Одиссея (пер. В.А. Жуковского) - Гомер

Песнь двадцать вторая

Рубище сбросив поспешно с себя, Одиссей хитроумныйПрянул, держа свой колчан со стрелами и лук, на высокийДвери порог; из колчана он острые высыпал стрелыНа пол у ног и потом, к женихам обратяся, воскликнул:«Этот мне опыт, друзья женихи, удалося окончить; 5Новую цель я, в какую никто не стрелял до сего дня,Выбрал теперь; и в нее угодить Аполлон мне поможет».Так говоря, он прицелился горькой стрелой в Антиноя.Взяв со стола золотую с двумя рукоятями чашу,Пить из нее Антиной уж готов был вино; беззаботно 10Полную чашу к устам подносил он; и мысли о смертиНе было в нем. И никто из гостей многочисленных пираВздумать не мог, чтоб один человек на толпу их замыслилДерзко ударить и разом предать их губительной Кере.Выстрелил, грудью подавшись вперед, Одиссей, и пронзила 15Горло стрела; острие смертоносное вышло в затылок;На бок упал Антиной; покатилася по полу чаша,Выпав из рук; и горячим ключом из ноздрей засвисталаЧерная кровь; забрыкавши ногами, толкнул от себя онСтол и его опрокинул; вся пища (горячее мясо, 20Хлеб и другое), смешавшись, свалилася на пол. УжасныйПодняли крик женихи, Антиноя узрев умерщвленным.Всею толпою со стульев вскочили они и, глазамиБегая вкруг по стенам обнаженным, искали оружья –Не было там ни щита, ни копья, заощренного медью. 25Гневными начали все упрекать Одиссея словами:«Выстрел твой будет бедою тебе, чужеземец; последнийСделал ты выстрел теперь; ты погиб неизбежно; убил тыМужа, из всех, обитающих в волнообъятой Итаке,Самого знатного; будешь за то ястребами расклеван». 30Мнили они, что случайно стрелой чужеземца товарищИх умерщвлен был. Безумцы! Они в слепоте не видалиСети, которою близкая всех их опутала гибель.Мрачно взглянув исподлобья, сказал Одиссей богоравный:«А! Вы, собаки! Вам чудилось всем, что домой уж из Трои 35Я не приду никогда, что вольны беспощадно вы грабитьДом мой, насильствуя гнусно моих в нем служанок, тревожаДушу моей благородной жены сватовством ненавистным,Правду святую богов позабыв, не страшася ни гневаИх, ни от смертных людей за дела беззаконные мести! 40В сеть неизбежной погибели все наконец вы попали».Так он сказал им, и были все ужасом схвачены бледным;Все, озираясь, глазами искали дороги для бегства.Тут Евримах, сын Полибиев, бросил крылатое слово:«Если ты подлинно царь Одиссей, возвратившийся в дом свой, 45Праведны все обвиненья твои. Беззаконного многоВ доме твоем и в твоих областях совершилось; но здесь он,Главный виновник всего, Антиной, пораженный тобою,Мертвый лежит. Он один, зломышлений всегдашний зачинщик,Нас поджигал: не о браке одном он с твоей Пенелопой 50Думал; иное, чего не позволил Кронион, таилосьВ сердце его: похищение власти царя; Телемаха,Власти державной наследника, смерти предать замышлял он.Ныне судьбой он постигнут; а ты, Одиссей, пощади нас,Подданных; после назначишь нам цену, какую захочешь [123] 55Сам, за вино, за еду и за все, что истрачено нами;То, что здесь стоят откормленных двадцать быков, даст охотноМедью и золотом каждый из нас, чтоб склонить на пощадуГнев твой; теперь же твой праведен гнев; на него мы не ропщем».Мрачно взглянув исподлобья, сказал Одиссей благородный: 60«Нет, Евримах, – и хотя бы вы с вашим сполна все богатстваВаших отцов принесли мне, прибавя к ним много чужого, –Руки мои вас губить не уймутся до тех пор, покудаКровию вашей обиды моей дочиста не омою.Выбор теперь вам один: иль со мной, защищаяся, бейтесь, 65Или бегите отсюда, спасаясь от Кер и от смерти, –Знайте, однако, что Керы вас всех на пути переловят».Так говорил он; у них задрожали колена и сердца.