Государь Иван Третий - Юрий Дмитриевич Торубаров

гулянья. Жарили на кострах быков, кабанов, баранов… Мимо катили бочки с медовухой и брагой. На носилках в огромных чанах разносили закус – горы пирогов, каши, рыбу, соленья.

А свадебный пир проходил в огромном зале княжеских хором. Столы поставлены в два ряда. За одним – русские гости, за другим – греки. У дальней стены – отдельный стол. За ним сидели обвенчанные муж и жена. Гости подходили по одному, поздравляли, желали… Дарили золотые цепи, кольца, ожерелья… Невесте даже не верилось, что столько богатства несли им люди. Она посмотрела на мужа. Тот хранил хладнокровие. Но вот поток поздравляющих иссяк. Слуги все сложили в ящики и унесли. Приглашенные расселись по своим местам. Митрополичье место пустовало недолго. Туда посадили коломенского священника. Иван Васильевич посмотрел на него. Протопоп поднялся и, взявшись за крест, висевший у него на груди, затянул густым басом:

– Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь!

Все повторили за ним: «Аминь!» А он продолжил:

– Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, молитв ради Пречистыя Твоея Матери и всех святых, помилуй нас. Аминь!

И все повторили: «Аминь!» Иван Васильевич взглянул на Софью. Та с чувством произнесла это слово. А протопоп продолжал:

– Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе… и спаси, Боже, души наши.

Поднялся князь Патрикеев. Взял кубок, поднял его:

– Поздравляю тя, государь, и тя, государыня, с великим свершением! Сливается кровь русская и греческая. Пускай это принесет земле нашей силу, процветание, а вам любовь да деток поболее!

Все поднялись. Последнее пожелание породило у присутствующих какое-то раскованное чувство. Фрязин перевел Софье слова пожелания, она улыбнулась. И тут кто-то громко крикнул:

– Горько!

Москва гудела несколько дней, а виновников торжества никто не видел.

Глава 29

Если смотреть на Москву с высокого места, то может показаться, что над городом вырос сказочный лес, состоящий из серебристых стволов, вытянувшихся до самого неба. А некоторые из них того и гляди дотянутся до самого солнца. Может быть, деревья хотели щипнуть солнце и напомнить о том, что оно забыло открыть свою задвижку и выпустить тепло для обогрева земли, которая изнемогла от стужи.

Стояла ясная, морозная погода. Каждый шаг издавал жалобный стон. То земля роптала на то, что солнце ее совсем не греет. От такой погоды город будто вымер. На государевом дворе с утра тоже было тихо и пусто. Все отсыпались после вчерашней шумной свадьбы.

Государь проснулся позже обычного. Софья медленно подошла к нему и присела на край постели. Глаза ее смотрели хитровато-насмешливо.

– Скажи, – неожиданно спросила она, – почему Иван уехать так быстро?

– Он сказал, что устал.

– Не-ет, – не согласилась она, – Иван не полюбить мя.

– Не полюбил тебя? Да те-то что! Главное, чтоб я тя любил. Поняла?

– Да, да! – И она мягко улыбнулась.

В наблюдательности, за которой следовали глубокие и верные выводы, Софье, как показала дальнейшая жизнь, отказать было нельзя.

Да, Иван Младой сразу невзлюбил свою мачеху. Где-то в глубине души у него появилось смутное опасение, что с ее появлением в их семье что-то может сломаться. По палатам ходил он хмурый. Старая княгиня Мария Ярославовна сразу заметила состояние внука.

– Миленький, что случилось?

– Ничего… Просто устал, – ответил он.

Мария Ярославовна выразительно посмотрела на него, но Иван Молодой решил отмалчиваться, заявил:

– Завтра поеду на охоту. Хочу тебя угостить дичиной.

– Да зубы уж не те – дичину жевать.

– А ты вели ее не жарить, а варить. И варить подольше.

На его слова старая княгиня только улыбнулась и сказала:

– А не замерзнешь? Холод-то какой!

– Оденусь потеплее. Зверь в такую погоду не такой осторожный.

Выехали охотники до рассвета. Путь их лежал в дальний бор. Там, как слышал княжич, было нынче много глухаря. Да и кабан с косулями водился. Встречались и следы лося. Суровая чернота неба стала меняться на неприглядную серость, в которую все больше и больше подмешивалось светлых красок. Охотникам пришлось оставить дорогу и съехать на открытое поле, тянущееся до темной полосы леса. Проезд здесь оказался неоднородным. Местами земля была почти голой, а там, где рос кустарник, ветер надувал снежные сугробы.

Куропатки, встревоженные конским топотом, стаями взлетали вверх, чтобы поскорее покинуть опасное место. Княжич для потехи выхватил лук и пустил стрелу. Охотиться на них трудно, потому что они быстро набирали скорость, и попасть в них считалось не только удачей, но и высокой оценкой стрелка. Иван не промахнулся, за что получил от охотников заслуженные поздравления, что подняло его настроение, которое было испорчено со дня отцовой свадьбы.

Едва затихли поздравления, как кто-то крикнул:

– Сохатый!

И действительно, прямо на них, закинув рога чуть ли не на спину, мчался здоровенный самец. Все были удивлены, кто-то даже выкрикнул:

– Повезло нам!

Пики оказались в руках. И вдруг громкое княжеское:

– Не трогать!

Иван первый понял причину такого поведения лося. За ним гнались волки. И зверь стал искать защиты у людей. Кто из порядочных охотников мог совершить подлость – убить животное, искавшее у них защиты? Лось промчался мимо. Волки, почуяв людей, остановились за сотню шагов. Стрелой не достанешь, пику не добросишь.

– Умный ныне пошел зверь! – заметил один из охотников.

Пришпорив коней, они помчались на волчью стаю. Вожак быстро оценил силы и, развернувшись, помчался к лесу, уводя за собой стаю. Подъезжая к лесу, охотники рассыпались цепью. Подъезд к лесу был затруднен нанесенным снегом. Лошади проваливались по грудь. Седокам пришлось не преследовать волков, а помогать коням пробиться к лесу.

Выехав на прогалину, Иван заметил на одиноко стоявшем дереве целый выводок глухарей. Он хорошо знал, что бить их надо снизу. Стрелы его ложились в цель. Набив их с десяток, последнюю стрелу он пустил в «охранника», гордо возвышавшегося на вершине. Тот кубарем полетел вниз, а остатки стаи, сорвавшись, ловко лавируя меж деревьев, умчались прочь.

Да, такая удача встречалась редко. Иван, спрыгнув на снег, начал складывать их в кучу. Кое-какая птица оказалась живой. Он готов был ее отпустить, но хорошо знал, что она не жилец и погибнет, доставшись какому-нибудь зверю. Приходилось ее добивать. Достав из сумы сыромятную полосу, он повязал добычу за лапы и перебросил через конскую спину.

Не успел он оседлать своего Стрига, как конь повел себя довольно странно. Он зашевелил ушами, весь напрягся, забил копытами. «Волки!» – мелькнуло в голове Ивана. Кто-то ломился сквозь кусты.

В нескольких десятках шагов от себя княжич увидел, как на него стремительно двигается куча снега. «Кабан!» – догадался Иван, хватаясь за древко копья. Он знал, что встреча с