Запад-81 (СИ) - Александр Викторович Горохов

Т-34 близким разрывом порвало гусеницу. Открыла огонь 37-мм зенитная артиллерия, отгоняя катящиеся позади танков БМД.

Батарея просуществовала недолго: даже обездвиженные танки успели сделать по несколько выстрелов, после чего у остатков немецкой дивизии не осталось дивизионной артиллерии, а потом и зенитных автоматов. Но дальше командир полка решил действовать более осмотрительно. Тем более, прорвавшиеся в Бояры танки были встречены огнём противотанковых пушек из-за очередного ручейка, впадающего в Дисну. И хорошо бы, если безвредных для них 37-мм «колотушек». Судя по ударам в броню, имелся у фрицев и калибр посерьёзнее. Полковник Мотовилов предположил, что это могут быть пока ещё редкие в войсках 50-мм противотанковые пушки, уже представляющие некоторую опасность для Т-34–85. А из полей между Иваново и Зорькой, тоже развернувшись, открыла огонь полковая артиллерия, среди которой, как мне известно, есть и 150-мм орудия.

В общем, мой батальон подтянулся к тому самому Юзефово, что находится через реку от Столицы. И мы, совместно с полковой артиллерией мотострелков, принялись за уничтожение обнаруженных позиций немецких противотанкистов, а также попытались заставить замолчать их полковую артиллерию.

Чтобы это получилось гарантированно, пара Т-10 дважды выползала к треклятому ручейку, вызывая огонь на себя.

Как выяснилось позже, Мотовилова напугали вовсе не пятидесятимиллиметровки, а наши отечественные «сорокопятки», захваченные фрицами в качестве трофеев. Но это выяснилось уже позже, когда наша бригада и батальон 297-го гвардейского, поддержанного двадцатью Т-72, нанесли удар с двух сторон и встретилась в Зорьке.

Одна группа разбегающихся фрицев была прижата к болоту и там частично уничтожена, а частично взята в плен «десантурой». Другая пыталась вплавь пересечь Дисну, но сумевшие переплыть реку живыми, были перехвачены мотострелками на БМП-1.

В этот день 290-я пехотная дивизия 56-го моторизованного корпуса прекратила своё существование: ещё утром другой батальон 297-го полка разгромил штаб дивизии и захватил в плен её командира, генерал-майора фон Вреде. Но ещё позже выяснилось, что прекратила существование не только 290-я дивизия.

Окончание книги

11 июля 1941 г., 21:40, Москва, Кремль

— Таким образом, можно считать, что планы германского командования разгромить наш Западный фронт в первые же дни войны, двойным кольцом охватить и уничтожить войска фронта, и открыть прямую дорогу на Москву оказались сорванными, — закончил свой доклад начальник Генерального штаба маршал Шапошников.

— Спасибо, Борис Михайлович, — кивнул Председатель Государственного комитета обороны. — Как все описанные вами меры повлияли на ситуацию на других фронтах?

— Бомбовые удары реактивной стратегической авиации по финским и германским войскам, пытавшимся выйти к Ленинграду, и важным объектам в Финляндии предотвратили прорыв противника к городу и позволили стабилизировать фронт в Карелии. Финские войска фактически прекратили боевые действия.

Ослабление группировки Группы армий «Север» для удара по району Полоцка замедлило продвижение немцев в Прибалтике. До сих пор продолжается оборона Риги. Резко замедлилось наступление в направлении Пскова.

На Юго-Западном фронте продвижение противника также замедлилось. Причина — серия бомбовых ударов по линиям снабжения немецких войск и важнейшим железнодорожным узлам. Кроме того, этими ударами уничтожено значительное количество бронетехники противника, что серьёзно снизило ударную ценность их танковых «кулаков».

