А может по-соседски? - Ксана М

вошел в мою разгоряченную плоть. Я инстинктивно раздвинула ноги, давая ему больше пространства.

– Терренс…

Круг за кругом Хардинг доводил меня до исступления, а мне казалось, что я прохожу через знаменитый дантов ад. Настолько это было восхитительно и невыносимо разом.

– Терренс… ― откинула голову и прикрыла глаза, тут же почувствовав его горячее дыхание на своей шее.

– Открой глаза, Саманта, ― прошептал он, ― я хочу, чтобы ты смотрела.

И я повиновалась.

Почти не моргая, смотрела на наше отражение. Смотрела на то, как палец Терренса был глубоко внутри меня, как он трахал меня ― нежно и медленно в один момент, грубо и быстро в следующий. И видела, как мне это нравилось.

Я кусала губы, отчаянно цепляясь за гранит, а палец Терренса продолжал скользить, кружить и доводить меня до агонии.

– Скажи, что ты видишь, Саманта, ― попросил он, замедляясь.

Для меня это было смерти подобно.

– Терренс, пожалуйста… ― я готова была всхлипывать, умоляя его дать мне то, в чем я так нуждалась. И он это знал.

– Скажи, что ты видишь, ― повторил он.

Я попыталась вывернуться, но тщетно. Мучитель крепко меня держал.

– Нас… я вижу нас…

– Ты доверяешь мне?

– Терренс…

– Скажи, Саманта, ты доверяешь мне?

– Да, ― прошептала я, ― да, Терренс, я тебе доверяю!

Наши взгляды встретились в отражении и, лишь после этого Терренс вновь усилил давление. Лишь, удостоверившись. Не выдержав, я прикрыла глаза и откинулась назад ― на этот раз Терренс не стал возражать. Отдалась ощущениям, которые захватили меня всю, без остатка, а затем застонала, инстинктивно вцепившись в мужское запястье.

Дернулась и вскрикнула, ощутив его приближение. А затем почти задохнулась и упала вперед, врезавшись локтями в столешницу.

Меня тряхнуло, потом ещё раз и ещё, и всё это время Терренс оставался рядом. Его палец ― во мне, а тело ― на мне. Он полулежал на мне сзади, пока я пыталась прийти в себя. И лишь, когда моё дыхание более или менее восстановилось, отстранился.

Отстранился, но не ушел.

– Как насчет свидания? ― Внезапно спросил Хардинг, и я подняла на него всё ещё возбужденные, хоть и удовлетворенные, глаза. Сморгнула, поймав его взгляд в зеркале.

– Ты серьезно спрашиваешь об этом сейчас?

– Ты такая сексуальная, что я не устоял, ― усмехнулся он, внезапно шлепнув меня по заднице, и я вновь увидела привычного мне Терренса: обаятельного совратителя женских сердец. ― Так как?

– А чем тебе это не свидание?

– Это ― секс, Саманта, ― вновь улыбнулся Хардинг, ― а я не хочу, чтобы наши отношения строились только на сексе.

Отношения… я и не задумывалась над этим в таком ключе.

– И куда же ты хочешь пойти?

– Ты знаешь этот город, как свои пять пальцев, ― заявил он очевидное, ― выбери сама. Но я бы не отказался вкусно позавтракать.

Затем он улыбнулся шире и, поцеловав меня в шею, вышел из ванной.

А я вновь поплелась в душ.

Я выбрала свою любимую закусочную, в которую мы с родителями часто ходили до того, как я переехала. Заведение У Мориса располагалось почти на окраине города ― минимум шума, максимум добродушия и привычный сердцу уют ― это как раз то, что всегда нас привлекало. И ещё бесплатная стоянка.

– Малышка Сэмми! ― Крупный мужчина пятидесяти шести лет широко улыбнулся и, выйдя из-за стойки, расставил в стороны руки. ― Поверить не могу, ты вернулась!

– Дядя Морис, ― улыбнулась я в ответ, а затем нырнула в его по-настоящему огромные объятия. И по обыкновению и привычке вновь в них затерялась.

– Я так рад, что ты снова здесь, Сэмми. Мы так по тебе скучали.

– Я тоже скучала, ― призналась, только сейчас понимая, насколько, ― прости, что не звонила.

– Ничего. Ты была занята в большом городе, это нормально.

– Не нормально, ― завертела головой я, ― я обещала, и должна была звонить. Но за четыре месяца не сделала этого ни разу. Я просто дрянь.

– Малышка, всё хорошо. Ты здесь, и это главное. И ты помнишь старика Мориса.

Я подняла взгляд и встретилась с теплыми зелеными глазами человека, который был для меня таким же родным, как отец. Морис был моей семьей. И он был прав ― возможно, я не всегда звонила, но никогда об этом не забывала.

– А кто твой друг? ― С улыбкой спросил он, и я сморгнула, вспомнив о Терренсе.

– Терренс Хардинг, ― представился он, опередив меня, ― для друзей просто Тео.

Морис доброжелательно пожал протянутую ему руку и улыбнулся шире:

– Морис Ренар. Для друзей просто Мо.

– Очень приятно, Мо.

– Мне тоже, сынок.

Я с удивлением смотрела на Мориса, Терренса и руки, которые они друг другу пожимали, и не верила своим глазам. Да, дядя Морис был довольно дружелюбным, но ни с одним моим парнем ― вообще ни с одним ― не был дружелюбным настолько.

Он посадил нас за самый лучший столик, попросил Меган ― свою внучку, прелестную девушку семнадцати лет ― поставить вазу только что привезенных цветов, а затем велел парнишке ― Дюку, который до сих пор, как я заметила, с ума сходил по Мег ― принести две порции их фирменного пирога.

И всё это Морис делал, широко улыбаясь, и не переставая расспрашивать Терренса обо всём на свете. Признаюсь, я, конечно, надеялась, что мой названный дядя проявит хоть немного уважения и понимания, но даже не предполагала, что он придет в такой восторг.

– Девочка, он просто находка! ― Прошептал мне Морис, когда Терренс отошел, чтобы перегнать машину. Он с лязгом отодвинул стул и плюхнулся рядом со мной. ― Клянусь, это твой лучший выбор. Лучший! Особенно, вспоминая этого последнего.

Я не смогла не уловить в голосе дяди нотки отвращения.

Да, он не любил Джорджа. Даже больше ― на дух его не выносил.

Когда мы приходили, предпочитал не показываться, а, когда я однажды спросила его, почему, ответил, что не хочет, чтобы я его возненавидела. Потому что язык за зубами он держал довольно плохо. А Джордж умел вывести из равновесия.

– Мы только начали встречаться, ― напомнила я ему, ― я ещё не уверена.

– Раньше ты всегда была уверена. Особенно, когда вечно выбирала не тех. ― Он усмехнулся, и я подумала о том, что, наверное, дядя Морис видел абсолютно всех моих парней. Даже тех их них, о которых не знал мой папа. ― И теперь, когда ты, наконец, сделала правильный выбор, ты сомневаешься?

– Я…

– Сэмми, пойми, не все такие, как Джордж или Мэтт.