Эйя - Мирослава Мэй

и дело отвлекая его по надуманным причинам и пустякам.

– Ты молчалив в последнее время, Нэйланд. Тебя что-то тяготит? – Спросил его возникший из ниоткуда руах с короткими, русыми волосами. Лицо его с большими аметистовыми глазами, чуть с горбинкой носом и пухлыми губами, было по-девичьи миловидным. – Поделись со мной. Возможно я смогу дать тебе дельный совет.

– С чего вдруг ты так озаботился моим состоянием, Антигон Гай? – Нэй посмотрел куда-то сквозь брата.

Жнец не сомневался, что Антигон заметил произошедшие в нем изменения, но почему-то не спросил его напрямую об этом.

– Я волнуюсь за тебя.

– Не стоит. Все именно так, как и должно быть. От судьбы ведь не уйдешь, верно, Владыка кармы?

– Верно только для людей, Мор – Тант. А ты руах…

Нэйланд приподнял уголки губ, а Антигон, пряча виноватый взгляд отвернулся от него, опуская ладони в источник.

– Так я даже в выигрыше – делаю, что хочу.

– В этом то и проблема. Ты не всегда волен делать то, что хочешь…

– Кто это решил? Ты?

Продолжать пустую беседу не было ни малейшего желания. Жнец, высвободил Караса и, рассеивая свое эфемерное тело, облачком вылетел из пещеры. Последний луч наконец-то погас на горизонте и терпеть разлуку с Айвен больше не было сил.

Материализовавшись в Голубой башне, он увидел, что она мирно спит в постели, с головой зарывшись в пуховые подушки. Для сна было еще слишком рано и это слегка озадачило его. Он бросил беглый взгляд на поднос с едой. Ужин остался нетронутым. Нэйланд понял, – что-то не так. Осторожно присев на краешек кровати, он легонько дотронулся до ее лба, желая в подробностях увидеть картинки прошедшего дня. Душа первого принца остервенело попыталась оттолкнуть его. Она все-таки не смирилась. Это восхищало. Только теперь он – защитник Эйи. Пора это ей принять.

Он бегло просматривал прожитые события в памяти Айвен. Она была такой счастливой с утра! Нэйланд улыбнулся. Причина была в нем. Она радовалась ему, словно маленький ребенок. В груди приятно защемило.

Почти весь день она провела наедине с Данталианом. Они мало разговаривали. Айвен сидела, а он что-то мастерил, но…вот она почувствовала слабость…

– Вот же…, дрянь! – Нэйланд грубо выругался и одернул ладонь.

Нельзя распускать с ней руки! Как же он мог настолько забыться! Идиот! Прошлой ночью он таки ее поранил. Его смертоносная аура впитывала энергию любого живого существа на расстоянии вытянутой руки. Высасывала жизненные силы. Тело Айвен было ослаблено его длительным присутствием и не нашло ничего лучше, как отключить сознание, чтобы восполнить силы разума. Самое печальное состояло в том, что он ничем не мог ей помочь.

«Нужно научиться постоянно контролировать себя, Нэйланд! Такими темпами ты убьешь ее раньше, чем взойдет Амиран!»

Ему очень хотелось снова поцеловать эти сладкие пухлые губки, но он, лишь поправил сползшее к ногам одеяло, и отстранился.

«Ничего, со временем я решу эту проблему. А если не смогу обуздать свою природу, то поможет Хрисанф Рувим! Ему давно пора задуматься, как усовершенствовать эти хрупкие сосуды», – подумал он.

Жнец стоял и смотрел на спящую девушку некоторое время, жадно впитывая в себя любимые черты прекрасного лица. Нужно было уходить, чтобы не травмировать ее еще больше. Завтра она должна исполнить предначертанное первому принцу судьбой. Силы ей понадобятся.

– Спи, родная… Я люблю тебя…, – легким дуновением ветерка прошептав над ухом Айвен слова, растворился в воздухе.

***

Там же несколькими часами позже.

– Что ты сделал с ней, Данте? Почему она так долго спит?

– Я ничего не делал, Гал. Она позировала мне в плотницкой мастерской. Мы даже не разговаривали. Ей неожиданно подурнело, и она на минуту потеряла сознание.

– Ты же видишь, какая она маленькая и слабая. Зачем надо было заставлять ее сидеть неподвижно весь день?!

– Если бы я знал, что этим все закончится, то не просил ее…

– После твоей помолвки я не хочу тебя видеть рядом с Айвен! Ты все правильно понял тогда – эта девушка небезразлична мне.

– Она небезразлична и мне тоже…

– Ты вне игры и знаешь это. Бери свою Фрейю и живите долго и счастливо.

– Да неужели?

– Ужели, братец, ужели! Айвен – моя!

– А ее ты спрашивал? Я бы не был так самоуверен.

– Если ты снова выкинешь какой-нибудь номер, я… я не посмотрю на то, что ты мой старший брат.

– Только не надо мне угрожать! Я с яслей не восприимчив к запугиваниям. И ты ошибаешься. Я в игре, и она мне до смерти надоела.

Глава 40

Сегодня Джейнаель была на редкость грустной и подавленной. Как обычно забежав перед ежедневными занятиями к отцу, она забралась к нему на колени и обняла маленькими ручонками за шею.

– Что случилось у моей маленькой принцессы? Приснился дурной сон? – Нежно спросил ее король Антес.

– Нет, папочка, не это. Меня напугала мама.

– И как же она тебя напугала?

– Она так страшно кричала на кого-то прошлой ночью в нашем саду, что с неба попадали птички. Я вышла посмотреть, что случилось… Никогда не видела мамочку такой злой.

Антес прищурил голубые глаза.

– И кто же ее разозлил?

– Я не рассмотрела в темноте. Только голос. Мужской и противный. Они говорили про какую-то аннерийку в замке Дуаг.

Антес постарался скрыть изумление, а девочка доверчиво продолжила:

– Мама кричала, что нужно убить ее до третьей луны. Разве можно кого-то убить просто так, папа?

– Нет, моя девочка…, – голос старого короля задрожал от напряжения.

– Почему вы с мамочкой никогда не показывали мне замок Дуаг? Вы строите новый дом и это сюрприз? – Девочка радостно захлопала в ладоши.

– Нет, это не наш дом. Чужой и он очень далеко, ягодка…

– А чей тогда? – Она нахмурила ровные, светлые бровки.

– Людей…других людей. – Он бережно снял Джейнаель со своих коленей. – Тебе пора бежать к миссе Талиель. Не заставляй ее ждать. Это невежливо.

– Хорошо, папочка. Я люблю ее уроки по математике. А потом мне можно поиграть с Раиель и Тано у ручья?

– Конечно.

– Папочка, а почему ты называешь аннерийцев другими людьми?

– Слишком много вопросов. «Другие люди» – не аннерийцы и я расскажу тебе о них позже. Беги, ты опоздаешь. У меня много дел