Короли соседнего мира (СИ) - Исаев Глеб Егорович

— Тут? — вопросительно глянул хозяин. И сам себе отозвался: — Тут.

Он порылся в карманах и вытянул большой узорчатый ключ. — Эй, отворяй… Я, пожалуй, посплю… — он сунул ключ Андрею и плавно сполз по стене, усаживаясь возле нее.

Отворив дверь, Андрей затянул груз в прихожую и затворил засов.

"Фу-у… И куда теперь?" — он потыкался в поисках свечи, но, поняв бессмысленность занятия, на ощупь отыскал низенький диванчик, притулившийся под гардеробом. Уложил бесчувственное тело и накрыл сорванным с крюка халатом.

Идти в ночь ему категорически не хотелось.

"Да и оставлять дверь открытой, здесь явно не принято. Решено", — он сделал несколько шагов, больно ткнулся коленом и нащупал изогнутую спинку непонятной мебели. Определить в полной темноте ее принадлежность не сумел. Поэтому попросту устроился на мягком сидении, забросил ноги на спинку и попытался заснуть.

Разбудил громкий голос: — Пропади ты пропадом, изверг… — разорялась мадам. — Насвинячил, да еще приволок какого-то оборванца…

Приоткрыв глаз в слабом свете утра, струящимся из полуоткрытых ставен, различил картину учиненного ими разгрома. Перевернутая вешалка, опрокинутая скамейка. Спящий в развале вещей незнакомец, и он сам, лежащий в совершенно невозможной позе на узенькой кушетке, едва способной вместить одного подростка.

С оханьем разогнул затекшие ноги и сел. Заныла рука. Шевельнул пальцами и потрогал громадную шишку на лбу. Засохшая кровь стягивала кожу не хуже косметической маски.

Андрей потер грязной ладонью подбородок. Хозяйка, ничуть не снижая напора, продолжала звать проклятия на голову своего благоверного.

"Похоже, он крепко поторопился оплакивать уход супруги… — сообразил гость. — А вот меня сейчас точно выставят".

Из кучи вещей послышался слабый стон: — Эй, кто-нибудь… Выньте меня… — Ворох зашевелился, и на свет появилась всклокоченная голова.

Благообразное лицо лавочника, ничем ни примечательное в обычной жизни, сейчас выглядело не намного лучше физиономии его спутника. Однако, страдающий от дикого похмелья муж лишь глянул на голосящую толстуху, стоящую посреди прихожей, и поливающую его отборными ругательствами, затем на сидящего напротив незнакомца. И, наконец, обвел взглядом развал.

— По-мол-чи, — с мукой в голосе произнес он. И вдруг рявкнул, да так, что задрожали стекла: — Цыц, дура. Кому сказал?

Исчерпав силы, ухватился за голову и застонал.

Странно, но демарш помог. Тетка внезапно, словно выключили громкоговоритель, замолкла и, тяжело вздохнув, принялась наводить порядок.

— Стой… — предупредил попытку вступить в беседу страдалец. Он с трудом выпрямился, подошел к невысокому комоду, стоящему в углу, и вынул пару бутылок вина. Доковылял обратно. Протянул одну гостю, а сам сноровисто откупорил вторую.

Приложился к горлышку и оторвался, только когда в посудине осталась лишь половина.

— Так, — посвежевшим взглядом посмотрел он на занятую уборкой хозяйку. — Ты почему не в лавке?

— Какая лавка, придурок, все мозги пропил? Ее же вчера закрыли, за долги… Забыл?

— Ах да, точно, — мимоходом, словно вспомнив о чем-то незначительном, отозвался похмельный муж. — Погоди, ты ведь сказала, что уходишь к аптекарю? — припомнил он новые подробности…

Женщина громко фыркнула и, собрав в охапку сваленное в угол платье, вышла в комнату.

— Понятно… — протянул хозяин. — Теперь ты, — он повернул голову к сидящему с бутылкой в руках Андрею.

— Мы с тобой в трактире возле порта сидели. Ты перебрал, а когда вышли на улицу, на нас напали какие-то бандиты. Короче, мне досталось, а ты заколол троих, — не стал скрывать истину рассказчик.

Мужчина замер, потом сунул руку в развал, на котором до этого спал, и вытянул наружу клинок. Весь в бурых пятнах он говорил сам за себя.

— Так вот что мне всю ночь давило в бок, — с облегчением выдохнул странный лавочник. — А я-то думал…

— Солдат? — заметил он выглядывающий из-под плаща рукав камзола, надетого на Андрее.

