Россия и Англия в Средней Азии - Михаил Терентьев

В 1669 году царь Алексей Михайлович послал два посольства: одно в Хиву, а другое в Бухару. Последнее состояло из двух братьев Пазухиных: Бориса и Семена.

Предуведомленные накануне приема, в конце декабря, послы требовали, чтобы, во-первых, при этом не было у хана других послов, а во-вторых, чтобы за ними присланы были лошади. На возражения, что это в Бухаре не принято и ни для каких послов не делается — Борис отвечал, что в России бухарским послам дают лошадей с царской конюшни, а потому и бухарцы должны делать то же самое, по отношению к русским послам.

Делать было нечего и хан прислал упрямому послу своего коня. Свита же и Семен Пазухин ехали на своих собственных. Хан принял их весьма торжественно: трон, т. е. четвероугольный рундук с 6-ю ступенями, был покрыт золотою парчею, — до 100 человек сановников и приближенных сидели на коврах по правую и левую стороны трона. Сначала пристав перечислял и записывал присланные царем «поминки», затем ханский церемонимейстер потребовал у посла царскую грамоту, но Борис не дал, говоря, что по указу государя он никому не вручит ее, кроме самого хана. После долгого спора, Борис потребовал, чтобы об этом доложили самому хану. Тот согласился принять грамоту лично. — Посла взяли под руки два придворных и он взошел по ступеням трона. Хан приподнялся на встречу и с честью принял грамоту, которую, не читая, положил перед собою. Тут посол объявил о поминках царских, сказал приветственную речь и потребовал освобождения русских пленных. Хан предложил послам сесть между его сановниками и заключил прием несколькими обычными вопросами о времени их отправления, о пути и т. п.

Через месяц, условившись предварительно по вопросу об этикете и вызвав беков из ближайших городов, хан устроил в честь русского посольства парадный обед. Посол наш был предупрежден, что других послов за столом не будет. — Во время обеда хан, прежде чем самому отведать кушанье присылал их от себя послу. — Девять потешников забавляли обедавших и пели; затем приведен был носорог. После обеда за здоровье хана пили кумыс.

Перед отъездом наши послы получили от хана 9 русских пленных, с уверением, что остальных он пришлет, когда из России вернется посол его Мулла-Фар. — Кроме того, Пазухины выкупили еще 22 человек (средним счетом по 27 р. за каждого). — Прощальная аудиенция происходила 20 октября 1670 года, и также торжественно, как приемная. Хан объявил, что с грамотою своею он посылает к царю особого посла, но Пазухин возразил, что они не могут возвратиться к государю без грамоты и потому, просят доверить ее им. Хан согласился и затем простился с послами.

Таким образом, русские послы 17-го столетия, умели поддерживать свое достоинство едва-ли не лучше послов 19-го, не смотря на то, что границы наши в то время не выдвигались еще так далеко в глубь Азии, а разные бурги мало кому были известны даже по названию {91}.

Надобно заметить, что до сих пор не было еще примера, чтобы русских агентов постигала в средне-азиятских ханствах такая же участь, какая постигала например англичан, итальянцев и т. д. — Не страх удерживал азиятских деспотов от кровавой расправы, а нужда: Россия была нужна им своими товарами. Множество туземных купцов то и дело ездили в Казань и Астрахань, некоторые по долгу заживались здесь, а не то и вовсе оставались, ради привиллегий; которые им предлагало наше правительство.

В Сибири бухарцы составляли даже особое привиллегированное сословие, вроде дворянства. Кроме того, никто не извлекал, из торговли с русскими, столько выгод, сколько сами ханы. Начать с того, что обыкновенно из каждого каравана все лучшее отбиралось на хана, оценивалось весьма дешево и обменивалось на ханские товары, — которые, на оборот, ценились дорого — барыш поэтому был двойной и, значит, верный. Затем следует прибавить и то, что зякет (пошлина таможенная), в 1/40 часть со стоимости привезенного товара, — поступал в полное распоряжение ханов. Понятно, что ссориться с Россией им было невыгодно.Теперь, ко всем этим условиям, прибавилось еще и то, что мы сами пришли в самое сердце Средней Азии; за плечами нашего посла мелькают теперь русские штыки и потому ссориться с нами стало еще невыгоднее. Казалось бы, что все это должно было поддержать в наших агентах уверенность в личной безопасности, а между тем на деле мы нередко видим противное.