Тут Евримах, обратясь к женихам устрашенным, воскликнул:«Этот свирепый безжалостных рук не уймет, завладевши 70Луком могучим и полным стрелами колчаном; до тех порБудет с порога высокого стрелы пускать он, покудаВсех не положит нас мертвых. Друзья, не дадимся ж без бояВ руки ему; обнажите мечи и столами закройтесьПротив налета убийственных стрел; всей толпою наперши, 75Можем мы, сбивши с порога его и из притолок двериВытеснив, выбежать из дома, броситься в город и в помошьСкликать людей; расстреляет он скоро ужасные стрелы».Так он сказав, из ножен, ободрившийся, выхватил меч свой, [124]Медный, с обеих сторон заощренный, и с криком ужасным 80Прянул вперед. Но навстречу ему Одиссей богоравныйВыстрелил; грудь близ сосца проколола и, в печень вонзившись,Крепко засела в ней злая стрела. Из руки ослабевшейВыронил меч он, за стол уцепиться хотел и, споткнувшись,Вместе упал со столом; вся еда со стола и двудонный 85Кубок сналилися наземь; он об пол стучал головою,Болью проникнутый; ноги от судорог бились; ударомПяток он стул опрокинул; его, наконец, потемнелиОчи. Тогда Амфином благородный, вскочив, устремилсяВ бой; уповая, что против него Одиссей не замедлит 90Выйти, сошедши с порога, свой меч обнажил он; но сзадиБросил копье Телемах, заощренное медью; вонзилосьМежду плечами и грудь прокололо оно; застонавши,Треснулся об пол лицом Амфином. Телемах же проворноПрочь отскочил; он копья не хотел из убитого вырвать, 95Сердцем тревожась, чтоб, в это мгновение сбоку напавши,Кто из ахеян его, занятого копья исторженьем,Острым мечом не пронзил неожиданно; свой совершившиСмертный удар, под защиту отца поспешил он укрыться.Близко к нему подбежавши, он бросил крылатое слово: 100«Щит, два копья медноострых, родитель, и крепкий из твердойМеди, к твоей голове приспособленный, шлем принесу я;Сам же надену и латы; Евмею с Филойтием вернымТакже надеть их велю; безопаснее в латах нам будет».Кончил. Ему отвечая, сказал Одиссей хитроумный: 105«Дельно! Беги и, пока не истратил я стрел, возвратися;Иначе буду, оставшись один, оттеснен от защитныхПритолок». Так он сказал; Телемах все исполнил поспешно:Бросясь в ту верхнюю горницу, где находились доспехи,Взял там четыре щита он, четыре с густыми хвостами 110Конскими шлема и восемь блестящей окованных медьюКопий; и с ношей своей он к отцу возвратился немедля;Прежде, однако, надел на себя меднолитные латы;Медными латами также облекшись, Евмей и ФилойтийСтали с боков Одиссея, глубокою полного думой. 115Он же, покуда еще оставались пернатые стрелы,Каждой стрелой в одного из врагов попадал, не даваяПромаха; друг подле друга валяся, они издыхали.Но напоследок, когда истощилися стрелы, великийЛук Одиссей опустил, не имея в нем более нужды, 120К притолке светлой его прислонил и стоять там оставил.Четверокожным щитом облачивши плеча, на могучейОн голове укрепил меднокованый шлем, осененныйКонским хвостом, подымавшимся страшно на гребне, и в рукуВзял два копья боевых, заощренных смертельною медью. 125Там недалеко от главных дверей находилась другая,Тайная дверь; от высокого залы пространной порогаТесный был этою дверью на улицу выход из дома;Доступ желая к нему заградить, Одиссей свинопасуСтать приказал перед дверью, чем всякий исход был отрезан. 130Тут Агелай, к женихам обратясь, им крылатое словоБросил: «Друзья, не удастся ль кому потаенною дверьюВыбежать, крикнуть тревогу и нам поскорее на помощьВызвать людей? Уж свои расстрелял он последние стрелы».Кончил. Меланфий, на то возражая, сказал Агелаю: 135«Нет, Агелай благородный, нельзя; потаенные двериСлишком у них на виду, да и выход так тесен, что целойМожет толпе заградить там дорогу один небессильный.Но погодите, оружие вам я найти не замедлю;Горницу знаю, в которой доспехи, из этой палаты 140Взятые, кучею склал Одиссей, помогаемый сыном».