Испанские репортажи 1931-1939 - Илья Эренбург

Каждый день происходят столкновения между рекете и фалангистами. Я видал подпольные листовки, изданные так называемыми «старыми рубашками», то есть фалангистами первой формации. Они обвиняют генерала Франко в измене «священным принципам Отсутствующего» (так фалангисты называют расстрелянного основателя фаланги Антонио Примо де вивера127) Газета «Арриба Эспанья» в одном из последних номеров пишет: «Фаланга ждет, когда придет ее час, и этот час должен прийти скоро». Некоторым неохота ждать. Всем памятна речь генерала Ягуэ. Генерал-фалангист был арестован, потом выпущен на свободу; по слухам, он находится теперь под домашним арестом. Начальник штаба генерала Москардо полковник Гасапо взял сторону генерала Ягуэ. Генерал Москардо — друг рекете, и он уволил начальника своего штаба. Многие видные фалангисты сидят за решеткой: бунт в Сан-Кристобале не сего дня-завтра может повториться.

Конечно, до поры до времени раздоры в лагере фашистов носят характер семейных сцен: их останавливает страх перед республикой. Худой мир сможет стать доброй ссорой только в том случае, если фашистская армия потерпит крупное поражение или одержит крупную победу.

В горах Астурии, Галисии, Леона бродят небольшие отряды партизан. Для армии Франко они не представляют военной опасности: они плохо вооружены и разрозненны. Однако то, что они существуют, что население их кормит и предупреждает об опасности, показывает, насколько ненадежен фашистский тыл. Мигель Унамуно накануне смерти сказал фашистам: «Вы можете победить, но не убедить». При помощи интервентов фашисты захватили две трети Испании, но, победив, они никого не убедили. В «недоброжелательности к установленному строю» можно действительно обвинить «90 процентов» испанского народа. Никогда, кажется, не было в Испании столь мало популярного правительства, и по сравнению с генералом Франко даже диктатор Примо де Ривера может быть назван народным любимцем. Гражданская война уступила место иностранному нашествию: речь идет не столько о политических воззрениях, сколько о национальном самолюбии. Если «3-й триумфальный год» не принесет генералу Франко решительной военной победы, он может оказаться последним годом эфемерного летосчисления.

Андай — Тарб, август 1938

Эбро

Эбро — Волга Испании. В стране, где мало рек, Эбро — настоящая полноводная река. Об Эбро издавна поют песни. Но никогда еще испанский народ так часто не поминал свою любимую реку, как теперь: Эбро стала смертью и славой.

Горы рыжие и розовые, на них серебристо-пепельные камни. Деревни без зелени, с домами цвета камня, уходящие вверх. Внизу быстрая ярко-желтая река.

Это было в ночь на 25 июля в два часа с четвертью: армия переправилась на вражеский берег. Застигнутые врасплох, фашисты открыли беспорядочный огонь. Лодка за лодкой причаливали к правому берегу. Переправа была нелегкой: быстрое течение, мало лодок. Одна бригада переправилась на семи лодках.

Правый берег был прекрасно укреплен. (Возле деревни Флис можно полюбоваться работой германских инженеров.) Проволочные заграждения опутывали берег. Республиканцы прорвались через проволоку, выбили фашистов из укреплений, с боем пошли брать высоты. Кое-где фашисты сразу сдавались; в других местах они оказывали сопротивление. Иногда они попадали впросак. Один боец крикнул фашистам:

— Вы что здесь делаете?

— Мы в карауле.

— Идите вниз.

— Нельзя. Смены нет.

Боец рассмеялся.

— Теперь мы всех сменим. Понятно?

Надо было перебросить артиллерию. Работали паромы. Понтонеры начали наводить мосты. По какому мосту я проехал вчера? По двадцатому? По тридцатому? На следующий день, после того как республиканцы перешли реку, в два часа пополудни «хейнкели» начали бомбить мосты. Фашисты и по нынешний день не отказались от своей мечты — уничтожить переправы через Эбро. Вот привычное гудение, облака зениток, грохот. А по мосту идут грузовики со снарядами, с рыбой, с газетами. Понтонеры поют частушку:

Они их тысячу раз разрушат,

А мы их тысячу раз построим.

Мы — упрямые черти,

Мы — понтонеры Эбро.

Раненный осколком бомбы понтонер Сантьяго Альфонсо крикнул санитарам:

— Какая там к черту перевязка, когда надо делать мост!

«Хейнкели» прилетали по десяти, по двадцати раз в день. Один день был — двадцать шесть залетов. Тысячи и тысячи бомб. А по мосту идут бойцы, машины. Работают зенитки. В рыжих скалах динамит вырыл убежища для понтонеров.

