1937. Большая чистка. НКВД против ЧК - Александр Папчинский

Жену и сына Евдокимова осудили и расстреляли в один день — 26 января 1940 года. Вместе с родными Евдокимова расстреляли и несколько чекистов «северокавказцев» — начальника Сочинского ГО НКВД капитана ГБ И.И. Шашкина, начальника Новороссийского ГО старшего лейтенанта ГБ НКВД Н.А. Абакумова, начальника 1-го спецотдела УНКВД Орджоникидзевского края капитана ГБ И.Л. Кабаева, начальника 4-го (СПО) отдела УГБ УНКВД Краснодарского края капитана ГБ Ф.И. Шапавина[539].

2 февраля 1940 года и сам Евдокимов предстал перед Военной коллегией Верховного суда СССР. Его обвинили в том, что он «…с 1922 года являлся агентом польской разведки. В 1932 году был завербован Бухариным в нелегальную организацию и по прямому указанию Бухарина создавал заговорщическую организацию в пограничных войсках и органах НКВД. В 1938 году установил контакт с руководителем заговорщической организации в НКВД Ежовым и принимал участие в подготовке терактов против руководителей партии и Советского правительства»[540].

На судебном заседании Евдокимов от всех своих показаний, данных на предварительном следствии, отказался. В последнем слове бывший «патриарх» северокавказских чекистов заявил:

«Показания с признанием своей вины я начал давать после очных ставок с Ежовым и Фриновским и после особого на меня воздействия. Я назвал на предварительном следствии около 124 участников заговора, но это ложь, и в этой лжи я признаю себя виновным…

После того как на меня начали давать показания Ежов и Фриновский, я не вытерпел и начал лгать…

Я прошу одного, тщательно разобраться с материалами моего дела, меня очень тяготит, что я оклеветал много лиц…

Я понимаю, что мои показания суду покажутся наивными, но это так было. Я хочу рассказать пролетарскому суду только правду… Я скоро умру, но я хочу сказать суду, что при новом руководстве аппарат НКВД работает так же, как работал и при Ежове, а отсюда получаются к.р. организации, представителем которой сделался я и другие.

Об этом я убедительно прошу донести СТАЛИНУ. Я не был сволочью, но стал таковым на предварительном следствии, так как не вытерпел и начал лгать, а лгать начал потому, что меня сильно били по пяткам»[541].

В одно время с Евдокимовым перед судьями Военной коллегии предстали и его «подельники» — Ежов и Фриновский. Возможно, что в их оправдательных выступлениях можно было услышать слова их бывшего товарища Ефима Евдокимова, сказанные им в 1923 году в Харькове, только с иной интонацией. О том, что они свои преступления «…относят на совместно работавших товарищей, которые, как хорошо организованная машина, главным образом и проделали всю столь колоссальную работу по искоренению контрреволюции…», а сами они являлись «…только рычагом этой машины, регулируя их работу, получая задания Центра, применяя методы работы, опять-таки выдвигаемые этой машиной, как логический результат этой работы…»[542].

Но все эти оправдания совершенно не интересовали судей. Приговор для всех трех подсудимых (Евдокимова, Ежова и Фриновского) был один — высшая мера наказания. На следующий день — 3 февраля 1940 года — Евдокимов был расстрелян. Так закончилась эпопея Евдокимова и других…

«Осколки» некогда могучего племени северокавказских чекистов пережили лихолетье тридцатых и Великой Отечественной войны, да и самого Сталина. Вышел на свободу и был реабилитирован Александр Иосифович Кауль. Бывший нарком морского флота СССР и заместитель министра юстиции РСФСР Семен Семенович Дукельский умер персональным пенсионером союзного значения в 1960 году в Москве…

Чудом выжили в сталинских лагерях М.И. Малыгин, Б.Я. Кальнинг, М.Н. Коста. Бригадного комиссара М.Н. Косту в январе 1940 года осудили на десять лет лишения свободы. Она якобы была «организационно связана с активными участниками антисоветской организации, действовавшей в органах НКВД…была в курсе преступной деятельности и содействовала в сохранении от разоблачения участников названной выше антисоветской организации»[543]. Отбыв тюремный срок в местах лишения свободы Кемеровской области, и выйдя из лагеря полным инвалидом, Мария Несторовна была передана под опеку родной сестре Н.Н. Александровой, проживающей в Харьковской области. Реабилитировали Косту в июле 1956 года.

