Вера в сказке про любовь (СИ) - Чепенко Евгения

 Все мы помним старые легенды о Бабе Яге, что жила в избе на столбах в окружении частокола и черепов, о топях, где обитают кикиморы и бродят неприкаянные огни, о тяжелом белом тумане, что проводит нас в потусторонний мир. Здесь деревья, сплетаясь корнями и ветвями, держатся друг за друга, не доверяя слою влажной гнили, на которой растут. Скалы и пологие расщелины, заполненные ледяной водой и погибшей растительностью. Запах сырости, тумана и грибов. Мох в этом мире абсолютный властитель. Он повсюду. Нежно-салатовый или совсем белесый, немного бардовый, часто насыщенно-изумрудный, с теплом он одевает Карелию во все оттенки зеленого. Серые сырые камни и такие же серые сырые скалы порой обнажаются, когда деревья, не удержавшись, под весом собственных стволов падают набок. Поверженные богатыри, им предстоит стать слоем гнили, на которой вырастут их потомки. Брусника, черника, голубика. Низкорослые, жесткие, они лежат необъятными коврами среди грибов и мха. Нет - нет, да и встретится под ногами царская особа в бедной бледно-розовой короне, госпожа костяника. Здесь ты не знаешь, что старые сказки – вымысел. У Карелии своя реальность.

- Нравится?

- Безумно, - искренне созналась я, глядя на ледяные колонны и сталагмиты, освещенные горящими свечами.

Мраморный карьер – часть уникальной реальности. Сотворенный человеком и обрамленный природой, он меня приворожил раз и навсегда еще в юности. Но никогда не доводилось видеть его вот так, дико, без печати музейщиков. Я, наконец, усмирила страхи и распробовала вкус подаренного Светом лакомства.

Сам Свет пока я философствовала раз пять успел предотвратить порчу природной красоты. Под сводами то и дело разносился его сердитый голос: «Тёма, нельзя», «Тёма, не трогай». Иногда это звучало просто, как «стоять». При последнем его уже угрожающем «Артемий» я беззвучно засмеялась, прикрыв рот ладонью.

- Чего? – не понял Свет.

Я сначала головой покачала отрицательно, давая себе время справиться с приступом смеха, потом вслух произнесла:

- Артемий Пересветович?

Свет тоже проглотил смешок.

- Ну и что? Я мучился, пусть он теперь мучается.

Пересвет Рудольфович и Рудольф Альбертович. Я снова засмеялась:

- Папа твой по тому же принципу действовал?

Свет с улыбкой пожал плечами и потянул на себя Тёма, сделавшего очередную попытку к бегству. Естественно, попытка закончилась провалом.

И тут мне в голову пришла мысль, которая должна была появиться до того, как я на имени парня внимание заострила. А еще умной себя считала и дальновидной. Никогда нельзя быть уверенной на все сто ни в чем. Человек навсегда останется человеком и допустит ошибку. Вот и я допустила. Кто, Вера, сказал тебе, что имя сыну выбирал сам Пересвет?

Я взялась пристально напряженно рассматривать профиль своего спутника, стараясь как можно быстрее оценить, насколько сильно пересолила. О том, как выгляжу со стороны, совершенно не думала. И тоже напрасно. Свет повернулся ко мне и вопросительно поднял брови. Мне очень хотелось извиниться, по возможности объясниться, только ведь не зная броду, могу хуже сделать. Ничего не оставалось, как неопределенно плечом повести и улыбнуться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Свет отреагировал на мою мимику неожиданно. Он коротко рассмеялся:

- Ты чего такая виноватая?

Что ответить я не нашла, поэтому теперь обоими плечами пожала и изобразила, по моей задумке, задорную улыбку.

Наверное, задумка провалилась, потому что он засмеялся снова. Но на этот раз поразительно легко и открыто, словно я его насмешила, как не смешил никто и никогда. Если раньше им в похожие моменты искренности любовалась, то теперь я замерла, пораженная увиденным. Сейчас из нас двоих он был старше, читал меня, как книгу, испытывал родительскую нежность к моим стремлениям быть по взрослому осмотрительной. Непривычное ощущение. Возмутительное ощущение!

- Ну-ну, - еще больше зашелся смехом Свет, на секунду прижал меня посильнее и легко похлопал ладонью по плечу.

- У меня на лице что ли все написано?

- В целом, да. Теперь почти все читаю, а по началу не понимал совсем.

Последние два утверждения привлекли. Он меня читать пытался?

- А чего не понимал?

- Всего, наверное, - Свет пожал плечами.

- Например?

Кажется, он уже пожалел, что выдал мне конец нитки в клубке. Вера упрямая, пока не размотает, не отстанет.

- Ну, к примеру, почему Хуан?

Вера глупая, пока не нарвется, головой не подумает.

- Э… - сказала многозначительно я.

- Так почему?

Я бы могла соврать, но врать было нельзя. Не стоит начинать отношения со лжи. Ложь чаще всего впоследствии всплывает, только уже не мелким снежком, а настоящей лавиной. Оставалось одно – рассказать так, чтоб умилить. Первая пропасть на сегодня. Ну-с. Приступим:

- А можно я потом как-нибудь расскажу?

- Нет.

- А ты сердиться не будешь?

- Не-ет, - настороженно проговорил Свет, не отрывая от меня своих синих глаз.

- Точно?

- Точно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я открыла рот, набирая воздуха, и закрыла. Стыдно было на самом деле. Глупость ведь творила несусветную.

- Ну?

- Сейчас… Мне стыдно.