Фашисты открыли шлюзы возле Тремпа, чтобы повысить воды Эбро. Четыре метра глубины, двести тридцать метров ширины. Быстрота течения — двенадцать метров в секунду. Водовороты. Но Эбро не остановила республиканцев.

Во время переправы в воду упали девять автоматических ружей. Один капитан решил спасти добро. Девять раз он нырял, а в том месте водоворот, но вытащил: ружья.

Республиканцы освободили одиннадцать сел. Все помнят первую сводку фашистов; успехи республиканской армии они объясняли содействием «марксистских элементов, оставшихся в деревнях». Я видел эти «марксистские элементы» — женщины, дети, старики. Фашисты захватили окраину Каталонии во время весеннего выступления. Они старались подкупить население: привезли сахар, треску, табак. Однако крестьяне с радостными криками встретили республиканцев. Сахар сахаром, сердце сердцем. На стене одного дома я видел изображение Муссолини в каске среди стрел фаланги. Крестьянка, плача (ее дом распотрошила фашистская бомба), сказала мне, показав на республиканцев:

— Это — наши…

Она не знает «тринадцати пунктов Негрина»128. Она даже не знает, кто такой Муссолини, хотя фашисты нарисовали его портрет на соседнем доме. Она знает одно: республиканцы это — «наши».

В деревне Аско на дверях записка: «Товарищи! Охраняйте этот дом. Хозяин у шел в горы, потому что стреляют. Да здравствует республика!».

Крестьяне мало-помалу возвращаются в деревни. В деревне Миравет бойцы недавно устроили для крестьян праздник. Но немецкие бомбовозы не простили «марксистским элементам» простодушной радостной встречи со своими. Мора-де-Эбро, Аско, Фатарела — в каждой деревне десятки разрушенных домов. Среди развалин играют ребятишки; по улицам, загроможденным мусором и обломками мебели, осторожно ступают ослики. Они везут оливковое масло или хворост. Девушки весело беседуют с бойцами.

Бойцы армии Эбро знали, зачем в ясную июльскую ночь они форсировали реку: они не только возвратили республике десяток каталонских деревень — своим наступлением они защитили Валенсию. Фашисты, уже подступившие к окрестностям Сагунто, принуждены были остановиться. Когда показывались двадцать немецких бомбардировщиков, бойцы говорили: «Двадцатью бомбардировщиками меньше на Леванте».

Наступление республиканцев представляло угрозу коммуникациям фашистских частей, которые весной вышли к Средиземному морю. Кроме того, переход через Эбро поколебал престиж генерала Франко. Генерал Гарсиа Валиньо как-то заявил иностранным журналистам: «Красные, разрезанные на два куска, не смогут продержаться дольше двух недель». Это было в конце апреля, а три месяца спустя «красные» нанесли тяжелый удар фашистам, освободили восемьсот квадратных километров территории и захватили около пяти тысяч пленных. Как мог снести генерал Франко такой афронт? Фашисты стали подтягивать новые дивизии. Они перебросили на фронт Эбро почти всю боевую авиацию, подвезли большое количество артиллерии, пулеметов, минометов и 4 августа перешли в контрнаступление.

Сегодня сорок второй день фашистских атак. Я гляжу с высоты на широкую долину: поля, виноградники, оливковые рощи, деревни, дороги — все это взято у фашистов и, несмотря на численное превосходство противника, не отдано назад. Генерал Гарсиа Валиньо, который командует одной из фашистских армий у Эбро, должен призадуматься, видя эту неприступную цепь высот.

С 4 по 16 августа фашисты атаковали высоты Сьерра-Пандолос. Эти горы покрыты низкими соснами. Некоторые высоты — 705, 698, 644 — по многу раз переходили из рук в руки. 11-я дивизия, недавно награжденная правительством республики, отбивала все атаки. Фашисты выпускали тысячи снарядов по высоте — воронка здесь переходит в другую. Двадцать залетов авиации в день. Можно сказать, что рельеф некоторых высот изменен. По интенсивности артиллерийского огня бои напоминали Верден или Сомму. На высоте 705 беспрерывно шли бои: атака, потом контратака. Захватив верхушку горы, фашисты взяли восемьдесят республиканцев в плен и расстреляли их на месте. Республиканцы видели это из своих окопов. С яростью они пошли в контратаку и взяли верхушку горы. Со стороны фашистов здесь сражалась лучшая часть — 4-я наваррская дивизия. Высоту 705 фашисты взяли, но дальше они не смогли пройти. Немецкая авиация стала скидывать зажигательные бомбы. Леса загорелись. Трудно в строках, которые я пишу наспех, на телеграфных бланках, рассказать о том, что пережили защитники Сьерры-Пандолос. Они не отступили.