Ученье – свет, а богов тьма - Юлия Жукова

– Погоди-ка, – хмурюсь я. – Умукх – это который покровитель целителей и музыки, так?

– Ага, – подтверждает Ирлик. – И не только музыки, вообще всякого искусства. С музыки он начинал, но с тех пор подгреб прилично, с умом-то это легко.

– А на Муданге что будет происходить, пока он будет на Земле? – настораживаюсь я. – Помнишь, когда ты сидел в пещере, муданжцы не могли джингошей победить? Тут не будет такого же эффекта?

– Ну вы договоритесь, чтобы его там раз в три-четыре месяца домой отпускали за хозяйством присмотреть. Вам-то, землянам, ни жарко ни холодно от его присутствия. А за местными целителями заместители справятся присматривать, у него всяких духов полно для этого, не то что я – один за всех. Главное, с ним условиться, чтобы больших праздников без него не проводить, а то будет у вас музыка паршивая.

– А художники? – спрашивает Азамат.

– А, Ахмад-хон, и ты там! Здравствуй-здравствуй. Художники… посложнее немного, насколько я понимаю, но они могут, например, перед работой ему гуйхалахчик на телефон скинуть, а он в ответ благословение. В цифровом виде и с Земли без потерь дойдет. Надо попробовать, если так не выйдет, то можно аудиофайлом… Но Умукх в технологиях плохо разбирается, так что, я думаю, согнет их под себя, как ему удобнее.

– Что-то у меня закрадывается ощущение, – говорю, – что ты это все заранее продумал. А следовательно возникает вопрос…

– Ты мой портрет вышила? – перебивает Ирлик.

– Еще нет, когда бы я успела?

– Вот вышьешь, будешь вопросы задавать. А пока что я занят. Азамат, слушай внимательно. Умукха одного на Землю посылать нельзя, он хуже Хоса в человеческих делах понимает. Ты, кажется, собирался туда с официальным визитом – вот тогда его и прихватишь, да на коротком поводке, потому что он может заблудиться в пустой комнате. Сам понимаешь, творческая натура… Говорит он так себе, но понимает хорошо и вежливый. Так что давай планируй свой визит, как о сроках договоришься, сразу мне пиши, я его тебе к звездолету доставлю, чтобы по дороге не потерялся. Идет?

– Идет, – без выражения подтверждает Азамат, и на лице у него написано, что мы все плотно влипли.

– Вот и отлично! – доносится из трубки. – Чмоки, меня ждет работа!

И трубка вешается.

Глава 17

Я снимаю наушники и с наслаждением потягиваюсь. Взгляд падает на календарь – завтра будет год, как мы с Азаматом поженились. Муданжский год. В столице снова слякотно, мокрый снег шлепается с неба прямо на цветущую черемуху, отчего ее запах становится тяжелым и густым, кружит голову и зовет заниматься любовью. Вчера было вообще невыносимо, весь день наяву смотрела влажные сны и в итоге в обед затащила голодного мужа в какой-то чулан, боже мой, как в школе…

Так, хватит. Всего три часа до ужина, еще кучу дел надо переделать, потерплю до вечера, большая уже девочка. Скоро Кир придет из клуба, мокрый вдрызг – и где он умудряется, ведь по всему городу давным-давно нормальные тротуары и пешеходные дорожки, их даже регулярно чистят! Такое впечатление, что Унгуц детей не столько учит, сколько в снегу валяет.

Я вздыхаю, качая головой, и снова получаю заряд черемухи в легкие. Кто бы мог подумать, что вот эта пасмурная хлябь за окном может так возбуждать. Пойти, что ли, правда к Азамату поприставать… Янка на днях в людном месте ущипнула Ирнчина за зад. Я ей, конечно, высказала все, что я по этому поводу думаю, – когда остановила кровь из нескольких присутствовавших носов и откачала пожилого духовника с гипертонией. Но завидно немного, все-таки с Императором такой номер не пройдет, ему же надо поддерживать репутацию, и все такое. Но завидно.

Стоп, сосредоточилась. Надо отправить задание и пойти на вечерний обход.

Муданжская зима – тихое и сонное мероприятие, которое тянется шесть месяцев и почти не удостаивается внимания местного солнца. Луна, хотя бы одна из трех, торчит на небе почти круглые сутки, причем по прихоти орбит, зимой луны подходят к планете гораздо ближе, чем в теплые сезоны, так что мрак стоит не совсем непроглядный, иногда даже светло. Но общей сонливости это не мешает, люди ползают по привычным делам сквозь завалы снега, ленятся заниматься собой, продажи падают, экономика уходит в спячку. Разве что в Сети остается какая-то активность, поскольку большинство сидит по домам, уткнув носы в экраны, и мучительно пытается найти какие-нибудь интересные, но ненапряжные занятия.

