Ниндзя в тени креста - Виталий Гладкий

Ночная тишина в горах была звенящей. Гоэмон лежал возле затухающего костра, по привычке вслушиваясь в каждый шорох, но мыслями был далеко от этих мест – в родной деревне. Путешествие в горах разбудило глубоко упрятанное в глубине его души чувство любви и привязанности к Хондо, и Гоэмон печально размышлял, удастся ли ему когда-нибудь увидеть мать Морико, братьев, отца… И старого Хенаукэ, который почему-то был для него ближе, чем кто-либо из родственников. Юноша крепко сжал в руке амулет инау, словно он был нитью, соединяющей его с Нихон, и уснул. В эту ночь сны не тревожили Гоэмона.

– …Ты только глянь! Посмотри, как здорово! – восхищался де Алмейда, словно увидел Монсанту впервые. – Такого ты нигде не увидишь!

Действительно, селение и впрямь впечатляло. Оно находилось на краю горы (как объяснил фидалго, она называлась Mons Sanctus – Святая гора, откуда и пошло название селения), и представляло собой каменный лабиринт из огромных валунов, между которыми каким-то чудом были построены разнокалиберные домики с красными черепичными крышами и даже прорезаны узкие улочки. Двух одинаковых домов в Монсанту найти было невозможно. Валуны служили стенами и даже крышами домов.

А над селением возвышался замок. Гоэмон покачал головой – ой-ей! Взять его штурмом была еще та задача. Тропа, которая вела к воротам замка, круто забирала вверх и вилась среди нагромождения валунов. Ее могли защищать десяток воинов хоть против сотни осаждающих. Что касается остальных трех стен замка, то они были построены над обрывами.

– Как тебе мое фамильное гнездышко? – горделиво подбоченившись, спросил Фернан де Алмейда.

– У меня нет слов, чтобы выразить свое восхищение, сеньор.

– Да уж… Между прочим, замок построил орден тамплиеров. Это место им определил сам король Афонсу Энрикеш для защиты границы от сарацин. Гигантские камни Монсанту произвели большое впечатление на Гуалдима Паиша, Великого магистра ордена тамплиеров. Именно по его приказу начали строить крепость. Было это в двенадцатом веке от Рождества Христова… – Тут фидалго зычно рассмеялся. – А спустя два столетия в Монсанту начали травить байки, что где-то в крепости спрятаны сокровища рыцарей ордена Христа. Чушь собачья! – фыркнул он. – Будучи мальцом, я облазил все щели в замке. И нашел лишь изъеденный ржавчиной нож и несколько серебряных монет.

– А копать не пробовали? – деликатно поинтересовался Гоэмон.

– Ха! – воскликнул де Алмейда. – Хорошенькое дельце! Здесь лопата больше чем на ширину ладони в землю не входит. Сплошной камень. Хорошая земля только внизу, на равнине, по которой мы недавно ехали. Там находятся поля и огороды местных крестьян. Однако и на полях полно камней.

– Но крепость и впрямь сильная…

– Еще какая сильная! Ни замок, ни селение никто не мог взять. В Монсанту существует удивительная легенда. Во время осады замка и селения маврами, которая длилась семь лет, одна из женщин предложила не есть последнюю корову и последний мешок ржи, а хорошо накормить животное зерном и сбросить его на головы осаждавших. Опешившие враги решили, что запасов в селении вполне достаточно, чтобы держаться сколь угодно долго, и сняли осаду. С того времени жители Монсанту каждый год, третьего мая, в день Святого Креста, устраивают празднества в честь победы женской мудрости над врагом. Помню, мать к этому празднику делала кукольную коровку, а торжественная процессия жителей селения, одетая в праздничные одежды, приносила в замок белый горшок с цветами. После соответствующего ритуала куклу и горшок сбрасывали со стен замка. И начиналось веселье! Накрывались столы, выкатывались бочки с вином, на вертеле жарился упитанный бычок… эх, какие были времена, и как давно это было!

Фернан де Алмейда и Гоэмон въехали в селение и начали подниматься вверх по одной из кривых узких улочек. Изнутри селение произвело на юношу сильное впечатление. Мощь гигантских валунов, рядом с которыми он чувствовал себя букашкой, подавляла. Камни присутствовали везде: взгромоздившись на крыши зданий, в стенах, камнями вымостили улицы, из них вырубили ступеньки и лестницы, а на некоторых, особенно больших валунах, даже умудрились построить дома, похожие на крепостные башни. И в то же время (у Гоэмона от этого зрелища глаза полезли на лоб) прямо из мостовой, как ему показалось, росли деревья; правда, их было немного.

– Это все мелочи, – весело сказал фидалго, заметив удивление Гоэмона при виде деревьев. – Летом в Монсанту полно цветов. Как женщины умудряются выращивать их на камнях, для меня всегда было загадкой.

Гоэмон думал, что они сразу направятся в замок, но ошибся. Юноша заметил, что де Алмейда, всю дорогу чувствовавший себя превосходно, когда они въехали в селение, как-то сник. Что-то его тревожило, снедало изнутри. Когда они оказались возле небольшой церкви, фидалго сказал наигранно бодрым голосом:

– А не заехать ли нам сначала к Гомешу?

– Кто это? – спросил Гоэмон.

– Мой арендатор. Отдохнем у него и узнаем, что тут творится. А то я ведь не был в Монсанту целых три года…

Они миновали большой крест в два человеческих роста, вырубленный из скалы, остатки которой служили ему подножьем, и оказались на крохотной площади. Удивительно, но улицы селения были практически пусты, если не считать немногочисленных детей, беспечно играющих прямо на проезжей части. Правда, Гоэмон чувствовал, что за ними наблюдают – в основном через окна.

Гомеш построил свой дом между двух замшелых громадных валунов, служивших стенами. Валуны стояли как бы клином, и передняя стена дома едва вмещала дверь. Дом был двухэтажным, судя по окну над дверью. Из-под одного из валунов росла лоза дикорастущего винограда, а на втором висел фонарь, прицепленный к ржавому железному крюку.

Фидалго несколько раз грохнул кулаком по дверному полотну и крикнул:

– Эй, хозяин! Встречай гостей!

Ответом ему была тишина. «Наверное, хозяев нет дома», – решил Гоэмон. Но де Алмейда думал иначе. В этот раз он пнул дверь ногой, да с такой силой, что стекла в окне задребезжали.

– Гомеш, сукин сын! Открывай! Я слышу, как ты сопишь за дверью!

Звякнул засов, и на пороге дома появился плотный крепыш, обладатель небольшого животика. Глядя на его хитрую физиономию, Гоэмон подумал: «Пройдоха! Могу побиться об заклад!»

– Хозяин… – На лице Гомеша появилась буря чувств. – Хозяин! Как я рад видеть вашу милость. Ах, сеньор… Живой… – Он схватил руку де Алмейды и начал ее лобызать. – Ум-м… Ум-м…