Скандал в личной жизни - Кристи Кохан

– И ты можешь?

– Со стороны не похоже, не правда ли? – Он резко сел. – Полагают, что консультации могут улучшить наши отношения, но на самом деле стало еще хуже. Доктор Мадвик просит нас рассказывать о наших чувствах, но все, что мы узнаем в результате, это то, как мало мы в действительности знаем друг друга. Меган говорит такие вещи, что я не верю своим ушам.

– Например?

– По ее мнению, я обязан стать нормальным, приличным человеком. Она не может пережить, что я пытаюсь зарабатывать на жизнь как художник. Она хочет, чтобы я, как бесхарактерная тварь, снова приполз к Якоповичу и попросился на работу. Похоже, Меган придумала меня таким, каким я должен быть, и не желает видеть, какой я на самом деле, стараясь всунуть меня в шаблон, созданный ею.

Джексон провел рукой по волосам, слипшимся от пота и пыли. Когда он в последний раз принимал душ? Дни? Недели назад?

– То, что у нее деньги в банке, не имеет никакого значения, – продолжал он. – Деньги, которые она когда-то предложила мне. Нет, сейчас она говорит, что деньга предназначены только для вклада и моя обязанность обеспечивать ее.

– Это не похоже на Меган.

Джексон замолчал и взглянул на Алекс. Глаза ее были закрыты, лицо обращено к солнцу. Темные кучерявые волосы падали, ниже лопаток, она не стриглась три года. Это была такая же буйная, непокорная и собранная Алекс, что и всегда.

– И все же, это – сущность того, что она говорит. Алекс, она совершенно другая сейчас. – Она стала сильнее. Что-то изменилось в ней в тот день, когда она изрезала мои картины.

Джексон сжал кулаки. Поднявшись, он побежал к мощному дереву в нескольких метрах позади и стал подтягиваться, повиснув на нижней ветви.

– Ты все еще злишься на нее за это?

– Да. Нет. Не знаю. Я думаю о том, что потерял, и хочу убить ее. Но потом я думаю о работах, которые написал в последнее время, стараясь компенсировать уничтоженное, и каким-то образом, вижу, что это пошло мне на пользу. Это побудило меня работать больше, упорнее.

– Иди сюда, – позвала Алекс, оборачиваясь и наблюдая, как он, подобно обезьяне, висит на одной руке. – Иди сюда, идиот, я хочу серьезно поговорить с тобой хоть минуту.

Джексон вернулся и сел рядом с ней.

– Знаешь, ты несправедлив к Меган, – сказала она.

– Как ты можешь говорить такое? Не кто иной, как Меган, превратила в груду обломков мои картины. Я бы сказал, что я излишне любезен по этому поводу.

– Я говорю не о твоих картинах. Я имею в виду эмоции.

Алекс сорвала несколько травинок и раскладывала их на ладони в соответствии с размерами.

– Тебе следовало бы послушать Меган, когда она звонит мне. Она болтает об успехе, достигнутом вами у психотерапевта. Как хорошо складывается теперь ваш брак. Она уверена, что вы преодолеете различия и все будет превосходно. А потом, десять минут спустя, из телефонной будки звонишь ты, крича и ругаясь, говоришь, какой ты несчастный. Вас с ней разделяют миллионы космических лет.

– Что ты от меня хочешь? Чтобы я взорвал построенные ею воздушные замки? Уничтожил и разрушил весь ее мир?

Алекс уронила травинки и взглянула ему в глаза.

– Да! Черт побери. Она живет в мире, который не существует, и в один прекрасный день она обнаружит это. Постарайся представить, каким разрушительным ударом будет для нее все. У тебя есть картины и мечты. А у Меган – только ты. Будь с ней честным, Джек. Скажи ей, что не думаешь, что у вас что-то получится. Скажи ей, что ты боишься. Скажи ей хоть однажды правду.

Джексон посмотрел в сторону. Несколько студентов вышли на улицу и улеглись на лужайке позагорать в перерыве между занятиями.

– Меган не нужна правда, Алекс. Ей ближе сентиментальные картины Нормана Рокуэлла, страницы какого-нибудь психологического романа о том, как стать счастливой. Каждый раз, когда я пытаюсь быть самим собой, реальным человеком в реальном мире, она просто захлопывает дверь.

Алекс встала и стряхнула приставшую траву. Она протянула руку Джексону, помогая встать.

– Ну что ж, тогда просто постарайся взломать дверь еще раз, хорошо?

* * *

Клементина внимательно рассматривала себя в большом, во весь рост, зеркале в спальне. Атлас, легко касающийся ног, напоминал кожу ребенка. Она провела руками по бедрам и повернулась из стороны в сторону. Коралловый пеньюар великолепно шел ей.

Клементина чуть не отослала его обратно, получив шесть месяцев тому назад. На вложенной карточке она прочла: «Клементине, с любовью. Джексон».

Она все еще помнила чувство, охватившее ее тогда. Оно напоминало неприятный холод кубика льда, который ее кузина засунула ей за шиворот, когда им было по пять лет. Холодную, скользкую, трепещущую дрожь, от которой напряглось тело. На мгновение она легко забыла Меган и их брак, расстояние, отделяющее ее от Джексона. Она представила, как он думает о ней, грезит наяву о вещах, которые могли бы осуществиться когда-нибудь, если бы хоть немного изменился ход их жизни. Джексон был единственным мужчиной, заставляющим ее испытывать неловкость и неудобства и в то же время чувствовать себя так по-домашнему уютно.

Но увидев свое лицо в зеркале, с мечтательными и затуманенными глазами, с румянцем на щеках, Клементина застыла. Сердце предавало ее. Она понятия не имела, насколько далека от настоящей физической близости с ним, но уже думала о нем и, страшно признаться, желала его. Холодок желания и страха отрезвил Клементину.

Какие бы чувства она ни испытывала к Джексону, они должны остаться похороненными на самом дне ее души, в самой глубине ее сердца. В этом ее единственная защита от воспоминаний – держать все: страх, гнев, любовь, ненависть – запертым внутри. Это единственный известный ей путь выжить.

Кроме того, сейчас она обручена со своей работой. Уилл добился для нее прослушиваний на еженедельные фильмы, и Клементина получила приглашение на роли в четырех рекламных роликах в «Эй-Би-Си Санди Найт фильма». Но дело подвигалось медленнее и труднее, чем она думала. Ей пришлось заняться фотомоделированием и сняться для пары каталогов, чтобы хоть как-то свести концы с концами. В принципе, это не важно. Если нужно сделать шаг назад, чтобы, в конечном счете, продвинуться вперед, она готова. Она не может позволить сейчас Джексону Холлиэллу отвлечь ее от цели, увести в сторону. Клементина просто выбросит его из головы.

Сначала она была слишком занята, и ей не хватало времени сходить на почту и отослать сверток обратно. Она так и оставила подарок нераспечатанным на кофейном столике и каждое утро, и каждый вечер подолгу рассматривала его. Спустя неделю, не в состоянии превозмочь любопытство, она развернула сверток. Ей было интересно узнать, что там внутри – альбом, о котором она мимоходом упомянула, книга. Увидев под тонкой белой оберточной бумагой кремовый пеньюар, она почувствовала, как замирает и останавливается сердце. Клементина вытащила подарок из коробки и прижала к лицу.