Так Агелаю сказав, злоковарный Меланфий обходомВ горницу тайно прокрался, где складены были доспехи.Вынес оттуда двенадцать великих щитов он, двенадцатьКопий и столько же медных хвостами украшенных шлемов. 145С ними назад возвратясь, женихам их поспешно он роздал.В ужас пришел Одиссей, задрожали колена, когда он,Вдруг оглянувшись, увидел их в шлемах, с щитами, трясущихДлинными копьями; гибель ему неизбежной явилась.К сыну тогда обратившись, он бросил крылатое слово: 150«Верно, какая из наших рабынь, Телемах, изменившиНам, помогает противникам нашим, иль хитрыйМеланфий?» Робко на то отвечал рассудительный сынОдиссеев: «Горе! Мое небреженье причиной всему; я виновникЭтой беды – заспешив, позабыл оружейной палаты 155Дверь запереть; и лазутчик, хитрее меня, побывал там.Слушай, мой честный Евмей, побеги ты туда и за дверьюСтань там и жди; кто придет, ты увидишь; служанка ль какаяИли Меланфий? Я сам на него подозренье имею».Так говорили о многом они, собеседуя тайно. 160Тою порой за оружием хитрый Меланфий собралсяСнова прокрасться наверх. То приметив, Евмей богоравныйНа ухо так прошептал Одиссею, стоявшему близко:«О Лаэртид, многохитростный муж, Одиссей благородный,Вот он, предатель; его угадал я; он крадется, видишь, 165Снова туда за оружием; что, государь, повелишь мнеСделать? Убить ли крамольника, если удастся с ним сладить?Или насильно сюда притащить, чтоб над ним наказаньеСам совершил ты за наглое в доме твоем поведенье?»Кончил. Ему отвечая, сказал Одиссей хитроумный: 170«С сыном моим Телемахом я здесь женихов многобуйныхБуду удерживать, сколь бы ни сильно их бешенство было;Ты ж и Филойтий предателю руки и ноги загнитеНа спину; после, скрутив на спине их, его на веревкеЗа руки вздерните вверх по столбу и вверху привяжите 175Крепким узлом к потолочине; двери ж, ушедши, замкните;В страшных мученьях пускай там висит ни живой он, ни мертвый».То повеление царское было исполнено скоро:Вместе пошли свинопас и Филойтий; подкравшися, сталиСправа и слева они у дверей дожидаться, чтоб вышел 180Он к ним из горницы, где женихам во второй раз доспехиБрал. И лишь только Меланфий ступил на порог (нес прекрасныйГривистый шлем он одною рукой, а в другой находилсяСтарый, широкий, подернутый плесенью щит, в молодыеДавние годы герою Лаэрту служивший, теперь же 185Брошенный, вовсе худой, без ремней, с перегнившими швами),Кинулись оба на вора они; в волоса уцепившись,На пол его повалили, кричащего громко, и крепкоРуки и ноги ему, их с великою болью загнувшиНа спину, сзади скрутили плетеным ремнем, как велел им 190Сын Лаэртид, многохитростиый муж, Одиссей благородный.Вздернувши после веревкою вверх по столбу, привязалиК твердой его потолочине; там и остался висеть он.С злобной насмешкой ему тут сказал свинопас богоравный:«Будь здесь покуда заботливым сторожем, честный Меланфий; 195Мы для тебя перестлали покойную, видишь, постелю.Верно, теперь не проспишь златотронной, в тумане рожденнойЭос в ее восхождении с вод Океана и в поруКоз на обед женихам многославным отборных пригонишь».Кончил. И, бросив его там, висящего в страшных мученьях, 200Оба с оружием, дверь за собой затворив, удалились.К месту они подошли, где стоял Одиссей хитроумный.Яростью все там кипели. В дверях на высоком порогеЧетверо грозно стояли; другие толпились в палате.К первым тогда подошла светлоокая дочь громовержца, 205Сходная с Ментором видом и речью, богиня Афина.Ей Одиссей, ободрившийся, бросил крылатое слово:«Ментор, сюда! Помоги нам; бывалое дружество вспомни;Много добра от меня ты имел, мой возлюбленный сверстник».Так говорил он, а внутренне мыслил, что видит Афину. 210Но женихи обратились на Ментора всею толпою.Первый сказал Агелай, сын Дамасторов: «Будь осторожен,Ментор, не слушай его убеждений, не думай в сраженьеС нами вступать, подавая ему безрассудную помощь.