Почему не расстреляли Жукова? В защиту Маршала Победы - Олег Козинкин

При всех «неточностях» «Воспоминаний» маршала Победы (а это звание он все же заслужил вполне) его «мемуары» остаются историческим документом свидетеля Эпохи. По ним можно развенчивать дурацкие мифы и о Сталине. Ведь Георгий Константинович пишет, что «29 июня И.В. Сталин дважды приезжал в Наркомат обороны, в Ставку Главного Командования, и оба раза он крайне резко реагировал на сложившуюся обстановку на западном стратегическом(!) направлении». А «30 июня мне в Генштаб позвонил И.В. Сталин и приказал вызвать командующего Западным фронтом генерала армии Д. Г. Павлова. На следующий день генерал Д. Г. Павлов прибыл»[79].

Это как раз к вопросу о Сталине, «впавшем в прострацию» на пару дней, 29 и 30 июня. Человек, впавший в «прострацию», не посещает (обычно) Генштаб и Наркомат (видимо, сначала днем заехал, а потом вечером еще раз) и не устраивает там разнос генералам, обзывая их «ротными писаришками» и «портяночниками» за невозможность за весь день доложить обстановку на фронте. И не дает указания вызвать в Москву командующего Западным фронтом Павлова, допустившего сдачу Минска на седьмой день войны. Если уж человек «впал в прострацию», то он тупо сидит на «даче» и медитирует…

Кому верить в описании реакции Жукова — Микояну или Молотову — читатель, надеюсь, сам и решит. Но уж больно оскорбительно для Жукова Микоян высказался. Унизить, что ли, хотел?

А вот что Молотов, достаточно сдержанный во многих оценках, сказал уже о самом А.И. Микояне:

«— Говорят, идею развенчать Сталина подал Хрущеву Микоян.

— Я не исключаю этого, — согласился Молотов. — Хрущевцы могут этим гордиться. А коммунистам не подходит…

Партию разделить на сельскую и промышленную — нелепо, безусловно.

— Считают, что это было по тем временам прогрессивно, новое слово.

— Какое новое! Гнилое! И сам-то Анастас был гнилой. Микоян очень связан с Хрущевым. Я думаю, что он и настраивал Хрущева на самые крайние меры… Хрущев и Микоян в свое время дошли до того, что пытались доказать, будто бы Сталин был агентом царской охранки. Но документов таких сфабриковать им не удалось. Возможно, они и на меня что-то пытались такое соорудить.

— Один писатель мне говорил, что Молотов ни в каких тюрьмах не сидел, а все было придумано после революции.

— Придумано? Это же все опубликовано. Таких критиков много. Что вы хотите, если нашлись люди из бывших репрессированных, которые пытались доказать, что Сталин — агент международного империализма? Вот какая ненависть, на все готовы…

16.07.1977

— Микоян подлую роль сыграл. Приспособленец. Приспособлялся, приспособлялся, до того неловко… Сталин тоже его недолюбливал. Сталин иногда его крепко прижимал. Но он конечно, очень способный работник. В практических делах — хозяйство, торговля, пищевая промышленность. Он там как раз и приспособился, делал хорошие обороты, работал упорно, человек он очень трудолюбивый. Это у армян вообще неплохое, хорошее качество.

28.08.1981»[80].

Вот такие люди руководили Россией в те годы…

Вместо послесловия

Если мы действительно хотим разобраться в причинах трагедии 22 июня, в роли или вине Г.К. Жукова в тех днях, то потребуются, конечно же, более тщательные исследования архивов и подлинных документов, по которым и станет видна роль или вина маршала Г.К. Жукова за лето 41-го. Данная же книга-исследование написана по вполне доступным материалам.

Одним из способов разобраться в трагедии 22 июня и в определении степени ответственности Жукова за эту трагедию также может стать изучение полных ответов командиров на «расследовании Покровского», проводившемся сразу после Великой Отечественной войны. Часть этих ответов некоторых генералов публиковал еще Военно-исторический журнал в 1989 году. Но полные ответы генералов на те самые «пять вопросов Покровского» никто с момента окончания расследования еще не публиковал и не разбирал. Об этом придется делать отдельную большую книгу-исследование, а пока, для «затравки», приведем воспоминания одного очевидца.

Работая над книгой по ответам генералов, 26.01.2012 г. я получил письмо от военного исследователя Ю.Г. Веремеева, подполковника в отставке:

«Хочу дать тебе еще одну иллюстрацию.

