Проходной балл - Владимир Константинович Константинов

Не я — это точно.

Л ю б а. Слава богу! (Целует его.)

К о с т я. А где ты была?

Л ю б а (достает из сумочки облицовочную плитку). Вот где! Финская! В хозяйственный у метро заглянула — и как раз привезли… Сама разгружать помогала, чтоб побыстрей. Стою в очереди как на иголках — успею не успею… Примчалась в правление — уже никого… Так какой у нас этаж?

К о с т я (разглядывая плитку). Цвет потрясающий!

Л ю б а. Нежно-нежно розовый…

Н и н а  В а с и л ь е в н а. Как утренняя заря…

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. На заре щуки так здорово клюют!..

Л ю б а. Я вам тоже взяла. Уедем, будете ремонт делать, пригодится. А нам и на туалет, и на ванную, и на балкон.

К о с т я. Балкона там нет.

Л ю б а. Как это нет?!

К о с т я. Зато напор воды хороший.

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. И лифт не нужен.

Н и н а  В а с и л ь е в н а. И внук не вывалится.

Л ю б а. Какой внук?!

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. И внук и внучка! Чем ниже этаж, тем больше рождаемость. У дворников всегда масса детей, а живут они обычно на первом этаже.

Л ю б а (Косте). Ты вытащил первый этаж?! Ну что ты молчишь? Говори!

К о с т я. Что говорить… Вот…

Люба смотрит на листок, плачет.

Люба! Люба! Перестань!.. Может, воды принести?

Н и н а  В а с и л ь е в н а. Лучше валерьянки.

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. Идем, сами разберутся.

Уходят.

К о с т я. Люба, ведь это жеребьевка! Фортуна, случай, игра судьбы… И ты могла вытащить первый этаж.

Л ю б а. Я — не могла!.. Зачем я забежала в этот магазин?.. Еще трешку дала, чтоб до завтра полежало, — не тащиться же с плиткой на жеребьевку… Что теперь с ней делать, что?

К о с т я. Люба, в конце концов, вся жизнь — это жеребьевка. Где родился, где учился, на ком женился — лотерея. И счастливых билетов на всех не хватает.

Л ю б а. Но почему не хватило именно тебе?

К о с т я. Потому что свой счастливый билет я однажды уже вытащил. Три года назад, двенадцатого мая, когда на экскурсию «Исторические памятники Ленинграда» из всей группы явилась только одна студентка. Остальные были ленинградцами и считали, что все уже знают… (Тоном экскурсовода.) «…Направо Университет, налево — Меншиковский дворец и знаменитые сфинксы. Привезены из Фив в 1832 году, установлены в тридцать четвертом. Согласно легенде, эти фантастические существа с телом льва и головой человека задавали загадку, которую никто не мог отгадать…» Это была самая прекрасная экскурсия в моей жизни! И разве это не счастливый жребий? Ведь именно в этот день я замещал Марью Михайловну. Если б накануне она не ушла в декрет, мы никогда бы с тобой не встретились… (Целует ее.)

Л ю б а. Обидно, Костя… Столько ждали и так не повезло…

К о с т я. Повезет еще. Поживем пока на первом. Родители вообще с коммуналки начинали — пять комнат, двадцать жильцов…

Л ю б а. Вот и показывай ее экскурсантам как исторический памятник. Сейчас все хотят жить как люди…

К о с т я. Да, зря я в техноложку не пошел…

Л ю б а. Что бы это изменило?

К о с т я. Работал бы в Гипрохиме, квартиру бы сейчас получил, как раз под нами освободилась. Федотовская.

Л ю б а. А кому ее дадут?

К о с т я. Кому-нибудь из Гипрохима. Дом-то ведомственный.

Л ю б а. Да, повезет кому-то… Бесплатно… Как с неба свалилась…

К о с т я. Нам бы все равно не подошло — однокомнатная.

Л ю б а. Нам-то нет, а вот родителям… А знаешь, может даже и хорошо, что ты вытащил первый этаж… У меня родилась грандиозная идея!..

