Счастье потерянной жизни т. 2 - Николай Храпов

Многие догадались, что здесь не все чисто, а вскоре членам стало известно, что большинство голосов было за Михаила Шпака, но Глухов, узнав об этом, возмутился, и вместе со своими сторонниками и земляками решили хорошенько побеседовать с членами, по домам.

Следующее собрание было очень напряженным. В сердцах людей заронилась тревога, особенно среди молодежи, но листки были собраны вновь, и опять комиссия заседала очень долго. Сидя на скамье, Михаил про себя молился Богу, чтобы сохранить полное спокойствие и приготовиться к любым результатам.

Сидя, он слегка уловил, как из комнаты, где заседала комиссия, раздался (несколько выделяясь из всех) елейный знакомый голос, но чей это голос и, где он до этого его слышал, никак не мог вспомнить. В памяти скользнуло что-то знакомое и он, видимо, через минуты две вспомнил бы, но в это время дверь комнаты открылась и, подойдя к столу, председатель комиссии взволнованным голосом объявил:

— Решением комиссии, пресвитером общины избран брат Глухов С. И.

Все собрание загудело как пчелиный улей. Один из друзей Михаила Шпака, подойдя к нему, заметил, кивая головой:

— Эх, брат, брат! Разве это избрание пресвитера? Какие темные души вьются вокруг святого дела! А где открытое обсуждение кандидатур? Где честность? Почему в избрании пресвитера выдумали эту жеребьевку, и чего тут общего с апостольским избранием? Ведь там, Варсава и Матфий были одинаково известны апостолам, одинаково вращались среди них, в присутствии Самого Господа. А тут: один — годами отдавал жизнь за дело Божье, терпя лишения, опасности, вынашивая каждую овечку у своей груди. Другой же — мизинца не оцарапал и, чуть ли не с важностью апостола, пришел сюда несколько дней назад, когда уже на столе стоял букет роз. Да что же это такое? Что же будет дальше?

— Друг мой, — остановил его Михаил, — ты прежде всего успокойся, и знай, что над делом Божьим наблюдает Сам Господь. Потом, ты вспомни, при Патковском Ф. Г., какую оценку дал брат-старец этой свободе. Ты же видишь, на каких принципах организовывается эта община. Вот, для этой общины и должен быть соответствующий пастырь.

Разве не сам Израиль избрал для себя Саула, и не из-за высокой мудрости и преданности Господу, а потому, что он был на голову выше их и представительней по виду, а Давиду — избраннику Божию и помазаннику на царя, что пришлось перенести, пока он сел на свой престол?

Есть мое место в Доме Божьем, и в свое время поставит меня на него Господь, но когда и, что придется пережить, один Бог об этом знает, а домогаться славы, не есть слава. — С этими словами они вышли на улицу, и Михаил повернул к себе домой. Впереди он увидел Глухова и хотел обогнать, но тот остановил его:

— Михаил Терентьевич, проводи меня немного!

— Проводить не смогу, нам не по пути, а что хотите сказать, готов выслушать.

— Да, вот что, — продолжал Глухов, — ты, наверное, в недоумении от итогов избрания и, возможно, уже готовился быть пресвитером, и был уверен в результатах голосования? Ты не ошибся, как в том, так и во втором случае, большинство голосов было за тебя. Но вот пришлось это служение принять мне. Надо было тебе быть поблагоразумнее да повоздержанней. Не огорчайся!

— Брат, — ответил ему Михаил, — мой жребий в руках Божьих, и его переменить никто не может, а место мое в гонимой церкви Иисуса Христа, и на него охотников не очень много. А относительно вас, скажу, что, видно, пришло ваше время, и вам тоже пора занять свое место среди христиан.

На этом они, любезно раскланявшись, разошлись, каждый в свою сторону. К этому времени, в члены общины был принят Сыч Фома Лукич. Когда и при каких обстоятельствах он принимался, многие не знали, удивились все только тогда, когда он был уже избран среди служителей председателем ревизионной комиссии.

На совещании среди служителей, при обсуждении вопроса о регистрации общины, одним из первых выступил Сыч. Встав за стол перед братьями, он прижал сцепленные пальцы рук близко к груди и, слегка наклонив мясистую голову, елейно проговорил:

— Братья, не вдаваясь в подробности тех условий, какие поставлены нам к регистрации, мы должны, прежде всего, спросить: кем эти условия поставлены? Они поставлены властями, кроме того, они согласованы с нашими старшими братьями. Если эти условия поставлены властями, то нам, никаким обсуждениям подвергать их не следует, а возблагодарить за это Господа и принять.

Михаилу Шпаку, услышавшему этот елейный голосок, сразу припомнился случай при приезде Патковского. Оказывается, этот Сыч, в потемках тогда оговорил его, что он поторопился.

Вскоре было объявлено, что предложение было принято абсолютным большинством, за исключением троих воздержавшихся.

Слава Богу за то, что Он, неизменно, Тот же: каким был с народом Своим в первые дни христианства, таким же Он остается и в последние дни. Друзей предупредили, что о внутренних делах восстанавливающейся общины, многое известно властям и, особенно, надо остерегаться Сыча Ф. Л. Известным стало даже и то, кто воздержался при голосовании в принятии регистрации, и, что несмотря на открытие молитвенного дома, некоторые верующие, помимо него, собираются по домам. Таким оказался Михаил Шпак с большой группой молодежи: они продолжали иметь молитвенное общение, и даже материальные средства использовали, с молитвой, по своему усмотрению, благотворя, главным образом, семьям узников и остро нуждающимся.

Часто на совещаниях проповедующих или на членских собраниях, Михаил дерзновенно отстаивал евангельские принципы в служении Господу и свободу благовествования, на которую, изредка, почему-то покушалось избранное руководство и, в частности, Сыч Фома Лукич.

Фома Лукич в общине старался держаться несколько, как говорят, в тени. Проповеди говорил искусно, если не со слезами, то таким елейным голосом, на что никто другой способен не был, и многие относили его проповеди к числу назидательных, безукоризненных. В поведении он был сдержан, при беседе очень внимателен и даже, немного приторно любезен, ко всем окружающим был исключительно наблюдателен.

Однажды, когда пресвитер в беседе с молодежью, вызвал ее на легкий, массовый смех, Сыч терпеливо дождался конца беседы, потом, перед молитвою, степенно заявил развеселившейся молодежи:

— Юноши и девицы! Это хорошо, что вы так доверчиво приняли разумные советы нашего дорогого брата, старца-пресвитера, но должен вам напомнить, что христианам позволена только святая улыбка, но не смех, которому вы здесь дали место.

Все эти, и подобные этому, моменты многих держали в недоумении, как можно допустить мысль о неблагонадежности такого старого, благочестивого служителя? Тем не менее, у верующих распространилось убеждение, что до своего обращения и присоединения к общине баптистов, Сыч Ф. Л. служил в органах ЧК.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});