Мой отец, Веремеев Г.Н., в июне 1941 был командиром эскадрона в 152 Ростовском Терском казачьем полку 6 кавалерийской дивизии 6 кавалерийского корпуса 10 армии Западного округа. Правда, он называет полк несколько иначе «152 кавалерийский полк Терского красного казачества».

Отец никогда не писал мемуаров и не вел дневников. На Рождество я ездил к сестре в Омск. У нее хранятся, так сказать, семейные реликвии. И я отыскал среди них несколько рабочих тетрадей отца. Это трофейные рабочие блокноты немецких солдат, в которых они должны были писать свои ежедневные «впечатления». Видимо, по задумке конторы Геббельса, потом писались бы победные истории после Победы Германии над СССР. Сами тетради — меньше современных, для карманной носки, в твердой обложке.

В одной из них я обнаружил интересные записи. Они обрывочные. Скорее, наброски. Да еще и почерк… Плюс карандаш… Написаны, судя по всему, похоже, в конце 40-х.

Эти записи очень похожи на показания. Сдается мне, что после войны органы стали разбирать события войны, особенно начального периода, с тем, чтобы оценить реальный вклад генералов в дело войны. Должно быть, ряд генералов подвергся послевоенным репрессиям, именно когда картинка их боевой деятельности была составлена как мозаика.

Я думаю, что в этих целях производился опрос младших офицеров, переживших войну. (Опрос по «расследованию Покровского» проводился вплоть до полков, и в данном случае могли опрашивать тех, кто остался в живых в тех полках из командиров. Из офицеров всего полка дожили до Победы именно Г.Н. Веремеев и командир другого эскадрона Линьков. — O.K.)

152 полк к 22 июня стоял в г. Ломжа, то есть был самым западным полком в Белостокском выступе.

Вот эти записи. Быть может, это будет тебе интересно:

«Примерно с начала июня командирскому составу были указаны на картах рубежи, которые должны были быть занимаемы подразделениями по тревоге. Мой рубеж был…

Запрещалось посещать рубежи в военной форме и пользоваться биноклями, компасами, картами.

Провел осмотр примерно 6 июня под видом знакомства с местным населением в связи с предстоящей коллективизацией, выступил с докладом о преимуществах колхозного строя на хуторах….

21.6 вечером в клубе полка проходил смотр художественной самодеятельности с участием местного населения. После смотра фильма и товарищеский ужин. После ужина комполков были вызваны на совещание к комдиву Константинову. Командир полка перед убытием велел командирам не расходиться и удерживать в клубе разговорами хозяев хуторов. Тогда же я отметил, что многие из них нервничают… добиваются разрешения вернуться домой.

Комполка вернулся вскоре после полуночи, но в клуб не пришел. Всем были объявлены воскресные мероприятия (спортивные состязания, помощь хуторянам в ремонте дорог и т. п.).

Я пошел в штаб, это уже было около часа ночи, где комполка командирам эскадронов поставил боевые задачи и разрешил убыть по квартирам, приготовиться к походу. Велел предупредить жен быть к готовности к эвакуации. При мне комполка отдал распоряжение парторгу полка вытянуть на товарную станцию оба эшелона для эвакуированных к 3.00.

Еще до 3 часов ко мне прибыл мой вестовой, доложил, что объявлена тревога. Когда я скакал с вестовым, то видел в городе на перекрестках конные разъезды от нашего полка. Насколько помню, это были бойцы разведвзвода. Когда мы доскакали до околицы, то со стороны еврейского местечка по нам было несколько винтовочных выстрелов.

Возле хутора Развидова нас встретил замкомвзвод моего эскадрона и доложил, что эскадрон на марше, и мы стали догонять эскадрон. В это время я уже слышал редкую артиллерийскую стрельбу, а со стороны военного городка был виден дым и зарево.

Видел около десяти спиленных телеграфных столбов. Эскадрон я догнал, когда бойцы уже начали окапываться на намеченном рубеже. Это было уже после 3.00. Немецкие самолеты я увидел, когда они летели в западном направлении в это же время. Доложил о занятии рубежа. Вестовым от комполка (через вестового) поступил приказ отвести лошадей в галенковский лес и оставить их там с коноводами.

Пограничников я не видел, и контакта у меня с ними не было, телефон взвод связи ко мне не протягивал, вся связь была только вестовыми.

Слева от меня в 300 метрах занимал оборону эскадрон Линькова, справа никого не было, там болото. Первая немецкая атака силами до взвода была около 6.00. Отбили легко винтовочным огнем. Эскадрон потерь не имел. Были ли потери у немцев, точно сказать не могу.