Крестовые походы - Михаил Абрамович Заборов

будут и впредь столь же напористо проникать на восточные рынки, они смогут вообще подорвать экономические и политические позиции Венеции в восточных странах, в особенности же в Византии. Именно теперь, казалось, настал самый благоприятный момент для того, чтобы венецианское купечество активнее, нежели прежде, включилось в крестоносное движение. Только таким путем можно было покончить с собственным неустойчивым положением в Греческой империи и, нанеся ей, если возможно, сокрушительный удар при помощи крестоносцев, раз и навсегда оградить свои барыши и привилегии как от покушений василевсов, так и от конкуренции пизанцев и генуэзцев.

Идеи такого рода вынашивались венецианскими политиками постепенно и созревали по мере развертывания событий. Они приобрели более или менее законченный вид только к 1204 г. Однако не исключено, что зарождение этих планов относится уже к 1201 г., что уже тогда «весьма мудрый и доблестный» дож Энрико Дандоло (по данным итальянского хрониста Марино Санудо, в 1192 г., в год избрания, ему было 85 лет), многоопытный и неукротимый, замышлял сделать наковальню для крестоносного молота как раз из Константинополя. Разумеется, это только гипотеза. В равной мере историк вправе с большей или меньшей долей вероятности заподозрить венецианцев в намерении овладеть Египтом, подступами к Красному морю и его побережьем. Верно одно: мысль использовать захватнические нравы крестоносного воинства к выгоде Венеции зародилась у ее правителей, по-видимому, в 1201 г.

Таким образом, наиболее важная причина, обусловившая позднее поворот событий Четвертого крестового похода, коренилась в экспансионистской направленности средиземноморской политики Венецианской республики, политики, подстегиваемой глубокими экономическими противоречиями с другими североитальянскими торговыми городами. Эти противоречия порождались и определялись главным образом столкновением торговых интересов в Восточном Средиземноморье. В том заговоре западноевропейских политических сил, что с самого начала стал сплетаться вокруг Крестового похода, первым заговорщиком, по выражению Э. Брэдфорда, был венецианский дож.

5.5. Договор о перевозке. Замыслы венецианской плутократии

Судя по последующим событиям, первоначальный план вождей крестоносцев заключался в том, чтобы двинуть крестоносное ополчение в Египет, а уже оттуда, сокрушив главную цитадель мусульманского мира, повести войну за Иерусалим. Во всяком случае, когда через год крестоносцы собрались в Венеции, их главари «единодушно сошлись на том, чтобы двинуться прямо к Александрии, смело осадить ее и скорее попытать не столько свое счастье в войне, сколько силу могущества Божьего». Так передает стратегические замыслы сеньоров цистерцианский монах Гунтер из эльзасской обители Пэрис, знавший об этих замыслах из уст участника похода, аббата того же монастыря – Мартина.

Венецию, однако, совсем не устраивала война с Египтом. У республики Св. Марка были с ним хорошо налаженные коммерческие сношения. Сребролюбивые венецианские купцы, изрядно наживавшиеся на перевозке паломников в Сирию и Палестину, на доставке восточным франкам подкреплений и хлеба с Запада, в то же время с выгодой сбывали оружие египетскому султану. Они ежегодно зарабатывали миллионы, продавая Египту, кроме того, лес и железо, а там покупая рабов. Правда, султан взимал с ввозимых и вывозимых венецианцами товаров различные пошлины, но зато венецианские купцы могли торговать по всей стране и без каких-либо ограничений. Чтобы торговля росла и развивалась, гласила одна охранная грамота, выданная султаном, он обязывался не брать с них ничего лишнего. В Александрии венецианцы держали свой торговый двор, где они могли проживать, как сказано в той же грамоте, свободно и благочестно, находясь даже под защитой собственных воинов.

Денежные люди Венеции, таким образом, не прочь были срывать куш и с христиан и с мусульман: их интересовал только барыш. Да и с точки зрения папства и государств крестоносцев это была торговля с врагом. На франкском Востоке говорили, что для Венеции торговые прибыли несравненно важнее триумфа Креста (не случайно у одного из сирийских хронистов, Эрнуля, родилась получившая затем распространение такая версия насчет Крестового похода, согласно которой его отклонение от первоначальной цели произошло вследствие того, что султан египетский купил у Венеции обязательство направить крестоносцев в другую сторону!).

Иннокентий III вынужден был довольно резко осудить венецианцев за беспринципность: еще в 1198 г. он запретил им продавать оружие сарацинам. Не называя прямо, но явно подразумевая Венецию, папа в общей форме заявил: «Мы отлучаем и предаем анафеме тех лживых и нечестивых христиан, которые доставляют сарацинам против самого Христа и христианского народа оружие, железо и корабельное дерево, а также суда, или служат кормчими на разбойничьих кораблях сарацин, управляют их военными машинами, или дают им какой-нибудь совет или помощь в ущерб Святой земле». Иннокентий III распорядился, чтобы священники напоминали об этой анафеме во всех приморских городах по воскресным и праздничным дням, присовокупив, что церковь не раскроет объятия нечестивым христианам, «если они не откажутся в пользу Святой земли от беззаконного стяжательства». Папа, конечно, адресовал эти угрозы Венеции. Последняя, однако, игнорировала и запреты Иннокентия III, и соответствующие постановления церковных соборов, на заседаниях которых аббаты и епископы метали громы и молнии против тех католиков, которые наживы ради не брезгуют предоставлением оружия врагам Христовой веры.

Итак, для Венеции не имело никакого смысла оказывать поддержку крестоносцам в предполагавшейся войне против Египта: арабы были надежным торговым партнером, а религиозные соображения в глазах венецианских купцов и арматоров стоили немного[7]. Вот почему, взявшись перевезти крестоносцев, республика Св. Марка позаботилась о том, чтобы оставить своим политикам свободу действий при определении направления похода.

По договору Венеция обязалась предоставить суда для переправы 4,5 тыс. рыцарей и стольких же коней, 9 тыс. оруженосцев, 20 тыс. пехотинцев, обеспечить их кормом в течение 9 месяцев. Сверх того «из любви к Богу» Венеция принимала обязательство сама (т. е. за собственный счет) снарядить еще 50 вооруженных галер. Крестоносцы же, со своей стороны, брались уплатить республике Св. Марка за услуги 85 тыс. марок серебром («с каждого коня четыре марки и с каждого человека две марки»). Уплату следовало произвести в рассрочку, четырьмя взносами, последний платеж – не позднее апреля 1202 г. Венеция выговорила для себя также половинную долю всего, что будет завоевано крестоносцами с помощью ее флота и военных сил – на суше или на море. «Половину получим мы, а другую – вы», – гласил соответствующий пункт договора.

С чисто коммерческой точки зрения условия эти были весьма выгодными для Венеции. Иначе и быть не могло: венецианские купцы никогда не действовали наобум, все было рассчитано и подсчитано заранее. Годичное содержание войска в 33 500 человек и 4500 коней – такие, вероятно, выкладки делали «морские разбойники с Адриатики» – вместе с затратами на строительство флота и амортизационными расходами обойдется приблизительно в