С нами один он не сладит, свое мы возьмем; но, когда мы, 215Их пересилив обоих, отца уничтожим и сына,С ними тогда умертвим и тебя, ненавистного, еслиВздумаешь здесь к ним пристать; головою заплатишь за дерзость;После ж, когда уничтожит вас медь беспощадная, всё мы,Что ни имеешь ты дома иль в поле, возьмем и, смешавши 220Вместе с добром Одиссеевым, между собою разделим;Выгоним из дому ваших детей; сыновьям, дочерям здесьВашим не жить; и расстанутся ваши с Итакою жены».Кончил он. Дерзость его раздражила богиню Афину.Гневными стала она упрекать Одиссея словами: 225«Нет уж в тебе, Одиссей, той отваги могучей, с которойТы за Елену Аргивскую, дочь светлорукую Зевса,Девять с троянами лет так упорно сражался; в то времяМного погибло врагов от тебя в истребительной битве;Хитрость твоя наконец и Приамов разрушила город. 230Что ж? Отчего ты, домой возвратясь, Одиссей, с женихамиТак нерешительно, медленно к битве теперь приступаешь?Друг, ободрись; на меня погляди; ты увидишь, как смелоПротив врагов, на тебя нападающих здесь совокупно.Выступит Ментор Алкимид, тебе за добро благодарный». 235Кончив, она Одиссею не вдруг даровала победу:Бодрость царя и разумного сына его ТелемахаСтрогому опыту прежде желая подвергнуть, богиняВдруг превратилась, взвилась к потолку и на черной от дымаТам перекладине легкою сизою ласточкой села. 240Тою порой Агелаем, Дамастора сыном отважным,Димоптолем, Еврином и Писандр, сын Поликторов бодрый,С Амфимедоном и умным Лолптосом яростно былиВ бой подстрекаемы (силой они отличались от прочих,Сколько еще их там было живых и спастись уповавших 245Боем; другие же, все умерщвленные, кучей лежали).Так, обратясь к остальным, Агелай; благородный воскликнул:«Этот свирепый, я думаю, скоро от боя уймется;Ментор покинул его, бесполезно нахвастав; один онС ними теперь на высоком пороге стоит беззащитный. 250Разом всех копий своих медноострых, друзья, не бросайте;Бросьте сначала вы шесть; и великая будет нам слава,Если его поразим, ненавистного, с помощью Зевса;С прочими ж сладить нетрудно, лишь только б сломить Одиссея».Так он сказал, и, ему повинуясь, пустили другие 255Разом шесть копий; но сделала тщетным удар их Афина:Вкось полетевши, глубоко вонзилося в притолку гладкойДвери одно; а другое в одну из дверных половинокВтиснулось; третье воткнулось в дощатую стену; когда жеВсех женихами в них брошенных копий они избежали, 260Так, обратяся к своим, Одиссей хитроумный сказал им:«Очередь наша теперь; приступите, товарищи, к делу,Копья нацельте и бросьте в толпу женихов, уничтожитьНас замышляющих, прежде столь много обид нам нанесши».Так он сказал. И, прицелясь, они медноострые копья 265Кинули разом; и Димоптолема сразил многосильныйСам Одиссей, Телемах – Евриада, Филойтий – Писандра,Старый Евмей свинопас поразил Элатопа; и разомВсе повалились они, с скрежетанием стиснувши зубы.Прочие, к дальней стене отбежавши толпой и поспешно 270Вырвав из трупов кровавых вонзенные в недра их копья,Снова их разом в противников, метко прицелясь, пустили;Снова Афина могучая сделала тщетным удар их.Вкось полетевши, глубоко вонзилося в притолку гладкойДвери одно; а другое в одну из дверных половинок 275Втиснулось; третье воткнулось в дощатую стену. ОднакоАмфимедон Телемаха поранил, в ручную попавшиКисть: пролетая, копье острием оцарапало кожу.Тронул плечо над щитом у Евмея Ктесипп длинноостройМедью; копье же, над ним прошумев, водрузилося в землю. 280Стоя с боков Одиссея, ужасною полного думой,Снова они в женихов неизбежные бросили копья.