— Ополченец…

— Да? Ну, это бывает, — собеседник вновь приложился к посудине и в два глотка прикончил ее содержимое. — А ты что не пьешь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Андрей поставил бутылку на пол: — Не хочется…

— Бертоломео Кларс, — назвался хозяин. — Можно просто Берт. Бывший лавочник, бывший королевский мушкетер, бывший холостяк… — он покосился на приоткрытую дверь, — надеюсь, будущий вдовец… — он хмыкнул своей шутке.

— Славно тебя отделали, паренек. Первосортно, — хозяин со вздохом поднялся с импровизированной постели. — Умыться можешь там, а в остальном, извини, дружище… Эта бутылка — все, чем я могу тебе отплатить за помощь. Кстати, твоя шпага… — он протянул клинок Андрею. — Протереть нужно, а то заржавеет.

Когда Ильин, смыв грязь и засохшую кровь, вернулся в прихожую, там уже был полный порядок. Берт сноровисто придал мебели подобающий вид и теперь развешивал одежду.

— Ты здорово управляешься со шпагой, — произнес Андрей, поправляя плащ. Он уже собрался выйти наружу, когда его остановил голос Бертоломео:

— А вот плащ я тебе носить не советую. Цвета герцога Арнавы тебе явно не подходят. И шпага с его гербом тоже. Не знаю, как они тебе достались, но, если имеются сомнения в законности приобретения, лучше не рисковать.

Ильин нерешительно распахнул полы. — Да, уж. Так не лучше…

— Хозяин, может, сменяешь этот плащ на другую одежду? — поинтересовался он.

— Держать в доме барахло герцога? Да ты шутник, парень. Как тебя, кстати, зовут?

— Андре, — отозвался Ильин после паузы.

— Андре, так Андре… — флегматично протянул Берт. — Вот что, если ты не хочешь, я пожалуй выпью, — он откупорил залитую сургучом бутыль.

Приглядевшись, гость заметил, что вместо большого пальца левой руки у хозяина торчит железный крюк.

— Потерял во время первой компании… — словоохотливо пояснил инвалид. — Да ты присаживайся, — кивнул он гостю. — Раз уж свела нас фортуна, поведай, откуда у тебя это барахло. Только честно, если сумеешь.

— Если коротко и честно, то это трофей. Вчера накинулись трое, хотели развлечься и вот… Умерли.

— Так-так… — всмотрелся в одежду слушатель. — Тогда мой тебе совет, приятель. Снять как можно скорее и молиться, чтобы никто не увидел тебя в нем.

— Маркиз — второе лицо в королевстве. А у него и так идет черная полоса. Не так давно пропал в Гвардарии старший сын. Теперь, судя по всему, новая потеря… Он, я думаю, очень расстроится. Хотя и грех так говорить, но маркиз, похоже, заслужил такой поворот. Уж больно он…

— Значит, сумел отобрать шпагу и положить троих? Удалец…

— Скорее, повезло, — честно признался Андрей. — Я, собственно, только прибыл в город и еще никого не знаю.

— Что не помешало тебе в первый же вечер натворить дел… — продолжил Берт.

— А откуда ты так хорошо владеешь шпагой? — поинтересовался Ильин.

— Ну, всяко бывало… То-се, — невнятно пояснил экс-лавочник.

— Послушай, а сколько ты задолжал?

Берт поднял глаза в потолок: — Десять форинтов.

"Ого, — прикинул Андрей, — впрочем, это единственный выход".

— Хозяин. У меня будет предложение. Ты сдаешь мне комнату и платье, а я заплачу тебе десять монет. А если возьмешься обучить меня премудростям владения шпагой, то еще столько же. Ну?

— Комнату, пожалуй, а вот… — протянул Берт в раздумье. Однако дверь распахнулась, и в прихожую ввалилась хозяйка: — Он согласен. Гони двадцать форинтов и можешь заселяться.

Произнесено это было столь решительно, что Андрей понял, — спорить, если он не враг себе, Берт не рискнет.

— Уговорились, — протянул он крепкую ладонь. — Но, чур, не стонать…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Глава 7

Меркантильность ветреной супруги странного лавочника помогла Андрею разом решить несколько насущных задач. Получить жилье, учителя, а заодно и собеседника. Не говоря уже о таких мелочах, как платье и кувшин теплой воды.

Впрочем, что касается юмора, то он оказался у бывшего вояки своеобразным. Замешенный на полнейшем приятии мира во всех его проявлениях и совершенным равнодушием к видимым материальным благам.