Пожиратели гашиша - Юрий Гаврюченков

— Я разожму, а ты лей. — Он втиснул лезвие между зубов доктора, который зашипел и стал брыкаться, но мы крепко держали его. Наконец челюсть поддалась, и я осторожно залил водку в образовавшуюся щель. Тахоев задергался, струя плеснула прямо ему в глаза.

— Держи-держи, — крикнул Слава, зажимая Руслану нос и налегая локтем на подбородок, не давая выплюнуть продукт. — Глотай, падла!

После отчаянной борьбы доктор задышал через рот, и мы поняли, что «Абсолют» им абсолютно усвоен. Повторив операцию, мы отступили на прежние позиции и догнались тем, что осталось в бутылке. Осталось, правда, не много. Я сгонял на кухню еще за одной, по дороге ополоснув лицо и руки; водка, если ей обтираться, — штука липкая.

Руслан опьянел мгновенно. Несколько раз он порывался подняться, но Слава был на страже и укладывал его обратно хлесткими ударами кулака.

Когда мы догадались связать ему ноги, Тахоев стал грубо материться и всячески поносить Славу. Тот оставался спокоен, как удав, но по-дружески побазарить за столом, как намечалось, конечно же, не получилось. Чечен находил какое-то особенное, извращенное удовольствие в том, чтобы ломать нам кайф своим гнусными выкриками. По-моему, он нас провоцировал, и я пару раз порывался набить ему морду, однако Слава удерживал, твердой рукою усаживая меня обратно на стул, и говорил, что лепила — его забота. Марина с демонстративно отсутствующим видом тянула свой ликер, страдания «черного» ее нисколько не трогали, равно как и его матюги, что меня несколько удручало.

Когда мы ополовинили, вторую емкость, Слава удалился в клозет, а я заткнул словесный фонтан, сдернув с ног грязные носки и сделав из них кляп.

— Ты не эстет, — заметила Марина, когда я вернулся к столу.

К сожалению, эффект оказался очень кратковременным: Тахоев выплюнул бяку и принялся поносить площадной бранью уже меня. За каждое из таких выражений у нас на зоне могли убить. Я вскочил, опрокинув стул, когда в комнату вошел Слава.

— Шалит? — прозорливо спросил он. — Счас накажем. Будет пить.

— Да на фига, Слава, — возмутился я, — и так уже столько хорошей водки на него извели.

— Пустяки, — отмахнулся другая, — водки мы еще купим, а вот возможность старшего лейтенанта Тахоева напоить нечасто выпадает.

— Я, блядь, майор! — зарычал с дивана Тахоев.

— За блядь ответишь отдельно, — предупредил я.

— Уже майор, — покачал головой Слава. — Растешь. Что ж, напоить майора медслужбы Тахоева есть наш святой интернациональный долг! — И с этими словами он сел хачику на грудь и воткнул ему в рот горлышко бутылки. Водка забулькала, винтом вливаясь в глотку чеченца. Тот задергался, и Слава поспешно убрал зад с его ребер, чтобы Руслан не выблевал все обратно. Ловко зажав нос и рот, он подождал, пока водка просочится, но долго скучать не пришлось — Тахоев заглотил все разом.

— Во молодец! — похвалил Слава и озадаченно почесал в затылке. — Опа, на самих-то не хватило. Ильюха, у нас еще есть?

— Посмотрим, — сказал я и совершил паломничество к холодильнику, по дороге заглянув в туалет.

«Зачем же я так напился?» — подумал я, оседлав «каменный цветок». Стены моего прибежища плавали в каком-то тумане. Я собрался с силами, поднялся, педантично застегнул штаны и спустил воду. Крышку закрывать не стал — вдруг комунибудь приспичит срочно проблеваться. Когда я возвратился в трапезную, нашему кавказскому гостю чегой-то поплохело. Он ерзал как змея, судорожно пытаясь выдернуть из-под спины связанные руки, и громко стонал. Кажется, он задыхался.

Стоящий на корточках Слава озабоченно смотрел на него.

— Что ты с ним сделал? — спросил я, пытаясь занять место рядом, но пол выскользнул из-под ног, и я опустился на пятую точку. — Он больной или просто выдрючивается?

— Без понятия, — ответил Слава.

Подошла Маринка и деловито положила руку на горло Тахоева. Она пробовала нащупать пульс, как это делали врачи в сериале «Телефон спасения 911», но у нее мало что получалось.

— Пульс отсутствует, — заключила она, беспомощно водя пальцами.

Прикосновение словно вывело Тахоева из кошмара, в котором он метался, и кошмар начался для нас.

— Ар-р! — мотнулась его голова, и острые белые зубы впились в Маринкино запястье. Это было так быстро и неожиданно, что я растерялся.

Мгновенно вывернув из-под себя руку, хачик ударил Славу растопыренной пятерней по глазам.