Евридаманта сразил Одиссей, городов сокрушитель;Амфимедон был пронзен Телемахом, Полиб – свинопасом;Метко нацелив копьем медноострым, Филойтий Ктесиппу 285Грудь просадил; и, удачным ударом хвалясь, он воскликнул:«Сын Полиферсов, лихой на обидные речи, теперь тыДерзкий язык свой уймешь от ругательств нахальных; предайсяВ волю богов; им одним подобает и слава и сила.Я же тебя отдарил здесь за ногу коровью, которой 290Так благосклонно попотчевал ты Одиссея бродягу».Так говорил криворогих быков сторожитель Филойтий.Тою порою умерщвлен был Дамасторов сын Одиссеем,Сын Леокритов, младой Евенор, был убит Телемахом:Острою медью в живот пораженный, лицом он, со всех ног 295Грянувшись, об пол ударился, жалобно охнул и умер.Тут с потолка наклонила над их головами ПалладаСтрашную людям эгиду: и ужас расстроил их чувства.Начали бегать они, ошалев, как коровы, когда ихВешней порою (в то время, как дни прибывать начинают) 300Густо осыплют на пажити слепни сердитые. Те ж ихБили, как соколы кривокогтистые с выгнутым клевом,С гор прилетевшие, бьют испугавшихся птиц, – и густымиСтаями с неба на землю, спасаясь, бросаются птицы;Соколы ж гонят их, ловят когтями, и нет им пощады, 305Заперт и путь для спасенья, и травлею тешатся люди;Так женихов (разогнав их по горнице) справа и слева,Как ни попало, они убивали; поднялся ужасныйКрик; был разбрызган их мозг, был дымящейся кровью их залитПол. К Одиссею тогда подбежал Леодей, и колена 310Обнял его, и, трепещущий, бросил крылатое слово:«Ноги целую твои, Одиссей; пощади и помилуй.В доме твоем ни одной из рабынь, в нем живущих, ни словомЯ не обидел, ни в дело не ввел непристойное; сам яМногих, напротив, удерживать здесь от постыдных поступков 315Тщился – напрасно! От зла не отвел я их рук святотатных;Страшною участью все неизбежно постигнуты ныне.Я же, их жертвогадатель, ни в чем не повинный, ужелиЛягу здесь мертвый? Такое ли добрым делам воздаянье?»Мрачно взглянув исподлобья, сказал Одиссей богоравный: 320«Если ты подлинно жертвогадателем был между ними,То, без сомнения, часто в жилище моем ты молилсяДню, чтоб мне возвратиться домой запретил, чтоб с тобоюВ дом твой моя удалилась жена и чтоб с нею детей тыПрижил, – за это теперь и людей ужасающей смерти 325Ты не избегнешь». Сказал. И, могучей рукою схватившиМеч, из руки Агелая в минуту его умерщвленьяВыпавший, им он молящего сильно ударил по шее;Крикнул он – в крике неконченом с плеч голова покатилась.Но от губительной Керы избегнул сын Терпиев, славный 330Песнями Фемий, всегда женихов на пирах веселившийПеньем; с своею он цитрой в руках к потаенной прижавшисьДвери, стоял там, колеблясь рассудком, не зная, что выбрать,Выйти ли в дверь и сидеть на дворе, обнимая великийЗевсов алтарь, охраняющий дом, [125] на котором так часто 335Жирные бедра быков сожигал Одиссей многославный,Или к коленям его с умоляющим броситься криком?Дело обдумав, уверился он, что полезнее будет,Став на колена, Лаэртова сына молить о пощаде.Цитру свою положив звонкострунную бережно на пол 340Между кратерой и стулом серебряногвоздным, поспешноК сыну Лаэртову дивный певец подбежал, и коленаОбнял его, и, трепещущий, бросил крылатое слово:«Ноги целую твои, Одиссей; пощади и помилуй.Сам сожалеть ты и сетовать будешь, когда песнопевца, 345Сладко бессмертным и смертным поющего, смерти предашь здесь;Пению сам я себя научил; вдохновением богиДушу согрели мою; и тебя, Одиссей, я, как бога,Буду гармонией струн веселить. Не губи песнопевца.Будет свидетелем мне и возлюбленный сын твой, что волей 350В дом ваш входить никогда я не мыслил, что сам не просилсяПеснями здесь на пиру забавлять женихов, что, напротив,Силой сюда приводим был и пел здесь всегда принужденно».Так он сказав, возбудил Телемахову силу святую.Громко отцу закричал Телемах, находившийся близко: 355«Стой! Не губи неповинного яростной медью, родитель!