Нам остается теперь только пожелать настоящим и будущим агентам русским в Средней Азии побольше настойчивости и упрямства, побольше сходства, в этом отношении с Хохловым и Пазухиным, которые прекрасно выполняли главный завет наказа: «а ты будь своим русским умом крепок»!

Глава XVIII.

Необходимость осторожности в деле объединения народностей Туркестанского края. — Разница между веротерпимостью и покровительством. — Что такое коран? — Проповедь огня и меча. — Меры Екатерины II к ограждению мусульманства от ересей. — Печатание мусульманских книг в Петербурге и Казани. — Указные муллы. — Охота за бухарскими муллами в районе Форта № 1. — Мусульманская пропаганда между крещеными татарами, чувашами и черемисами. — Постройка мечетей на казенный счет. — Как держат себя туркестанские чиновники из татар? — Возможно ли теперь православное миссионерство в Средней Азии? — Роль Запада по отношению к Востоку. — Вопросы. — Миссии русских. — Введение нашего законодательства. — Образование туземцев. — Реисы изъяты из обращения. — Просьба туземцев о введении в их школах русского языка. — Коммиссия для составления учебников. — Вопрос о введении русского алфавита. — Политика равноправности.

Преимущество однородности в составе государства перед разноплеменностью, разноязычностью и разноверностью считаются аксиомой. Распространяться об этом мы и не будем. — Объединение чуждых народностей редко может быть начато с религии, а чаще всего происходит чисто внешним образом: — с усвоения ими господствующего языка, а также с подчинения их общим для всего государства законам.

Способы объединения не могут быть одинаковы для всех: не везде, не всегда и не ко всем народностям может быть применена именно та или другая система. — Условия Туркестанского края таковы, что по отношению к нему всякие меры должны применяться с особенно строгою обдуманностью и осторожностью. — Мы должны помнить, что наши ошибки могут вызвать строгую ревизию. Неподкупным ревизором нашим — будет Англия...

С другой стороны ошибки, наделанные Англиею в Ост-Индии должны предостеречь нас от повторения. Если Англии приходится делать опыты, то мы можем пользоваться готовыми выводами, не повторяя опыта со всеми его неприятностями. Поступая с должною осторожностью, мы будем иметь на своей стороне то преимущество, что роль ревизора достанется нам. — Англичане не желают нашей ревизии — это и весьма естественно, — но командировка ревизора от них не зависит: — этим распорядится история. — Англичане, могут только вызвать эту командировку, они могут поторопить историю...

Мы знаем, например, что в Ост-Индии действуют издавна несколько миссионерских обществ, которые считают теперь своих последователей сотнями тысяч. Как же смотрит на дело миссионерства Россия?

Прежде всего Россия держится великого принципа полной веротерпимости. Правда, в разные периоды нашей исторической жизни, принцип этот понимался различно, но уже самое стремление Петра I привлечь иностранцев в Россию должно было поставить вопрос о веротерпимости на твердую почву.

У нас, однако-же, смешивали иногда веротерпимость с покровительством, а между тем это две вещи разные. Если я скажу: воруйте то что хотите и как хотите, не мешайте только другим, это и будет веротерпимость. Скажите же, что вы признаете мусульманство, разрешаете его последователям исполнять обряды, но при этом требуете, чтобы эта религия не вводила новых догматов и свято сохраняла завещанное ей пророком, если для этого вы будете печатать, на свой счет, кораны и распространять их, по возможно дешевой цене, если вы будете строить мечети и школы для образования мулл, если вы будете выдавать, по экзамену, дипломы на звание муллы и затем создадите для таких мулл монополию, устраняя силою всяких, непризнанных конкуррентов, если наконец вы будете преследовать всякую ересь, возникающую в среде мусульманства — это уже выйдет не веротерпимость, а самое ярое покровительство.

Основою правовых, нравственных и бытовых отношений мусульманина — служит коран. Он же и краеугольный камень знания. В нем заключается, по мнению «правоверных» — мудрость всех веков и всех народов. Вне корана — все вздор, все суемудрие!

Напомним здесь анекдот об Омаре, приказавшем сжечь знаменитую Александрийскую библиотеку: на вопрос, что делать с книгами — Омар отвечал: «если в этих книгах сказано то-же, что и в коране, то оне не нужны, ибо в коране все есть, если же в них сказано не то, что в коране — то оне вредны, а потому... сжечь их».