Лейтенант из будущего. Спецназ ГРУ против бандеровцев - Юрий Валин

Ниже по улице появилось что-то бронированное, крупное, родного темно-зеленого окраса. Женька поднапрягся и догадался, что это та самоходка, наконец, дочинилась и выдвинулась к месту событий. Рядом с ней еще что-то шевелилось – ага, и сорокапятку наши с перекрестка прикатили.

Замершая в неприятном удивлении «пантера» опомнилась, гавкнула в ответ – видимо, снаряд прошел выше цели. Наводить немецкому наводчику мешал достаточно крутой спуск. Блеснуло рядом с бортом нашей самоходки – даже чуть раньше донесся звук удара по броне – сорокапятка била точнее, но бронебойно-трассирующий отрикошетил ото лба «пантеры». Терять немцам было нечего – танк рванул вперед, выстрелил на ходу. Наверное, не попал – ИСУ-152 стояла неподвижно, словно нарочно медля с ответным снарядом. Зато сорокапятка лупила как полуавтомат. Провизжал вдоль по улице снаряд, второй задел башню «пантеры»… Немцы неслись вниз, словно спятив и набирая скорости для тарана… Нет, норовили шмыгнуть в переулок. Бронированная тяжелая дура притормозила, сворачивая, и в этот момент ее настиг снаряд нашей самоходки…

Да, раздельное заряжание – большой минус. Зато уж прилетит так прилетит…

Сорокакилограммовый фугасный снаряд угодил в двигатель – «пантеру» почти развернуло, зашвырнуло кормой на кирпичный забор. Танк замер, потекли по бортам струйки дыма. Люки не открывались, должно быть, экипаж оглушило ударом…

…Собственно, и самому младшему лейтенанту Землякову показалось, что рядом с ним по наковальне молотом стукнули. Очень большим таким молотом. Хотя до злосчастного немецкого танка уже с сотню метров насчиталось…

…Кричали от восторга поляки, вновь разгорелась ружейно-пулеметная стрельба – ничего еще не кончилось, немецкая пехота, огрызаясь, отходила в глубь дворов. И отпускать фрицев никто не хотел. Снизу по улице подходили наши автоматчики, сверху спешили поляки…

…Все порядком перемешалось. Аковцы били с крыш и зачищали подвалы, опергруппа прикрывала расчет советского «максима», подавлявшего особо упорные точки. В целом немцы закрепиться не успевали, отходили, и сорокапятка, следующая за штурмующими, только раз и вступила в дело. Женька тоже разок проявил профессионализм и склонил к сдаче в плен ошалевшего сопливого ефрейтора, вознамерившегося геройски обороняться в угольной яме. Пусть народное хозяйство восстанавливает, саксонская морда.

Азартный Анджей расстрелял все автоматные магазины и размахивал парабеллумом. Грабчак кашлял и обессиленно улыбался. С другой стороны площади подошли «тридцатьчетверки», и остатки немцев начали сдаваться…

Женька помог старлею-танкисту втолковать пленным, что и как, полоненных построили, колонна двинулась искать штаб бригады, а утомленный переводчик вернулся к своим. Дождик вроде бы начался – ощутимо накрапывало. Кажется, еще там, на крыше, по жести застучало. Вот жизнь, даже на небо некогда взглянуть.

Оказалось, Анджей уже смылся – с товарищами по подполью встретился и умчался вылавливать оставшихся немцев. Передавал горячий привет товарищу «подпоручнику».

Остатки личного состава сидели на широких ступеньках. Вернее, усталый Грабчак полулежал, завернувшись в шинель, а Катрин слабовольно дымила столичной папироской. Каска товарища старшего сержанта была нахлобучена на голову каменного льва, украшавшего ступени. На поцарапанном металле расплывались редкие капли летнего дождя.

– Видел? – Катерина ткнула пальцем за спину, на двери с разбитыми стеклами. – Опять аптека.

– Угу, заботятся они здесь о здоровье, – Женька покосился на кашляющего в рукав бойца.

– Не особо помогает. Ни им, ни нам, – Катрин сунула окурок под сапог. – Садись, Жень, на дорожку. Пора нам собираться да убираться.

– Что, и до штаба не поедете? Я бы только машину забрал и…

– Подальше от начальства, поближе к кухне. Так, Петро? У нас еще всякие мелкие дела, сборы…

Грабчак слабо кивал.

– Ладно, тебе виднее, – Женька вздохнул.

– Не сопи. Вообще-то я тебе бы «лещей» навешала. Вот за это, – бывшая начальница бесцеремонно впихнула палец в отверстие на переводческом бронежилете. – Здесь и здесь… Ты чем думаешь, а, товарищ Земляков? Не толмач опергруппы, а какая-то томно движущаяся мишень. «Бегущий кабан», «стоящий осел», «интеллектуальный баран».

– А это откуда? – удивился Женька, нащупывая на хаки необъяснимую третью дырку.

– Эх, а еще краткий «Жека». Осиротишь Ирину Кирилловну.

– Не-не, ты чего несешь?! – замахал пострадавшей дланью суеверный переводчик.

– Сюда смотри, лейтенант, – чуть иным тоном приказала Катерина.

…А глаза у нее стали еще зеленее. Пропасть какая-то колдовская-магическая…

– Шо-то ты совсем того, Григорьевна… Понял я. Не пугай.

– Если уж на то пошло, то «Георгиевна». Вечно путают. А еще лингвист фигов с образованием. И не пугаю. Времена к нам идут нелегкие.

– Это мы догадываемся. Слушай, а раз уж такой, гм, парадокс… Если я, к примеру, спрошу, что там за углом стрясется? За временным? Это допустимо?

– Допустимо. Но бессмысленно. Поскольку всё от вас зависит. Ну, и от нас, немножко. На фига тебе сценарий, который ты стопроцентно перепишешь?

– Да я так спросил. Из любопытства. Узнать, насколько далеко «жисть» отрывает благородных леди от рядовых лингва-лейтенантов.

Катрин улыбнулась, так же как улыбалась и в свои бесшабашные двадцать.

– Не дождетесь. Свидимся, спишемся, а то и созвонимся. Кстати, товарищ Жека, если совсем прижмет, то гавань для временного отстоя мы обеспечим.

– Данке, но у нас вроде как служба. Полагаю, нужная Родине.

– Не сомневаюсь, вы не как некоторые, вы дезертирства не допустите. Но обстановка бывает разной, иной раз лучше детей подальше в тыл отправить.

– Ух ты! Это ведь точно. Спасибо. Хотя нам рановато думать…

– Думать никогда не рано. У нас отличный климат, уйма разнокалиберных спиногрызов, неординарный педагогический коллектив. Да и вообще неплохо. Встретим как родных.

Женька кивнул.

…Обнялись. Катрин заверила, что отчеты передаст «как только, так сразу». Передала приветы команде: «толмача весьма перспективного подобрали, и капитан Марчук достойным командиром станет, когда в войну до ушей войдет». Торчку посылался отдельный пламенный привет, Мариха очухается – напомнить, «о чем говорили». Сдала товарищ Мезина спецоружие, поразмыслив, отдала и штык-нож:

– Отнеси на стену, что ли. Скучаю я по Отделу. Эх, и с чего я такая противоречивая и непоследовательная?

– Да, жуть как без тебя скучно, – согласился Женька. – Броник оставляешь?

– Мне тоже сувенирчик полагается. Витюша в курсе.

Наполнялась площадь войсками, еще постреливали в кварталах, но было ясно, что город взят окончательно. Разворачивались перед памятником грузовики, отцепляли полевую кухню…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});