Скорее всего, только благодаря этому моя жизнь наконец-то вошла в более-менее стабильное русло. Конечно, когда твой день состоит из младенца, подростка, Императора, хозяина леса в переходном возрасте, забегающего по рыбным дням бога, долбанутого на всю голову духовника, полунемого Старейшины, их поделенной на двоих ученицы, а также разнообразных друзей и родственников, престарелых и не очень, говорить о стабильности можно только в относительном плане, то есть по сравнению с тем цирковым представлением, которое притворялось моей жизнью летом и осенью. Да и вообще, я бы не сказала, что количество приключений на единицу времени стало меньше, скорее просто я научилась вписывать их в свое расписание так, что режим не нарушается.

Поэтому за зиму мне удалось совершить довольно много всего, за что я взялась невесть когда и что почти похоронила под грудами сиюминутных проблем. В частности, я закончила переводить на муданжский самую свежую медицинскую энциклопедию. В дальнейшей судьбе моего труда неожиданно принял участие Ирлик, вдохновленный успешным созданием собственного официального сайта. Теперь любой целитель может открыть Сеть и найти все интересующие его симптомы с фотографиями, возможными причинами и рекомендациями по лечению. Естественно, настоящего медицинского образования это не заменяет, но все же лучше, чем ничего. Да и потом, Ирлик с Бэром расщедрились на такой дизайн, что многие зависают на сайте, просто чтобы полюбоваться – а там, может, узнают что-нибудь новое…

Впрочем, на одно любопытство я не полагаюсь. Целитель Ндис (заслуженно носящий прозвище «любопытный») давно уже оседлал мою совесть и не давал мне спокойно спать по ночам, намекая, что неплохо бы возобновить наши с ним встречи для обмена опытом. Таскаться в полутьме по снегу к нему домой мне было лень даже на Пудинге, да и не один Ндис нуждался в просвещении, так что, обсудив этот вопрос с Азаматом и другими земными врачами, мы составили трехлетний план повышения квалификации муданжских целителей, и теперь бедняги обязаны каждый день подключаться к вебинару и периодически сдавать экзамены. Пока что читаем теорию, практику решили оставить на лето, когда перемещения по планете не будут составлять столько труда. Конечно, хорошо бы отправить всех этих ребят в нормальный институт, но на всеобщем они говорят ни шатко ни валко, то есть сначала пришлось бы обучать их языку, потом они бы все уехали на несколько лет… а лечить кто будет? Земных врачей на планете по-прежнему шестеро, считая меня. Конечно, теперь, когда Азамат наконец-то втащил упирающийся Муданг за уши в Земной Союз, шансы зазвать к нам еще несколько десятков подходящих кадров несколько выросли, но все равно треклятый языковой барьер, все равно качество жизни на Муданге еще оставляет желать лучшего. Вот поедем с официальным визитом на Землю, будем там вместе решать, с какого края расхлебывать эту кашу.

Кстати об официальностях. В последний день перед окончательным рассмотрением пригодности Муданга для вступления в ЗС, точнее, в последнюю ночь, уже часа так в четыре, меня растолкал слегка безумного вида Азамат – взъерошенный, с вытаращенными глазами в темных кругах и попахивающий вчерашним потом (меня, конечно, возбуждает запах его тела, но не перепревший на рубашке) – и страшным шепотом объяснил, что проглядел в требованиях обязательное существование министерств образования и здравоохранения. Ну, образование Унгуц быстренько сляпал под своим руководством, а ты, Лиза, заявление на министерский пост подпишешь?

Утром я проснулась в твердой уверенности, что это был сон, ан нет, я теперь и правда министр. Не могу сказать, что моя жизнь от этого как-то изменилась – министерства-то нет! – но сам по себе официальный статус облегчил некоторые задачи. В частности, целители слушают внимательнее, когда демонстрируешь им бумагу с печатью.

Потягиваясь и растирая уши после вебинара, я неторопливо двигаюсь на обход. Зимой в Дом Целителей являются только при смерти, кто может терпеть – тот терпит, выходить из дому в потемки и лютый мороз себе дороже, а с муданжским здоровьем терпеть они могут долго. Конечно, мы ездим на вызовы по домам, но я сегодня дежурю на базе, а тут всего трое стабильных больных, которых даже не приходится очень долго уговаривать проглотить лекарства. Так что после обхода у меня остается еще немножко времени на вышивание.

С трудом веря в свое счастье, я закрепляю последний стежок. Портрет Ирлика наконец-то закончен, осталось простирнуть и оформить рамкой. Я накидываю его верхним краем на ширму и отхожу полюбоваться. Получилось даже лучше, чем я воображала, – картинка прямо греет душу, но чрезмерной слащавостью не отдает. От медового тепла я расслабляюсь и прикрываю глаза и плыву в потоке черемухи то ли в теплую утреннюю постель, то ли на уединенный пляжик летнего Дола…