С ним и к Медонту глашатаю благостен будь: обо мне онВ детстве моем неусыпно имел попеченье. Но где он,Честный Медонт? Не убили ль его свинопас иль Филойтий?Или он сам, злополучный, попал под удар твой смертельный?» 360Так говорил Телемах; и дошло до Медонта благоеСлово; дугою согнувшись, под стулом лежал он, коровьей,Только что содранной кожей покрытый, чтоб Керы избегнуть.Выскочил он из-под стула и, сбросивши кожу коровьюС плеч, подбежал к Телемаху и, ноги его обхвативши, 365Стал целовать их и в трепете бросил крылатое слово:«Здесь я, душа Телемах; заступись за меня, чтоб отец твойГрозно-могучий на мне не отмстил беспощадною медьюЗлым женихам, столь давно, столь нахально его достояньеГрабившим здесь и тебя самого оскорбившим безумно». 370Мрачно взглянув исподлобья, сказал Одиссей богоравный:«Будь благодарен ему; он тебя сохранил, чтоб отнынеВедал и сам ты, и людям другим говорил в поученье,Сколь здесь благие дела нам спасительней дел беззаконных;Слушай теперь: из палаты, убийством наполненной, вышед, 375Сядь на дворе у ворот с песнопевцем, властителем слова;Я же остануся в доме и все здесь устрою, что нужно».Так он сказал; и Медонт с песнопевцем, из горницы вышед,Оба вблизи алтаря, посвященного Зевсу владыке,Сели; но все озирались кругом, опасаясь убийства. 380Очи водил вкруг себя Одиссей, чтоб узнать, не остался льКто неубитый, случайно избегший могущества Керы?Мертвые все, он увидел, в крови и в пыли неподвижноКучей лежали они на полу там, как рыбы, которых,На берег вытащив их из глубокозеленого моря 385Неводом мелкопетлистым, рыбак высыпает на землю;Там на песке раскаленном их, влаги соленой лишенных,Гелиос пламенный душит, и все до одной умирают.Мертвые так там один на другом неподвижно лежали.К сыну сперва обратяся, сказал Одиссей хитроумный: 390«Должен теперь, Телемах, ты сюда пригласить Евриклею;Нужное слово желаю я молвить разумной старушке».Так говорил Одиссей. Телемах, повинуяся, отперДвери, позвал Евриклею и так ей сказал: «Евриклея,Добрая няня моя, так давно за рабынями в доме 395Нашем смотрящая, все сохраняя усердно в порядке,Кличет отец, говорить он с тобою намерен; поди к нам».Кончил. Не мимо ушей Евриклеи его пролетелоСлово. И, двери отперши тех горниц, где жили служанки,Вышла она; и старушку повел Телемах к Одиссею. 400Взорам ее Одиссей посреди умерщвленных явился,Потом и кровью покрытый; подобился льву он, который,Съевши быка, подымается, сытый, и тихо из стада –Грива в крови и вся страшная пасть, обагренная кровью, –В лог свой идет, наводя на людей неописанный ужас. 405Кровию так Одиссей с головы был до ног весь обрызган.Трупы увидя и крови пролитой ручьи, ЕвриклеяГромко хотела воскликнуть, чудясь столь великому делу;Но Одиссей повелел ей себя воздержать от восторга;Голос потом свой возвысив, он бросил крылатое слово: 410«Радуйся сердцем, старушка, но тихо, без всякого крика;Радостный крик подымать неприлично при виде убитых.Диев их суд поразил; от своих беззаконий погибли;Правда была им чужда, никого из людей земнородных,Знатный ли, низкий ли был он, уважить они не хотели. 415Страшная участь их всех наконец, злополучных, постигла.Ты же теперь назови мне рабынь, здесь живущих, дабы яМог отличить развращенных от честных и верных меж ними».Так он сказал. Евриклея старушка ему отвечала:«Все я, мой сын, объявлю, ничего от тебя не скрывая; 420В доме теперь пятьдесят мы имеем служанок работницРазного возраста; заняты все рукодельем домашним;Дергают волну; и каждая в доме свою отправляетСлужбу. Двенадцать из них, поведеньем развратных, не толькоПротив меня, но и против царицы невежливы были. 425Сын твой в хозяйство вступил; но разумно ему ПенелопаВ дело служанок мешаться до сих пор еще запрещала.