Судьба уберегла и Федора Тимофеевича Фомина. Ближайший товарищ Евдокимова и Фриновского был осужден вместе с другими ленинградскими чекистами «за халатность» в феврале 1935 года после убийства С.М. Кирова к двум годам лагерей и отбыл на Колыму. Свой срок отбывал в относительно комфортабельных условиях, будучи начальником одного из отделов Дальстроя НКВД. В 1937–1938 гг. всесильный Фриновский сберег жизнь давнего товарища, хотя большинство ленинградских «поделыдиков» Фомина было расстреляно. В феврале 1939 года закончился срок его заключения.

К тому времени на соратника Евдокимова в НКВД СССР уже имелись показания бывших «евдокимовцев» А.И. Кауля, С.Н. Миронова-Короля и П.С. Долгопятова. Еще в декабре 1938 года заместитель начальника ГУГБ НКВД СССР Б.З. Кобулов предлагал Берии повторно арестовать Фомина[544]. Его арестовали, но поскольку в 1936–1938 гг. Фомин находился в заключении, обнаружить его «причастность» к преступлениям «ежовцев» было невозможно. Для «порядка» ему дали очередной срок (восемь лет), где он пережил и Сталина, и Берию.

В конце 50-х о нем вспомнили, реабилитировали, дали возможность написать и опубликовать «Записки старого чекиста». Но ставший осторожным Фомин лишь один раз упомянул в своей книге имя Евдокимова, хотя многим ему был обязан, знал его ближе, чем кто-либо другой, и мог рассказать о нем лучше, чем это сделали мы…

Отец советской контрразведки

Единственно правильная история — это та история, которую мы не знаем…Колесо истории катится неприметно для глаз, и нам кажется, нто еще ничего не потеряно… как вдруг, подняв глаза, мы обнаруживаем, что заехали туда, куда не желали бы попасть и в страшном сне. И мы начинаем проклинать того, кто правил колесницей, лицемерно забывая, что вожжи ему вручили сами…

А. Хаусхофер

Об Артуре Христиановиче Артузове писали многие, много, и часто — как «об истинном революционном интеллигенте», «о старом чекисте и соратнике Дзержинского»; как об одном из тех, кто «не молчал и возвысил свой голос» против сталинских репрессий; и обо всем этом в превосходной степени… Наверное, оттого его фигура приобрела в отечественной истории какой-то плоско-плакатный образ, совершенно не отвечающий судьбе живого человека в реальных условиях пространства и времени. Мы же постараемся рассказать о нем по-своему, более объемно, в «трех измерениях», откинув стремление осудить прошлое, сделаем попытку раскрыть истинные причины многих событий тех далеких лет.

В 1881 году в имении Апашково Тверской губернии поселился молодой человек, швейцарец итальянского происхождения Христиан Петрович Фраучи. В Россию он приехал по совету своего старшего брата, тот уже два года как работал у местных помещиков. В дальнейшем Христиан Фраучи сменит много имений и деревень. Он будет трудиться там, где требовались его умелые руки сыровара, уроженца Швейцарии, издавна славящейся своим знаменитым сыром. В имении Николаевка Христиан Петрович познакомился с молодой девушкой Августой Дидрикиль, а затем женился на ней.

Дед Августы был родом из Шотландии. В Россию он попал во время Отечественной войны 1812 года. Учился в Дерпте, работал нотариусом, женился на латышке. Одна из его многочисленных дочерей вышла замуж за эстонца Дидрикиля. В этой семье и родилась Августа Августовна.

Молодые супруги Фраучи через год после свадьбы поселились в имении Устиново, что расположилось близ небольшого тверского городка Кашин. Здесь 17 февраля 1891 года родился их первенец, которого они назвали Артуром Евгением Леонардом. В дальнейшем в семье еще родились дети — Евгения Мария Берта (10 февраля 1892 года), Рудольф Виктор Александр (9 апреля 1894 года), Антония Екатерина (в дальнейшем ее стали звать Ниной) (22 ноября 1896 года), Вера Ольга Берта (22 февраля 1899 года) и Виктор Борис Александр (22 апреля 1902 года)[545].

Воспитанием детей в семье занималась мать — Августа Августовна. Отец, молчаливый и постоянно чем-то озабоченный, редко находил для своих близких теплые слова. Трудная жизнь сделала его человеком суровым и немногословным. Христиан Петрович сумел окончить на родине лишь начальную школу, в дальнейшем упорно трудился, зарабатывая деньги вначале на прокорм себе, затем на обеспечение своей многочисленной семьи. Матушка же Артура была человеком мечтательным и романтичным, много читала. Старший сын, любимец матери, во многом перенял черты ее характера. Упорство же и расчетливость перешли ему от отца.