недостаточно быстр. Кружка, которую сжимал Головин, за мгновение до атаки вылетела из руки с нехилой скоростью, не ниже, чем возможности телекинеза, угодила главарю местной гопоты точно в лоб. Она разлетелась шрапнелью по всей мастерской, а самый крупный осколок, пробив тонкие хрящи, застрял в смятом носу. Голова оказалась крепкая, оглушенный, раненый главарь вырубился и рухнул под ноги своих громил. Те все еще растерянно пялились на тело, а Головин был уже среди них. По дороге он заметил глаза Койта, в них плескался ужас. Мираж положил их буквально за пару секунд. Убивать не стал, просто сплошные переломы. Пятый пытался сбежать, но не успел, подхваченный с верстака молоток улетел во тьму, после чего раздался болезненный вскрик. Головин в три прыжка догнал бедолагу, которому раздробило голень, приподняв за грудки, усмехнулся прямо в лицо.

— Я дам тебе уползти, даже не покалечу, как остальных. Но ты ответишь мне на один вопрос, вернее на два — кто смотрящий по Промышленному, и где его найти? Скажешь — уползешь в таком виде, не скажешь — поломаю, как и твоих дружков. Им я сейчас вызову машину из управления, и когда их вылечат, их повесят.

— Смотрящий Пак, и сейчас он должен быть у себя, прямо по улице, метров двести, трактир в подвале, называется «Молот».

— Молодец, а теперь ты исчезаешь с моих глаз, и если еще раз встречу, даже случайно, останешься калекой. Будешь у храма местного милостыню просить, кривой, косой, с клюкой. Про Койта забудь. А теперь уполз отсюда, червь.

Головин вернулся в лавку, где тихо постанывали местные гопники.

— Вызови управу, пусть приберутся.

— Ты ж меня убил, — чуть не плача, произнес Койт.

Головин стянул перчатку и посмотрел на руны, огневик. Швырнув на стол, усмехнулся.

— Ничего с тобой не будет. Сейчас этих заберут, а я пообщаюсь с неким Паком. Как думаешь, он умный человек?

Койт, наконец-то взяв себя в руки, достал переговорник и начал тыкать в символы.

— Он разумный, иначе бы не сидел на этом месте последние двадцать лет.

— Вот и замечательно. Два разумных человека, наделенных силой, всегда поймут друг друга. А теперь зови стражей, пусть поработают.

Два экипажа управления явились минут через двадцать. Головин, куривший трубку на улице, приветливо помахал им рукой. Пятого члена банды и след простыл, он ухромал в сторону «Молота» минут десять назад.

Две железяки, четыре следака выбрались из машин и направились к двери.

— Документы, — потребовал старший, остановившись в метре от Головина.

Мираж достал свои обычные корочки и протянул стражам правопорядка.

— Значит, господин Павл Мираж? Родился в Штормовом, документы получил в Нижнем Западном. Что здесь случилось? — не торопясь возвращать корочки и бросив взгляд на открытую дверь, где на ступенях валялось тело одного из бандитов, спросил следак.

— На меня и моего партнера по совместному делу напали какие-то отморозки, начали вымогать деньги, я их успокоил. Все живы, только поломаны. Я так понимаю, они вам хорошо известны, погоняло главаря Шрам.

Один из следаков сунулся внутрь.

— Капрал, — обратился он к старшему, — тут почти все, не хватает только Сучка.

— Да он сбежал, — пожал плечами Головин. — Был занят, догнать не смог.

— Вы арестованы за нападение на граждан Промышленного, — сурово произнес старший.

— Вы уверены, капрал, что поступаете правильно?

— Что? — завелся следак.

— А то, — спокойно ответил Головин. — Вы позволите, я достану из сумки ещё один документ?

— Доставай, только медленно, — предчувствуя недоброе, разрешил капрал.

На свет появился пергамент с императорской печатью. Судя по тому, как расширились в испуге глаза следака, он прекрасно знал, что видит.

— Я — полный капитан армии его