Я же наверх побегу объявить ей великую нашуРадость: она почивает; знать, боги ей сон ниспослали».Так, возражая, сказал Одиссей хитроумный старушке: 430«Нет, не буди, Евриклея, жены; прикажи, чтоб рабыни –Те, на которых ты мне донесла, – здесь немедля явились».Так говорил Одиссей, и поспешно пошла ЕвриклеяКликнуть рабынь и велеть им идти к своему господину.Он же, позвав Телемаха с Филойтием, с старым Евмеем, 435Бросил крылатое слово, свою изъявляя им волео:«Трупы теперь приберите; пускай вам помогут рабыниВынести их, а потом все столы, все богатые стульяДочиста здесь ноздреватою, мокрою вытрите губкой.После ж, когда приберете совсем пировую палату, 440Всех поведеньем развратных рабынь из нее уведите;Там на дворе, меж стеною и житною круглою башней,Смерти предайте беспутниц, мечом заколов длинноострымКаждую; пусть, осрамивши развратом мой дом, наказаньеПримут они за союз непозволенный свой с женихами». 445Так говорил он. Тем временем все собралися рабыни,Жалобно воя; из глаз их катилися крупные слезы.Начали трупы они выносить и в сенях многозвучныхЦарского дома, стеной обведенного, клали их теснымРядом, один прислоняя к другому, как сам Одиссей им 450Делать предписывал; дело ж не по сердцу было рабыням.Вынесши трупы, они и столы, и богатые стульяДочиста все ноздреватою, мокрою вытерли губкой.Заступом тою порой Телемах, свинопас и ФилойтийВ зале просторной весь пол, обагренный пролитою кровью, 455Выскребли чисто; оскребки же вынесли за дверь рабыни.Залу очистив и все приведя там в обычный порядок,Выйти оттуда они осужденным рабыням велели,Собрали их на дворе меж стеною и житного башнейВсех и в безвыходном заперли месте, откуда спасенья 460Быть не могло никакого. И сын Одисеев сказал им:«Честною смертью, развратницы, вы умереть недостойны,Вы, столь меня и мою благородную мать ПенелопуЗдесь осрамившие, в доме моем с женихами слюбившись».Кончив, канат корабля черноносого взял он и туго 465Так натянул, укрепивши его на колоннах под сводомБашни, что было ногой до земли им достать невозможно.Там, как дрозды длиннокрылые или как голуби, в сетиЦелою стаей – летя на ночлег свой – попавшие (в тесныхПетлях трепещут они, и ночлег им становится гробом), 470Все на канате они голова с головою повисли;Петлями шею стянули у каждой; и смерть их постиглаСкоро: немного подергав ногами, все разом утихли.Силою вытащен после на двор козовод был Меланфий;Медью нещадною вырвали ноздри, обрезали уши, 475Руки и ноги отсекли ему; и потом, изрубившиВ крохи, его на съедение бросили жадным собакам.Руки и ноги свои, обагренные кровью, омывши,В дом возвратились они к Одиссею. Все кончено было.Тут Одиссей, обратись к Евриклее, сказал ей: «Немедля, 480Няня, огня принеси и подай очистительной серы; [126]Залу нам должно скорей окурить. Ты потом ПенелопеСкажешь, чтоб сверху сошла и с собою рабынь приближенныхВсех привела. Позови равномерно и прочих служанок».Так повелел Одиссей. Евриклея ему отвечала: 485«То, что, дитя, говоришь ты, и я нахожу справедливым.Прежде, однако, тебе принесу я опрятное платье;Этих нечистых отрепьев на крепких плечах ты не долженВ доме своем многославпом носить; то тебе неприлично».Ей возражая, ответствовал так Одиссей многоумный: 490«Прежде всего мне огня для куренья подай, Евриклея».Волю его исполняя, пошла Евриклея и скороС серой к нему и с огнем возвратилась; окуривать началСерой столовую он и широкий, стеной обнесенныйДвор. Евриклея, прошед через светлые дома покои, 495Стала служанок сбирать и немедленно всем им велелаВ залу прийти; и немедленно, факелы взявши, рабыниВ залу пришли; обступивши веселой толпой Одиссея,Голову, плечи и руки они у него целовали.Он даже дал волю слезам; он рыдал от веселья и скорби, 500Всех при свидании милых домашних своих узнавая.

Песнь двадцать третья