Над строками Нового Завета - Георгий Чистяков

«Посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим» (Лк 1: 35). Здесь совершенно ясно чувствуется связь одного текста с другим: ветхозаветный текст об облаке, которое наполняет скинию и закрывает ее Славой Божией, звучит в начале Евангелия от Луки, где архангел говорит: «Сила Всевышнего осенит Тебя».

Мы читаем в книге Самуила, во 2-й книге Царств: «И встал и пошел Давид и весь народ, бывший с ним, из Ваала Иудина, чтобы перенести оттуда ковчег Божий…» (2 Цар 6: 2). А в Евангелии от Луки сказано: «Вставши же Мария во дни сии, с поспешностью пошла в нагорную страну, в город Иудин» (Лк 1: 39).

Давид несет ковчег Завета, а Мария несет в Себе Младенца Иисуса. Давид восклицает: «Кто я, Господи, Господи, и что такое дом мой, что Ты меня так возвеличил!» (2 Цар 7: 18). А Елисавета: «И откуда это мне, что пришла Матерь Господа моего ко мне?» (Лк 1: 43).

Почти одна и та же фраза, только в первом случае речь идет о ковчеге Господа, а во втором случае – о Матери Господа.

Давид, как мы знаем из пасхального канона, от радости пляшет перед ковчегом Завета: «Богоотец убо Давид пред сенным ковчегом скакаше играя». А Иоанн Предтеча в чреве своей матери пляшет перед Марией, пришедшей к ним в город. Ковчег Господень принесли в дом Аведдара: «И оставался ковчег Господень в доме Аведдара Гефянина три месяца…» (2 Цар 6: 11). Мария вошла в дом Захарии, как ковчег Господень в дом Аведдара. И, как ковчег Господень, Она оставалась с Елисаветой три месяца: «Пребыла же Мария с нею около трех месяцев…» (Лк 1: 56).

Даже из одного этого сопоставления 2-й книги Самуила с Евангелием от Луки совершенно ясно, что не только средневековые гимнографы Византии и латинского Запада, но и евангелист видели в Марии Ковчег Нового Завета. Мария есть Дева Сиона. Вот что звучит в подтексте этого фрагмента Евангелия от Луки.

Пророк Аввакум восклицает: «…я буду радоваться о Господе и веселиться о Боге спасения Моего» (Авв 3: 18). Еще блаженный Иероним заметил, что «о Боге спасения моего» звучит, как «о Боге Иисусе моем», потому что Иисус и есть спасение. «И сказала Мария: величит душа Моя Господа, и возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем» (Лк 1: 46–47).

Если эти слова, как они сохранились в Евангелии от Луки, перевести с греческого на иврит, то получится: «И возрадовался дух Мой о Боге, Иисусе Моем». Поэтому, когда мы говорим про Господа Иисуса Христа «Спас» или «Спаситель», мы просто переводим Его имя Иешуа с иврита на русский язык. Но поразительно, что все эти ветхозаветные параллели сохранены именно в Евангелии от Луки, который, несомненно, не знал иврита. Значит, Лука сумел сохранить всю информацию не потому, что он хотел сохранить ее, но потому, что Сам Бог захотел этого!

В ответ на слова архангела Мария восклицает: «Да будет Мне по слову твоему» (Лк 1: 38). Очень обидно, что это «да будет» совершенно не передано ни в одном переводе. Дело в том, что в греческом языке кроме изъявительного, сослагательного и повелительного наклонений есть еще optativus – желательное наклонение, которого нет ни в латинском, ни в славянском, ни в английском, ни во французском, ни в каком-либо другом из более или менее употребляемых языков.

В греческом тексте Евангелия от Луки Мария восклицает Свое «Да будет Мне по слову твоему» именно в желательном наклонении. Она говорит не просто «Да будет», а «Да будет, как Я того радостно желаю» – γένοιτο. Какие-то две буковки, один дифтонг – суффикс – οι – абсолютно изменяют значение всего текста: не просто согласие, но согласие, исполненное радости и желания. «Да будет Мне, как Я радостно того желаю, по слову твоему». То есть уже здесь, в самом начале Евангелия от Луки, Мария делает удивительный первый шаг в Своем служении. Она многого не понимает, но, не спрашивая ни о чем, радостно принимает волю Божию.

Совершенно особый момент Евангелия – его поразительная, удивительная радость. Архимандрит Зинон в «Записках иконописца» говорит о том, как грустно и страшно, приходя в церковь, не видеть там ни одного радостного лица, – как не похоже это на христианство, как не похоже это на православие! Именно к радостности служения призывает нас Мария, Матерь Божия, не только Своим «Да будет Мне, как Я того радостно желаю, по слову твоему», но всеми евангельскими текстами о Ней, которые не всегда легко прочитать, не всегда легко усвоить, но которые на самом деле занимают очень важное место в Новом Завете.

