Третья капля магии (СИ) - Лешкевич Лариса

Лэми тоже не знал, чем себя занять. Он маялся… В вынужденной разлуке образ Айны не так яростно терзал его сердце, как теперь, когда он вновь увидел ее и понял, что эта женщина никогда не будет принадлежать ему безраздельно, как раньше. Раньше Лэми думал, что корни их душ столь глубоко проросли друг в друга, что никакая на свете сила не способна разорвать эту связь. Поездка в Сетао подорвала все его прежние устои. Лэми приобрел опыт и не был уверен, желает ли поделиться этим опытом с Айной.

Но при виде её красивого, чуть осунувшегося лица, обветренного пережитыми невзгодами, в душе вспыхнул пламень прежней любви, словно ветер подул на остывающие угли. Лэми вспомнил, как мечтал о свадьбе, о детях, которые у них будут…

Он остановился у громадной ели, той самой, под которой стоял в ту лунную ночь, когда Айны выскользнула из дому, воспользовавшись тем, что мать и нянька крепко спят.

И ему никак не хотелось верить, что крик неведомого существа, прозвучавший тогда во тьме на самом деле посулил им беду и разлуку. Но ведь Айна еще не дала окончательного ответа…

На какой-то миг Лэми ощутил беспомощность и ревность.

— Лэми?

Он обернулся с забившимся сердцем.

Иви, отодвинув широкую еловую лапу, посмотрела на него из полумрака леса, уже тронутого легкими, опадающими росой сумерками.

— А, это ты… — Лэми не смог сдержать разочарования.

— Меня Тэумар бросил! — сказала Иви, просто для того, чтобы завести разговор.

Ей не хотелось говорить с самой собой. Она даже обрадовалась, что встретила Лэми. Кора была к ней добра и участлива, но Иви все равно не осмелилась доверить ей своих душевных тайн.

— Узнал о Сайме? — равнодушно спросил Лэми.

— О Сайме я ему сама рассказала…

Они помолчали, слушая треск кузнечиков в траве.

— А что Айна? — спросила Иви.

— Не знаю… Есть время подумать.

— Тебе или ей?

— Наверное, обоим, — неохотно отозвался Лэми.

— А я хочу вернуться в Сетао. Здесь невероятно скучно! — Иви передернула плечами.

Они услышали топот копыт и снова замолчали. По узкой тропинке за деревьями неспешной рысью ехал Тэумар — с опущенной головой и поникшими плечами.

— Он задержался! Наверное, навещал Айну, — предположила Иви и спросила: — Так вы поженитесь?

Но Лэми не успел ничего ей ответить.

— Тэумар! — разорвал предвечернюю тишину леса пронзительный девичий крик.

Он резко осадил коня.

Айна босиком, с летящими волосам и пылающим лицом бежала вслед за ним по тропинке.

— Тэумар! Подожди!

Он спрыгнул с коня и замер, повернувшись к ней лицом.

Она подбежала, и он поймал ее в объятия. Айна обхватила его руками за шею и сама прижалась горячим ртом к его губам.

— Прости меня, прости! Я согласна! Согласна! Я поеду с тобой, куда захочешь… всегда буду с тобой, всегда… я люблю тебя… — шептала она, покрывая исступленными поцелуями его лицо.

В ее ясных голубых глазах плясали золотисто-алые искры, падающего за горизонт заката. Тэумару хотелось рыдать от невозможного, охватившего его счастья…

Иви смотрела на слегка побледневшего Лэми и думала о том, что уж ему, наверняка тяжелее, чем ей.

— Я решила вернуться в Сетао на днях, — сказала она, — Может быть ты согласишься проводить меня?

Лэми вздрогнул и повернулся спиной к лесной тропинке, чувствуя, как тяжелый груз валится с его души.

— Отчего бы и не проводить? — пожал он плечами, — В Этэляне мне делать нечего!

— Покажи мне лес, — попросила Иви, — я слышала здесь растут удивительные волшебные цветы…

— Идем! Но, к сожалению сейчас не полнолуние и ты не увидишь, как они пьют лунный свет…

Айна страшно волновалась, по понимала, что Тэумар прав: лучше увидеться с Изнером теперь, не откладывая — и разом избавиться от всех сомнений и страхов.

После того, как она догнала Тэумара на тропинке и призналась ему в любви, он посадил ее на коне и как есть: растрепанную, босиком увез в Лянсиду.

