Укрощение - Камилла Лэкберг

— Это все равно ничего не даст, — ответила Марта, в точности так же, как она повторяла в последние несколько часов.

— Что же нам делать? — снова всхлипнула ее дочь, дернув за цепь. — Мы умрем от голода и сгнием здесь!

— Не драматизируй. Нам помогут.

— Откуда ты можешь это знать? Пока что никто не появлялся!

— Я верю, что все разрешится. И я не такой избалованный ребенок, как некоторые, привыкший получать все на блюдечке с голубой каемочкой, — прошипела фру Перссон.

Молли тихо заплакала. Хотя она и знала, что Марта ее не любит, ей все же сложно было понять, как мать может оставаться настолько равнодушной в такой ужасной ситуации.

— Ну ладно, это было неудачно сказано, — проговорила женщина более мягким тоном. — Просто кричать и ругаться бессмысленно. Лучше сохранить силы в ожидании, что кто-нибудь появится и спасет нас.

Девочка замолчала, слегка растроганная. В устах Марты это звучало почти как «прости» — на большее она была не способна.

Некоторое время они сидели молча, но потом младшая Перссон собралась с духом.

— Почему ты никогда меня не любила? — спросила она тихо. Ей давно хотелось задать маме этот вопрос, но она все не решалась. И только теперь, под покровом темноты, он уже не казался подростку таким пугающим.

— Я не гожусь на роль матери, — отозвалась Марта, и Молли различила в темноте, как она пожала плечами.

— Но тогда зачем ты завела ребенка? — удивилась девочка.

— Потому что так хотел твой папа. Он желал видеть себя в ребенке.

— Но тогда он, наверное, мальчика хотел?

Дочь Марты удивлялась собственной дерзости. Все вопросы, таившиеся где-то в глубине ее души, словно упакованные в маленькие твердые пакетики, теперь разворачивались. Она спросила, не ощущая обиды, словно речь шла и не о ней. Просто ей нужно было это знать.

— До твоего рождения он наверняка желал мальчика. Но когда ты родилась, он был очень рад дочери, — рассказала ее мать.

— Приятно слышать, — с иронией произнесла Молли. Она не пыталась выразить сожаления. Все было так, как было.

— Я делала все, что могла, но я не создана для того, чтобы иметь детей, — призналась фру Перссон.

Странно, что их первый откровенный разговор происходил в тот момент, когда, возможно, было уже поздно что-то менять в отношениях. Но теперь у них обеих уже не было причин что-то скрывать — наверное, это и требовалось, чтобы они перестали притворяться.

— Откуда ты так точно знаешь, что нас спасут? — всхлипнула Молли.

Она все больше мерзла на холодном полу, да еще и мочевой пузырь начал напоминать о себе. Мысль о том, что ей придется мочиться под себя, вызывала у девочки панику.

— Просто знаю — и все, — ответила Марта, и словно в ответ на это ее самоуверенное заявление до них донесся звук открываемой двери.

Младшая Перссон вжалась в стену:

— А что, если это он? А если он сделает с нами что-то плохое?!

— Успокойся, — велела ей мать. И впервые с того момента, как она проснулась в полной темноте, Молли почувствовала на своей руке ее ладонь.

* * *

Мартин и Йоста стояли словно парализованные у стены комнаты. Они не знали, как обращаться с тем неприкрытым злом, которое смотрело им прямо в лицо.

— Дьявольское отродье! — пробормотал Флюгаре. Трудно сказать, в который уже раз он это повторял, но Молин мог только согласиться с ним.

Никто из них до конца не поверил Патрику, когда тот, выйдя из комнаты Эйнара, заявил, что в сарае что-то есть. Однако коллеги помогли ему еще раз обыскать сарай, на этот раз более пристально, и когда он обнаружил люк в полу под одной из машин, все их возражения смолкли. В надежде отыскать Молли и Марту Хедстрём рывком открыл люк и поспешил вниз по узкой лестнице, ведущей во тьму. Освещение внизу было весьма слабым, и Патрику трудно было разглядеть что бы то ни было, однако вскоре он констатировал, что там никого нет и что надо вызывать криминалистов. А им самим придется пока подождать в сарае.

Теперь же Турбьёрн Рюд и его команда прибыли на место, и комната была освещена прожекторами, словно сцена. После того как они исследовали следы на лестнице и на полу, Хедстрём смог спуститься, а за ним последовали и Йоста с Мартином.

Молин услышал, как его старый коллега хватает ртом воздух, когда они спустились в комнату, и сам был глубоко шокирован зрелищем, которое ему там открылось. Пустые стены, утоптанный земляной пол, грязный матрас с темными пятнами на нем — судя по всему, запекшаяся кровь… Посреди комнаты стоял шест, а вокруг него были укреплены две толстые веревки, также забрызганные кровью. Затхлый воздух пах гнилью.