К о с т я. Какая?

Л ю б а. Сейчас узнаешь! (Кричит.) Нина Васильевна! Евгений Петрович!

Появляются  р о д и т е л и.

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. Что случилось?

Л ю б а. Садитесь. Скажите, Нина Васильевна, вы хотели бы нянчить внука?

Н и н а  В а с и л ь е в н а. Что за вопрос — мечтаю!

Л ю б а. Так же, как вы, Евгений Петрович, — о моторной лодке. А мы — об отдельной квартире. (Косте.) Не в подвале, разумеется… И вот все это в ваших руках, Евгений Петрович!

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. В моих?!

Л ю б а. Да-да! Костя, дай папе ручку и бумагу! Пишите заявление, Евгений Петрович!

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. Кому?

Л ю б а. Вашему директору. «В связи с изменившимся семейным положением прошу освободившуюся в нашем доме квартиру товарища Федотова…» и так далее.

К о с т я. Почему «с изменившимся»?

Л ю б а. А это будет ясно из второго заявления. (Диктует.) «В нарсуд Куйбышевского района… Прошу развести меня с гражданкой Свиридовой Н. В. в связи с тем, что мы не сошлись с ней характерами…»

К о с т я. Ну, знаешь, Люба!..

Л ю б а. Успокойся, это же фиктивно!

Н и н а  В а с и л ь е в н а. Любочка, я всегда поддерживала ваши идеи, но эта… У нас вот-вот серебряная свадьба — и вдруг разводиться?!

Л ю б а. Не навек же — на время. Вы только представьте, как это здорово: и в разных квартирах, и в одном доме! До нашего кооператива в Красном Селе вам час добираться, еще и метро нет. А тут — на одной лестнице! Вы что-нибудь достали — я к вам заскочу. У нас обеда нет — вы к нам забежите, сготовите. И главное — бесплатно. Завтра же забираем взнос, возвращаем вам деньги, можете покупать моторку и ехать куда угодно…

Евгений Петрович, Я даже знаю — куда! На необитаемый остров! Чтоб никто не видел моего позора!.. Да как вам в голову могло такое прийти?! Неужели мы с Ниной Васильевной пойдем на эту… на это… Даже слова подходящего найти не могу…

Н и н а  В а с и л ь е в н а. Успокойся, Женя! Любочка, согласитесь, что эта ваша идея не из лучших. Даже если б мы действительно развелись, почему квартиру должны дать именно Жене?

Л ю б а. Кому же еще? Начальник отдела, двадцать лет в институте и еще не разу не разводился. Получите однокомнатную, а мы с Костей останемся здесь.

Н и н а  В а с и л ь е в н а. Ая где?

Л ю б а. С нами. Месяца три-четыре, чтоб не вызывать подозрений. А потом помиритесь и переедете к мужу… Ну что тут страшного? Люди ради жилплощади не только разводятся — женятся даже! И почище бывает. Читали вчера в «вечёрке» — муж и жена, ваших лет между прочим, уговорили тещу съехаться. Поменяли ее квартиру и свою на трехкомнатную. А потом спровадили тещу в дом для престарелых.

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. Эта статья называлась фельетоном. А я, да будет вам известно, ни разу не попадал в фельетоны, даже в стенной печати. За двадцать лет я не подписал ни одного халтурного проекта, ни одного липового отчета, я ни разу не обманул государство…

Л ю б а. Уже за одно это вам должны дать квартиру. Разве наше государство не заинтересовано в улучшении жилищных условий граждан? Чем лучше мы живем, тем лучше работаем. Значит, государству от этого только польза.

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. Демагогия это! Научились прикрывать высокими словами элементарное жульничество!

Л ю б а. Это я… я жулик?! Ну, знаете ли, Евгений Петрович!.. (Хлопнув дверью, уходит в свою комнату.)

К о с т я. Как ты мог такое, папа? Любе?! Да она уже год на доске Почета висит.