Изенар прогуливался в саду. Вынужденно пролежавший немало дней в постели, он ощущал, как затекли его, прежде подвижные мышцы, а ослабевшее бездействием могучие тело, требовало движения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Сперва Изенар намеревался заняться своим любимым делом: метанием топоров в деревянный щит, крепко прикрученный к толстому стволу дерева, а затем оседлать коня и, наслаждаясь ночным ветром, проскакать от края до края Каменистой равнины.

Изенар разделся до пояса, чтобы было удобнее и взял в руки тяжелый железный топор.

Небо на горизонте еще рдело последними отблесками зари.

Изенар посмотрел на первую звезду, что затеплилась в вышине, наливающегося ночной синевой, неба и перекинул топор из одной руки в другую, наслаждаясь прохладой и мощью резной рукояти.

— Отец!

Он обернулся на голос Тэумара.

Они стояли рядом и держались за руки. Изенар сразу понял, что это значит. Айна, овеянная сумерками, была так красива и нежна, что суровое его сердце на какой-то миг дрогнуло от непривычно искренних чувств.

— Отец! — повторил Тэумар, — Айна согласилась стать моей женой. Мы решили не откладывать и обменяемся клятвами через три дня на рассвете… Сайм и Аула благословили нас. Мерьята благословила…Мы ждем благословения и от тебя тоже…

Изенар бросил на Айну невольный, жадный и пристальный взгляд.

Айна вздрогнула и крепче вцепилась в руку Тэумара, но Изенар тут же отвернулся. Нет, он не хотел ее обидеть, — невеста сына, по всем законам неприкосновенна, но он сожалел, что обижал ее раньше, и теперь она для него потеряна навсегда.

— Делайте, что хотите! — проворчал он, — Не мне учить вас жизни… А теперь идите! Не желаю никого видеть!

— Останешься сегодня со мной? — спрашивал Тэумар, увлекая смеющуюся Айну вглубь лесных урочищ.

Им не хотелось проводить время в доме. Ночь распахивалась навстречу: теплая и яснозвездная, наполненная дыханием росистых трав.

Айна потянулась на носочках и, обвив теневыми руками его шею, начала целовать горячо и страстно.

— Разве мы не должны сперва принести клятву? — шептал Тэумар, скользя ладонями по ее стройному, такому желанному телу.

— Мы столько всего пережили вместе, что всякие условности более не довлеют над нами. Я не хочу ждать… — ответила Айна, чуть отстранясь и сосредоточенно глядя в его глаза.

И, продолжая целовать друг друга, они опустились на мягкое покрывало из мхов и трав, распростертое у корней деревьев…

Эпилог

Укка сидела у стола при бледном свете масляной лампы и пряла пряжу, бормоча себе под нос древнюю песню-заклинание.

Что-то привлекло ее внимание, и она подняла голову. Вскоре по ту сторону двери раздался неуверенный шорох. Укка усмехнулась.

— Входи уже! — громко сказала она.

Дверь отворилась, и в дом вошел Изенар. Он подошел к столу, сел напротив колдуньи.

— Принеси мне вина…

Укка молча отошла к очагу и, вернувшись, поставила перед ним чашу. Изенар сделал глоток и чашу отодвинул.

— Ты тоже полагаешь, что я жесток и бессердечен? — спросил он.

— Каждый правит, как умеет! — пожала плечами Укка.

— Я еще не стар, здоров и полон сил, как физических, так и душевных, — продолжал говорить Изенар, — и вот смотрю на детей, своих и этелянских и понимаю, что их счастье вызывает во мне негодование!

— Что с тобой? Давай-ка я приготовлю тебе еще зелья! У меня осталось немного черного мха…

— Я еще не стар, но взглянул сегодня в зеркало и увидел старика… Что со мной сталось Укка? Моя рука затряслась, когда я метнул топор, но не от того, что ослабели мускулы… и я не могу осмыслить причины…

— Ты всегда полагал, что правишь Лянсидой мудро и не слушал моих советов…Ты считал, что все обязаны принимать тебя такого, каким ты себя поставил перед ними и не хотел уступать…

— Помоги мне, Укка… Мое сердце сгорает в пламени, моя душа желает ощутить прежнее: любовь, нежность, страсть… Ведь и я когда-то был нежен… — сказал Изенар и на миг уронил голову на стол, словно не выдерживал тяжести, теснящихся в ней мыслей.