Голос Турбьёрна отвлек его от жутковатых мыслей:

— Здесь что-то стояло — вполне возможно, что это был штатив от видеокамеры.

— Стало быть, кто-то снимал на пленку то, что тут происходило, — Патрик вытянул шею, чтобы увидеть, куда именно показывает эксперт.

— Похоже на то. Вы не обнаружили записей? — уточнил Рюд.

— Нет, — ответил Хедстрём, качая головой. — Но, может быть, они хранились прямо здесь?

Он подошел к грязной этажерке, стоявшей у стены, а за ним к ней приблизился и Мартин. На одной из полок отчетливо виднелось пространство, свободное от ныли, а рядом валялся пустой футляр от диска.

— Должно быть, он забрал их отсюда и взял с собой, — сказал Молин. — Вопрос только в том, куда.

— Да. И еще — с ним ли Молли и Марта? — добавил Патрик.

Его молодой коллега почувствовал, как тошнотворная атмосфера подземелья отнимает у него силы.

— Где они могут быть, черт подери?! — воскликнул он нервно.

— Понятия не имею, — отозвался Хедстрём. — Но мы должны найти его. И его жену с дочерью тоже.

Мартин видел, как он стиснул зубы, чтобы сдержать свои чувства.

— Ты думаешь, что он мог… — начал было Молин, но не договорил.

— Не знаю. Я уже больше ничего не знаю. — Отчаяние в голосе Патрика заставило Молина почти упасть духом, но он прекрасно понимал коллегу. Правда, они совершили прорыв в ходе следствия, но пока им не удалось самое главное — обнаружить местонахождение Молли и Марты. А учитывая то, что они нашли здесь, можно было предполагать, что мать и дочь в руках у очень больного человека.

— Идите посмотрите на одну вещь! — позвал их Турбьёрн, к тому времени уже поднявшийся обратно в сарай.

— Идем! — откликнулся Патрик, и все трое снова взобрались вверх по лестнице.

— Ты был абсолютно прав, — сказал Рюд Хедстрёму, быстрым шагом направляясь к дальнему концу сарая, где стоял вагончик для перевозки лошадей. Он был больше и прочнее, чем многие другие, какие Мартину доводилось видеть на дорогах, и, если задуматься, куда вместительнее, чем требовалось, если возить с собой только одну лошадь, как это делала семья Перссон.

— Смотрите. Вагончик перестроен. С одной стороны, где лошадь не стояла, пол приподнят, так что внизу образовалось пустое пространство — достаточное для транспортировки человека не самого большого роста, — показал криминалист. — Можно подумать, что кто-то должен был заметить это раньше, но в этом месте было навалено сено, и, возможно, у матери и дочери Перссона мысли были заняты совсем другими вещами.

— Как, черт подери?.. — Йоста не сводил с Патрика и Турбьёрна удивленного взгляда.

— Я задумался над тем, как Юнас доставлял сюда девушек. Машина отпадала, так как Молли и Марта тоже были с ним. Стало быть, вагончик для перевозки лошадей был единственным вариантом, — объяснил эксперт.

— Да, ясное дело!

Мартин чувствовал себя дураком из-за того, что сам до этого не додумался, но все произошло так быстро, что молодой человек не успевал осмыслить новую информацию. Детали проявились позже, когда картина происшедшего стала постепенно проясняться.

— Поищите все возможные улики, доказывающие, что там перевозили людей, — сказал Патрик. — Нам понадобится немало доказательств. Юнас — хитрая лиса, раз ему удалось все это проделывать и ни разу нигде не проколоться.

— Да, сэр, — ответил Турбьёрн без всякой иронии.

Всем им было не до шуток, а Молину и вовсе хотелось плакать. Плакать из-за того, какие злые люди живут на свете — и как они, прикрываясь своей внешней нормальностью, творят такие ужасные вещи.

Присев на корточки, он заглянул в пространство на дне вагончика. Снаружи было темно, а лампочки в сарае светили слабо, но привезенные криминологами прожекторы хорошо освещали все вокруг.

— Представить себе — очнуться в такой щели! — молодой человек почувствовал, как приступ клаустрофобии сдавил ему грудь.

— Думаю, он предварительно усыплял их своим снотворным. Видимо, из практических соображений — а также чтобы Молли и Марта ничего не услышали, — предположил Рюд.

— Он возил с собой собственную дочь, когда похищал девушек того же возраста, что и она, — сказал Йоста без всякого выражения, просто констатируя факт. Он стоял позади всех, сложив руки на груди, и его взгляд говорил о том, что он все еще не верит своим глазам.