Когда-то средневековая Церковь, усвоив почитание Марии с апостольских времен, но не вполне понимая, почему она это делает, почитала Марию Матерью Божией. В какой-то момент это почитание пережило кризис – началась Реформация. Церковь XX века к такому почитанию пришла совсем другим путем, на новом уровне – через прочтение Евангелия от Марии. Папа Иоанн Павел II, выбравший своим девизом слова Totus tuus, «Весь Твой», обращенные к Матери Божией, один из минувших годов провозгласил Годом Марии, связав христианство будущего с тем местом, которое в Церкви занимает Богородица.

Христианство XXI века непременно должно стать богородичным, иначе это будет какая-то сухая, беспомощная и, в общем, никому не нужная, подверженная старению теория, потому что всякая система рано или поздно устаревает. И не случайно особую благодать стяжал преподобный Серафим Саровский – с самого года его смерти, с 30-х годов прошлого века, его почитают именно как святого, открывшего место Матери Божией в нашей Церкви: не просто ритуальное место Богородицы в песнопениях и в ектениях, но особое, очень личное место, с трудом выразимое в словах, но необходимое. И все мы должны прийти от такого ритуального, традиционного почитания Богородицы к подлинному, новому, радостному почитанию Матери Божией и, став вместе с Ней у Креста Христова, радостно принять вместе с Ней волю Божию о нас.

Воскресение

Понять евангельский рассказ о воскресении Христа из мертвых нам помогает Евангелие от Иоанна, повествующее о воскресении Лазаря. Лазарь, пролежавший после смерти четыре дня в гробнице и уже начавший разлагаться, поднимается Иисусом из гробницы, возвращается к жизни и со временем, как говорит церковное предание, становится епископом на острове Крит. Лазарь умер, затем был воскрешен, потом снова умер.

Что именно было с Лазарем? Этот вопрос чрезвычайно волновал читателей Евангелия на рубеже XIX–XX веков: умер ли он действительно, был ли это летаргический сон или что-то другое и каким образом он был воскрешен?

Об этом, естественно, начинает думать читатель, но только в одном случае: если человек вырывает этот рассказ из текста всего Евангелия. Если же читать его в контексте всего Нового Завета, становится ясно, что вопрос этот второстепенен, потому что главное – сравнить воскрешение Лазаря Спасителем и воскресение Самого Спасителя. Лазарь, воскрешенный Иисусом, возвращается к своей прежней жизни, доживает остаток лет, сколько ему отмерено, и умирает, лишь на какое-то время победив смерть. А Иисус воскресает к новой жизни, чтобы уже не умереть никогда! Воскресение Иисуса – не шаг назад, к прежней жизни, а шаг вперед, к новой, еще не изведанной и во многом непонятной для читателя жизни.

Если внимательно читать эти два текста, можно увидеть, что сам евангелист предлагает нам их сравнивать. В рассказе Иоанна о Лазаре говорится: «Вышел умерший, обвитый по рукам и ногам погребальными пеленами, и лицо его было обвязано платком» (Ин 11: 44).

А далее о воскресении Иисуса сообщается, что апостолы, войдя в гробницу, увидели «…одни пелены лежащие и плат, который был во главе Его, не с пеленами лежащий, но особо свитый на другом месте» (Ин 20: 6–7).

В первом случае Лазарь обвязан пеленами, и лицо его покрыто платом, во втором – гробные пелены Иисуса и плат лежат на земле. Такие же гробные пелены, такой же плат, но при этом – всё другое. Одна сцена и похожа (по вещам) и не похожа (по ситуации) на другую.

Когда мы говорим о воскресении Спасителя, о Пасхе Христовой, мы часто мысленно обращаемся к Гробу Господню. Патриарх Никон, как известно, соорудил в Новом Иерусалиме, на берегах реки Истры под Москвой, полное подобие Гроба Господня, а в XIX веке был даже написан акафист Воскресению Христову с припевом: «Радуйся живоносный Гробе, из него же Христос воскрес».

Как в проповедях, так и в богослужебной литературе часто говорится о пустом гробе, который свидетельствует о Его воскресении. Для многих пустой гроб – это доказательство того, что Христос воскрес из мертвых.

Однако, внимательно вчитавшись в Евангелие, мы увидим, что пустой гроб ничему не учит учеников и учениц Христовых. Наоборот, Мария, придя к гробнице рано утром в самый день воскресения и увидев, что она пуста, испугалась, пришла в отчаяние и заплакала. И после этого она трижды на одной маленькой страничке Евангелия повторяет одно и то же, только разными словами: «Унесли Господа моего, и не знаю, где положили Его» (см. Ин 20: 2, 13, 15).