Слава откинулся на спину и стал кататься по полу, держась за лицо. Маринка истошно завопила, когда чеченец схватил ее за шею и потянул к себе, целясь пастью в гортань.

— Крови! — оглушительно заорал он.

Крик вывел из транса какую-то половину моего мозга, потому что я увидел, как моя правая рука взметнулась в воздух, словно самостоятельное живое существо, описала сверкающую дугу и опустила плоский флакон «Смирнофф» на голову абрека.

Тот подавился собственным воплем и покатился с дивана, увлекая за собой Маринку, оцепеневшую от страха.

Он очнулся почти сразу — обморок был кратким, но и я пришел в себя, вскочил на ноги и дернул Марину за плечи, стараясь оттащить подальше от этого чудовища. Тахоев теперь мало напоминал человека. Осколки сильно поранили его, лицо залилось кровью и сделалось неузнаваемым. Он пытался вскочить, но ноги были связаны, и он извивался, как огромный уродливый червь, стараясь добраться до временно ослепшего Славы, который теперь представлял легкую добычу.

— Хочу твоей крови! — прорычал врач.

«Сам погибай, а товарища выручай!» Я подскочил к чечену и, словно футболист, бьющий пенальти, провел сокрушительный штрафной удар по центру «мяча», забрызгав паркет далеко разлетевшимися красными каплями. Послышался громкий треск, очевидно, я попал по носу. Тахоев отлетел, перевернуля на спину, хрипя и воя, с чавканьем глотая собственную юшку.

— Уй, падла!

Я оглянулся и увидел сидящего на полу Славу, массирующего веки. Он открыл глаза и, часто моргая, уставился на меня.

— Четко попал, паскуда. — В его устах это было разновидностью похвалы. — Где этот дух?

— Вон лежит, — триумфальным жестом указал я.

Мы вместе посмотрели на Тахоева. Вероятно, вспышка активности вымотала его полностью, он валялся пластом и все тише бормотал: — Пить, пить, крови…

Подошла Маринка.

— Как рука?

— Прокусил, — пожаловалась она, — болит.

— Пригляди за ним, — сказал я Славе, — мы сейчас.

В ванной я промыл рану и тщательно перебинтовал. Пустяки, вены не задеты, но полукруглый шрам от зубов теперь всю жизнь будет напоминать Маринке, что с любыми «черными» нужно держаться осторожно, ибо все «звери» кусаются.

Когда мы пришли в комнату, Слава сидел за столом, потягивая остатки ликера. Нам тоже было маленько налито.

— Ну как, — поинтересовался я, — все помирает, ухи просит?

— Просит, зараза, — посетовал Слава и разом заглотил весь свой ликер. Ты водки-то принес?

— Так вот она, — кивнул я на осколки, — водка-то.

— А еще? Нету, что ли?

— Есть, но надо идти. — Я просительно взглянул на Маринку: — Сгоняй.

Когда она вышла, Слава посерьезнел.

— Надо майора к выносу готовить, — сообщил он.

— Не рано? — зыркнул я на часы. — Люди еще ходят.

— Ну, мы прямо сейчас не понесем, но подготовить-то надо… — Он смолк, потому что появилась Марина.

Мы подкрепились еще по полтинничку, и Маринку стало клонить в сон. Я отвел ее в кабинет и уложил в постель, после чего вернулся в комнату, поплотнее закрыв дверь.

Приведение в человекоподобное состояние едва живого Тахоева не заняло у нас много времени.

Связав покрепче руки, мы как следует умыли ему лицо, заткнули тампонами ноздри, чтобы не пачкать салон, и стащили вниз, погрузив на заднее сиденье «Волги». Ему предстояло скорое путешествие в джаханнам[Джаханнам мусульманский ад. (Прим. автора.)]. Со стороны это выглядело исключительно как взаимопомощь изрядно поддавших друзей. Слава попрощался и уехал, а я не нашел ничего лучше, как залечь спать.

Пробудившись в объятиях Маринки весь мокрый от пота и с больной головой, я вылез из-под толстого одеяла, в которое мы зачем-то завернулись, и, спотыкаясь, поплелся в сортир. Башка разламывалась, под ногами валялись какие-то осколки. Что за скоты здесь резвились?!

Утолив жажду прохладным апельсиновым соком, предусмотрительно поставленным в холодильник, я вышел на балкон и стал глубоко дышать, вентилируя легкие. Голова немного прояснилась, но затошнило еще больше. Я заполз обратно в жилье, принял пару таблеток аспирина и протопал в ванную, чтобы привести себя в божеский вид. «Все, хватит, — думал я, ощупывая перед зеркалом помятую физиономию. — Пора кончать с таким образом жизни. Буду по утрам заниматься спортом, может быть, даже перейду на вегетарианскую пищу. Надо перестраиваться, как учил товарищ Горбачев. Займусь научной работой.