Жемчужная луна - Кэтрин Стоун

Алисон содрогнулась. Потом осмотрела весь шкаф в поисках других жертв взломщика, но ничего не нашла. Он уничтожил только радужное платье.

Но почему именно его? В этом не было никакого смысла, какая связь между вечерним платьем от «Жемчужной луны», купленным в Далласе, и фотографиями, сделанными в Гонконге?

И тут она поняла: никакой связи и не было! Просто преступник прятался в просторном шкафу, пока не ушла горничная, а прячась, он развлекался тем, что резал на кусочки первое попавшееся платье. Алисон снова вздрогнула, – по крайней мере, это объясняло случившееся.

Или ей хотелось так думать…

Когда в июне миссис Лян связала ее с Сюзан Гуань из Туристической ассоциации Гонконга, Алисон поняла, что Гуань – одна из самых распространенных здесь фамилий. И все же она иногда думала, не родственницы ли Сюзан и Мейлин. Но к сентябрю она познакомилась с таким количеством Гуаней в Гонконге, что когда Ив сказала ей, что главный дизайнер «Жемчужной луны» – Джулиана Гуань, Алисон и в голову не пришло, что она может быть как-то связана с Мейлин.

Но уже с первой минуты встречи Алисон поняла, что перед ней – мать Мейлин. Это была чистая интуиция, и она не смогла бы обосновать этот факт рационально; кроме необычайной красоты, между матерью и дочерью не было никакого физического сходства. Красота Джулианы была типично китайской, робкой и утонченной, в то время как красота Мейлин потрясала, она была уникальна и неотразима.

Но почему она была так уверена в своей догадке? Может быть, по тому, как Джулиана смотрела на нее – с какой-то материнской нежностью; так смотрят на потерянную и неожиданно найденную дочь. Разумеется, этот взгляд предназначался Мейлин; Джулиана тосковала по своей дочери и надеялась, что Алисон может помочь им встретиться.

Алисон всю жизнь не хватало материнской ласки, и, хотя она понимала, что взгляд Джулианы предназначен скорее Мейлин, ей все равно было тепло и приятно. Эта теплота обволакивала, укрывала ее, пока они обсуждали детали нового платья Алисон, и осталась с ней, когда она покинула бутик.

И тут она вдруг ощутила какой-то холодок. Дело было не в холодном влажном ветре, нет, настоящая буря бушевала внутри нее: когда события последних дней сложились в единую картину, ее поразило словно громом.

В среду Мейлин призналась ей, что у нее сейчас такое состояние, что хочется разрушать. Она даже сказала, что хотела уничтожить, изрезать на клочки свои чертежи, которые она делала вот уже две недели. А в предыдущий вечер она говорила о матери, с которой она напрочь – и по непонятной причине – разошлась.

В четверг все фотографии Алисон были тщательно уничтожены, изрезаны на клочки, как и платье Джулианы Гуань. И в тот же вечер Алисон с удивлением узнала, что Мейлин была против выбора ее в качестве фотографа Дворца.

Неужели это все-таки Мейлин? Неужели она расчетливо и хладнокровно уничтожила фотографии и платье? Это невозможно, но…

Но если это сделала она, то причина ясна: дело в ее тоске. И вообще, от Мейлин отказался отец, она поссорилась с матерью и мечтала о встрече с сестрой, но опасалась быть отвергнутой.

Мейлин Гуань был нужен друг, и Алисон хотела стать ее другом. «Я и есть ее друг, – сказала себе Алисон, – невзирая ни на что. И кроме того, – подумала она, – хотя я не могу помочь Мейлин в отношении сестры и отца, может быть, мне удастся помирить ее с матерью – ведь ей так не хватает Мейлин!»

– Добрый вечер. Я – Синтия Эндрюс. Добро пожаловать на «Интервью с ньюсмейкером». Сегодня мой гость – Джулиана Гуань.

Мейлин развернулась к телевизору. Она читала перед сном, но решила прослушать одиннадцатичасовые новости, и вдруг увидела мать – после девяти лет!

Пока Синтия Эндрюс зачитывала краткую биографическую справку Джуалианы Гуань – уроженка Гонконга, знаменитый модельер, ярый сторонник быстрой демократизации территории, – Мейлин не могла оторвать взгляда от экрана.

Она совсем забыла о том, как изящна ее мать. Хрупкая и гордая Джулиана, сидевшая абсолютно прямо, сложив руки на коленях и скрестив стройные ноги у щиколоток, была похожа на куколку из фарфора. На ней был темно-синий костюм, в котором искусно сочетался вызов и элегантность. У Мейлин в Лондоне был такой же костюм, только огненно-красный с голубым. В Лондоне, где никто не знал об их родстве, и Джулиана не могла узнать о глупой сентиментальности ее дочери, Мейлин Гуань всегда носила «Жемчужную луну».

Представив гостя, Синтия повернулась к Джулиане.

– Многие видные гонконгские бизнесмены возражают против политики быстрой демократизации, проводимой губернатором Паттеном, более быстрой, чем это определяется Конституцией. Однако вы, кажется, не считаете политику губернатора чересчур агрессивной?

– Да, именно так, – спокойно и твердо ответила Джулиана, – я, однако, не уверена в правильности вашего утверждения о многих влиятельных бизнесменах.

– Может быть, мне следовало высказаться более определенно? Например, сэр Джеффри Ллойд-Аштон, несомненно, самый влиятельный бизнесмен Гонконга, открыто заявляет о своем неприятии политики губернатора.

– Верно. Но есть много других. Например, Джеймс Дрейк и Тайлер Вон однозначно высказываются в поддержку губернатора.

– Разумеется, – согласилась Синтия. – Их еще называют идеалистами.

– Но разве не должны мы стремиться к идеальному будущему для Гонконга?

– То есть вы полагаете, что тех, кто противостоит политике демократизации, не слишком заботит судьба Гонконга?

– Я просто хочу сказать, что они руководствуются собственными интересами, а не любовью к Гонконгу, в частности потому, что это по большей части бывшие эмигранты или не граждане Гонконга; они свободны в передвижениях, всегда могут перевести свои фирмы и семьи в другое место. Кроме того, многие сделали большие инвестиции в Китае и получат колоссальную прибыль от сохранения хороших отношений с КНР. Таким людям демократия и не нужна, мисс Эндрюс. Они прекрасно проживут без нее. Но не Гонконг!

Синтия Эндрюс явно была в восторге от такой прямоты ее скромной на вид гостьи. Стремясь спровоцировать ее на более опасные высказывания, она задала ей следующий вопрос:

– Конституция предусматривает общие выборы в две тысячи седьмом году, главенство закона, а также свободу печати, независимость судей и функционирование страны с двумя политическими системами. Так гласит соглашение, заключенное Великобританией и Китаем. Неужели вы не доверяете этому договору?

– Я хочу сказать, что чем быстрее в Гонконге будет демократическое правление, тем более безопасна станет наша жизнь.

– Я слышала, что вы собираетесь выставить свою кандидатуру на следующих выборах в Законодательное собрание. Это правда?