Фауст - Лео Руикби

Бурбон и Пескара продолжали наступление и вторглись в Прованс. 19 августа они осадили Марсель. Ренцо да Чери, капитан Орсини, организовал здесь весьма серьёзную оборону. Поддержку со стороны моря обеспечивали галеры Андреа Дориа. Франциск I поспешно собрал армию для разблокирования Марселя. Понимая, что время уходит, герцог Бурбон 4 сентября предпринял решительный штурм города. Однако, как оказалось, Марсель был надёжно защищён. Когда французские подкрепления были уже в пути, Пескара выступил против продолжения экспедиции, и Бурбон, вынужденно отдавший приказ к отступлению, отвёл войска дорогой, по которой он шёл вместе с наступавшим ему на пятки Анном де Монморанси (1493–1567). Войска империи продолжали удерживать города Милан, Александрию, Павию, Лоди и Кремону. До определённого момента это позволяло сдерживать Бонниве, но будет ли такая стратегия действенной с учётом изменений в итальянской политике?

Битва при Павии (1525)

Для некоторых историков это событие знаменовало окончание периода Средневековья, другие отмечают это как новый этап в развитии оружия, но определённо, что речь идёт об одной из наиболее драматических битв в истории. Французы осадили Павию в конце 1524 года, и с тех пор их лагерь стоял около города. «Король сказал: “Подождём, пока у них не кончится хлеб”»{275}.

С момента триумфального возвращения в Милан (гарнизон которого выкосила чума) французы, вошедшие в альянс с римским папой Климентом VII и Джованни де Медичи, уверенно двигались по Ломбардии до тех пор, пока на пути не возникло серьёзное препятствие в виде Павии. В Италии у Франциска I было примерно от 26 000 до 40 000 человек, но здесь, у стен этого хорошо укреплённого города движение французских войск застопорилось. Гарнизоном Павии численностью от 6000 до 9000 человек командовал Антонио де Лейва (1480–1536), герцог Терранова.

За время осады императорские войска сумели неплохо организоваться. Первым у Павии оказался герцог Бурбон, прошедший маршем от Лоди, находившегося к северо-востоку. В начале февраля к Павии подошла основная часть императорской армии в Италии во главе с командующим Шарлем де Ланнуа. Теперь итальянская армия императора имела перевес в пехоте; у Франциска I было преимущество в кавалерии и пушках.

Не желая допустить взятия Павии, де Ланнуа начал обстрел французского лагеря. Французы занимали хорошо защищённую позицию в охотничьем парке. Обстрел, продолжавшийся около месяца, не принёс заметных результатов. Из-за острой нехватки провизии, боеприпасов и падения боевого духа жителей города императорская армия была вынуждена перейти в наступление.

Сражение началось туманным утром, незадолго до рассвета. Первыми в бой выступили Альфонсо д’Авалос, возглавивший отряд аркебузеров, и императорская лёгкая кавалерия, скрестившая сабли с французами. Франциск I быстро перегруппировал силы, встретив противника огнём артиллерии, настолько интенсивным, что дым от пушечных выстрелов заслонил восход солнца. Стремясь сокрушить центр боевого порядка де Ланнуа, нетерпеливый Франциск повёл в атаку свою кавалерию, при этом оказавшись на линии обстрела и заблокировав огонь своей артиллерии. Франциск собственноручно перечеркнул те преимущества, которые обеспечивала его позиция. На болотистой местности французская тяжёлая конница оказалась в безвыходном положении. Цвет французской кавалерии был уничтожен плотным огнём испанских аркебузеров.

Де Лейва возглавил атаку осаждённого гарнизона, ударившего в тыл французов. Когда дым сражения рассеялся, стало очевидным, что де Ланнуа одержал убедительную победу. Франциск I попал в плен, а его армия была рассеяна и обратилась в бегство. Всё это произошло в день рождения императора Карла V.

Едва ли Фауст удивился такому исходу. Более того, он вполне мог предсказать результаты сражения. По мнению виттенбергского математика и астролога Эразма Рейнгольда (1511–1553), «те, у кого Марс находится в четвёртом доме, означающем позицию упадка, не счастливы в завоеваниях»{276}. Марс у Франциска I находился в четвёртом доме.

Вскоре испанский гуманист Альфонсо де Вальдес (1500–1532) восторженно написал: «Кажется, сам Господь чудесным образом даровал императору эту победу»{277}. Франциск отступил, но до конца войны было ещё далеко. Французов изрядно наказали в битве при Павии, и вскоре они вернулись за добавкой.

Де Вальдес выражал обеспокоенность по поводу «того турка», и на то были веские причины. Продолжение французской агрессии предоставило османскому султану Сулейману I редкую возможность, и он двинулся маршем на Белград во главе огромной армии, насчитывавшей от 70 до 100 000 солдат. Польша и Венеция заявили о нейтралитете, и венгерский король Ладислас II (1506–1526) остался один на один с приближающимся грозным врагом. Ладислас бросил против превосходящего противника всю свою кавалерию. Это было актом отчаяния и благородства, тем не менее обречённым на провал. Наступление Сулеймана на Европу ненадолго задержалось лишь из-за необходимости усмирить восстания в Сицилии и Марамании.

В предсказании, сделанном Августином Бадером из Аугсбурга в 1527 году и повторенном Парацельсом, говорилось, что турки дойдут до Рейна, уничтожив существующий порядок и создав империю, в которой объединятся христиане, иудеи, турки и язычники{278}. Сулейман Великолепный ещё вернётся.

Разграбление Рима (1527)

Если верить «народной книге», Фауст вместе с императорской армией дошёл до самого Рима. Обойдя вокруг Вечного города, Фауст вернулся на западный берег Тибра, где располагался комплекс зданий Ватикана, чтобы увидеть дворец римского папы и «все кушания и яства, которые подносились папе»{279}. Дворцовый комплекс, который должен был видеть Фауст, включал неоконченную крепость Николая III (правил в 1277–1280 годах), достроенную Николаем V (правил в 1447–1455 годах), а также библиотеку и знаменитую капеллу Сикста IV (1471–1484), Бельведерский дворец Иннокентия VIII (1484–1492), башню Борджиа Александра VI (1492–1503) и огромный Двор Бельведера Юлия II (1503–1513).

Однако Фауста не интересовала архитектура. Прогуливаясь в тени впечатляюще огромных каменных сооружений, «он и его Дух сделались невидимыми» и проскользнули мимо стражи, состоявшей из швейцарцев, «проникнув в папский дворец, в те самые покои, где был папа»{280}. Всякий, кто пожелал бы уподобиться Фаусту, мог, к примеру, воспользоваться одним из трёх заклинаний «невидимости» из «Кодекса 849».

В покоях Климента VII (правил с 1523 по 1534 год) Фауст и Мефистофель увидели «многих слуг его святейшества и многих лизоблюдов и подхалимов». Даже Фауст из «народной книги», привыкший к наилучшей одежде и самой изысканной пище, поразился «неимоверной роскоши» этого пиршества, сказав: «Фу ты, черт, почему не сделал ты меня папою?»{281} На этом сатира не заканчивается.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});