На Южном фронте в результате таких же бомбардировок румынские войска практически потеряли боеспособность. Почти полностью выведенные из строя нефтепромыслы и нефтеперерабатывающие заводы, а также сооружения крупнейшего румынского порта Констанца, бомбовые удары по Бухаресту привели к массовым антиправительственным выступлениям. Это позволило нам не только ликвидировать румынско-германские плацдармы на нашей территории, но и, в устье Дуная, захватить крупный плацдарм в Румынии.

В общем целом, нам удалось завоевать превосходство в воздухе, на отдельных участках, как, например, на Западном фронте и на южном фланге Северо-Западного, переходящее в господство. Это было достигнуто как регулярным уничтожением вражеских аэродромов со стоящими на них самолётами, так и применением реактивной истребительной авиации, которой противник ничего не может противопоставить. С отдалённых от Западного фронта участков германское командование было вынуждено снимать авиацию и перебрасывать её на Минское направление, чем существенно облегчило положение наших войск на них.

— То есть, вы всё-таки считаете, что наступательный порыв Группы армий «Центр» выдохся, и нам следует ожидать стабилизации линии фронта в Белоруссии?

— Совершенно верно, товарищ Сталин. Танковые группы Гудериана и Гота, выполнявшие функции таранов в первые дни войны, на настоящий момент обескровлены и наступать дальше не способны. Они остро нуждаются в пополнении материальной частью и людьми. Часть подбитых танков, конечно, их ремонтные службы восстановят. Частично потери будут компенсированы поставками новых машин с германских и чешских заводов, а частично — использованием трофейных советских танков, брошенных при отступлении. Но всё это упирается в важнейший ресурс — время.

Сталин, как обычно, медленно «прогуливающийся» по кабинету, подошёл к своему столу и что-то записал в блокнот.

— А каковы наши перспективы отбросить противника подальше от Минска? Товарищ Жуков попросил у нас разрешения перенести штаб фронта в Оршу, и мы ещё не определились, насколько это целесообразно.

— Как считает Генеральный штаб, в настоящий момент подобный удар нереален, а штабу фронта необходимо разрешить переезд.

— Поясните, — не дрогнув ни одним мускулом на лице, потребовал глава государства.

— Остановить немецкое наступление в Белоруссии удалось предельным напряжением сил. Войска, отступавшие от западной границы, понесли серьёзные потери, которые ещё не успели восполнить. Во многих дивизиях насчитывается, в лучшем случае, лишь половина списочного состава. Утрачена значительная часть артиллерии и бронетехники. Ощущается острая нехватка некоторых видов боеприпасов и топлива. Мы просто не в состоянии обеспечить достаточного для этого наступления превосходства сил. Контрудар может привести к незначительному продвижению, но за счёт очень высоких потерь.

— А если задействовать ударный потенциал наших потомков?

— К сожалению, товарищ Сталин, это тоже не лучший вариант. Мало того, что подразделения потомков в ходе боёв понесли существенные потери как в живой силе, так и в технике. Особенно в ходе контрудара, о котором я докладывал. Но не это главное. Часть их бронетехники — в первую очередь, из состава бригады, сформированной из устаревших образцов — в значительное мере выработала ресурс и нуждается в ремонте. Но хуже то, что новейшая техника истратила запасы боеприпасов, не производимых нашими предприятиями. На прорыв немецкой обороны их ещё хватит, но после него всю данную технику придётся срочно отводить в тыл.

То же самое касается авиации потомков. Мы уже были вынуждены перевести стратегические бомбардировщики из-под Минска в Быхов. При угрозе прорыва немцев к столице Белоруссии придётся срочно переводить туда же и истребительную авиацию, с боеприпасами для которой ситуация ещё хуже: ракеты израсходованы практически полностью, боеприпасы для авиационных пушек близки к исчерпанию, часть самолётов обоих истребительных авиаполков нуждается в ремонте двигательных установок. И если бомбардировщики ещё имеют возможность применять бомбы нашего производства, то реактивные снаряды, используемые этими истребителями, заменить пока нечем. То есть, рассчитывать на штурмовую поддержку авиации потомкам при контрударе тоже