Моролинги - Максим Дегтярев

Я подошел к директору вплотную и показал посмертный снимок Чарльза Корно.

– Нет, вот к нему.

Всем известно, что, показывая снимок, надо держать его так, чтобы видеть глаза того, кому показываешь. Это правило я нарушил, потому что Виттенгер буквально вывернул шею, желая подсмотреть, кто там на снимке.

– Кто это? - подняв глаза, с безразличием спросил Рунд.

– Удобнее с глазу на глаз.

Словно потеряв меня из виду, Рунд обратился к остальным:

– Предлагаю на время прерваться. Я оторвал вас от завтрака, вероятно вы хотели бы его, так сказать, завершить… Эппеля мы поселим в каком-нибудь из номеров, пусть Катя сама предложит, в каком номере его удобнее разместить. Мои люди будут его охранять.

– Номер должен быть соседним с моим, - потребовал Виттенгер.

– Я все устрою, - испуганно пообещала Катя.

Бенедикт не принимал ни какого участия в обсуждении его собственной судьбы. Похоже, ему было все равно. Или он планировал очередной побег.

Виттенгер устроил мне выговор:

– Вот как значит! Без меня решил обойтись! Я тебя на "Вершину Грез" взял?

– Взял, - признал я виновато.

– А ты? Почему полетел один?

– Инспектор, вы бы сказали, что это незаконное вторжение на охраняемую территорию. Вы бы и сами не полетели и мне не дали. А чем кончаются ваши официальные запросы, нам обоим известно…

– Чтоб больше никакой самодеятельности! - заревел он.

Я пообещал, хотя в душе понимал, что сдержать обещание мне не удастся.

Кате удалось уговорить одного из соседей Виттенгера перебраться в другой номер. Охранники турбазы установили камеры слежения, выведя изображение на экран в номере Виттенгера и на его же комлог. Следить, чтобы все было как надо Виттенгер поручил мне, поскольку сам он мало смыслил в подобной аппаратуре.

– И никаких с глазу на глаз, - предупредил он меня.

Рунд то куда-то исчезал, то буквально лез мне под руки, но ревнивый Виттенгер зорко следил за тем, чтобы мы не оказались наедине.

Пока шли все эти приготовления, Бенедикт оставался в нижней гостиной под присмотром двух охранников - местного и из Центра. Шишка крутилась возле него, смазывая раны и налепляя пластыри. Охранники сначала ее отгоняли, но в конце концов сдались. Если Шишке что-то надо, она этого добьется. Потом к Шишке присоединился Цанс. Профессор успокаивал любимого ученика и ругал охранников за бесчеловечность. Однако он не обладал ни Шишкиным обаянием, ни изворотливостью, поэтому был вытолкнут из гостиной без лишних церемоний.

Я замети, что бывшие научные оппоненты - Цанс и Рунд - делают вид, что впервые слышат друг о друге. Я посоветовал Цансу продолжать в том же духе и не лезть к Рунду с разговорами о темпоронах. Рунда беру на себя, сказал я ему.

С вопросом "Что случилось?" ко мне то и дело подходили постояльцы. Я всем отвечал, что поймали живого моролинга, и он теперь будет жить с нами. В мгновение ока в коридор третьего этажа набилось человек пятьдесят.

"Зачем вы его в такую тесноту суете, - возмущался народ. - На шестом этаже есть пустые люксы".

Рунд мои слова опровергал, но ему никто не верил. Толпа мешала мне работать, и я сказал, что моролинга сейчас держат в нижней гостиной. Постояльцы, давя друг друга, ринулись туда. Мне очень хотелось пойти следом и посмотреть, чем кончится дело, но шло тестирование, и я не мог отлучиться ни на минуту.

Когда я тестировал камеру напротив двери в импровизированный изолятор, на дисплее моего комлога возникли позывные авиабазы "Ламонтанья".

Я ответил. Работал только аудиорежим.

– Никаких имен. Узнали? - и говоривший для верности заржал.

– Узнал. Откуда у тебя этот номер?

– В одной большой железной штуке, которую ты от меня получил, есть маленький ящик, в котором ты малость наследил. Понятно?

– Как не понять! Гость все еще у вас?

– Свалил. Я что звоню, с тебя причитается.

– Сколько?

– Мы люди простые, в ваши игры мы не играем. Но ты бы знал сколько нервов…

Сзади подкрался Виттенгер. Я поторопил:

– Говори быстрее, сколько…

– Плюс пятьсот.

– Получишь.

– Ты классный мужик, с тобою приятно…

Я его отключил, так и не узнав, что он нашел во мне приятного (кроме денег).

– С кем говорил? - поинтересовался Виттенгер - И чего "сколько"?

– С Шишкой, ее похитили и требуют выкуп. Сторговал до пятисот.

Инспектор выругался и отошел. Потом его позвали разгонять толпу.

Возле нижней гостиной кипели страсти. Ни Катины увещевания, ни грозные окрики инспектора не возымели никакого действия. Охранники держали двери с той стороны и открывали только на условный стук.

Двери в гостиную представляли собой две рамы с матовым стеклом. Узкая - сантиметр шириной - полоска по периметру рамы была прозрачной, но только на первый взгляд. Очередной любопытный постоялец первым делом бросался к этой прозрачной полоске, смотрел в нее и убеждался, что стекло имеет внутренние грани, поэтому кроме ледяной мозаики ничего не видно.

Кто-то из туристов кинул идею, что нужно выбрать представителя и добиться, чтобы представителя пустили внутрь. В качестве представителя предложили Брубера, как человека известного и достойного. Но кто-то крикнул, что писателям верить нельзя. Толпа загудела, находя очередные доводы против кандидатуры Брубера.

"Он не отличит моролинга от моей бабушки!", - кричал чей-то внук. Брубер посочувствовал внуку, что у него такая бабушка.

"Если он выйдет живым, то там не настоящий моролинг", - высказал суждение кто-то из тех, кто читал роман. Наконец, порешили, что Брубер должен идти вместе с Цансом, обладающим большим научным авторитетом.

Цанс сказал, что такой ерундой он не занимается, и пусть идет Брубер. Брубер согласился идти, но не согласился с неявным утверждением, что он занимается ерундой, хотя Цанс, разумеется, не имел в виду ничего такого. Дабы доказать Бруберу, что он ни на что не намекал, Цанс пошел вместе с ним. Их впустили, но назад к народу они не вернулись. Минут десять представителей ждали, потом охваченный беспокойством народ начал ломать двери. Тут двери сами распахнулась, и пара представителей поклялась на туристическом буклете, что моролингов в гостиной нет, не было, и не будет.

Им поверили почти все, однако мало кто поверил, что моролинга не следует ожидать где-нибудь в другом месте. Часть толпы вернулась в коридор третьего этажа, наибольшие энтузиасты уселись на пол у дверей в нижнюю гостиную и сказали, что никуда не уйдут, но большая часть постояльцев, повздыхав от разочарования, разошлась по своим делам.

Во всей этой суматохе Виттенгер утратил бдительность и получилось так, что он находился внутри гостиной, а я и Рунд - снаружи. Мы с ним столкнулись у дверей, когда толпа ожидала возвращения Брубера и Цанса.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});