Поющие пески. Дело о похищении Бетти Кейн. Дитя времени - Джозефина Тэй

— Но в этом нет никакой необходимости! Ведь…

— Мы почему-то считаем, что в половине одиннадцатого утра должна быть масса свободных столиков в «Анн Болейн», — добавила миссис Шарп.

— Не беспокойтесь, мистер Блэр, — сказала Марион. — С нашей стороны это только жест. Мы хотим только выпить кофе у «Анн Болейн» и больше уж никогда не переступим порога этого кафе.

— Но это даст Милфорду лишний повод…

— Пусть Милфорд привыкает к нам, как к занимательному зрелищу, — сухо перебила миссис Шарп. — Жить безвыходно в четырех стенах не так уж весело.

— Но…

— Ничего, скоро они привыкнут к виду таких чудовищ, как мы, и перестанут обращать на нас внимание. Если вы видите жирафа раз в год — это действительно зрелище. Но если вы видите его каждый день, он входит составной частью в пейзаж. Так вот, мы решили стать составной частью милфордского пейзажа.

— Что ж, решение стать составной частью пейзажа не так уж плохо. Но выполните одну мою просьбу. (А уже поднимались занавески на окнах первых этажей, уже появлялись в окнах лица.) Не ходите в «Анн Болейн»! Хотя бы сегодня! Пойдемте выпьем кофе в отель «Роза и Корона».

— Пить с вами кофе в «Розе и Короне», мистер Блэр, и впрямь прелестно, но это не избавит нас от морального несварения, а оно прямо-таки убивает меня!

— Мисс Шарп, я взываю к вашему благоразумию! Сами же вы сказали, что, быть может, поступаете по-ребячески, ну, так и в виде личного одолжения мне, вашему адвокату, умоляю вас: не ходите в «Анн Болейн»!

— А это называется шантаж! — заметила миссис Шарп.

— Во всяком случае, возразить мне нечего. Будь по-вашему! — Марион слабо улыбнулась Роберту. — По-видимому, придется идти пить кофе в «Розу и Корону», — со вздохом добавила она. — И именно тогда, когда я так ждала этой минуты, когда этот жест удался бы мне особенно хорошо…

— Нет, это надо же! — послышался голос сверху, видимо, из какого-то окна. Но в этих словах, ранее произнесенных Карлеем, на этот раз звучало не восхищение, а искреннее негодование.

— И ставить здесь автомобиль нельзя, — сказал Роберт, — это не полагается, не говоря о том, что ваша машина привлекает общее внимание.

— А мы и не собирались ее здесь ставить, — отозвалась Марион. — Стэнли собирался что-нибудь сделать с нашей машиной, и мы думали отвести ее туда. Надо сказать, что Стэнли не в большом восторге от нашей машины.

— Понятно. Ладно, еду с вами, а вы садитесь, пока мы не собрали тут целую толпу.

— Бедный мистер Блэр, — вздохнула Марион, нажимая на стартер. — Как, должно быть, ужасно появляться на людях в таком малопочтенном обществе, особенно после долгих лет спокойной и безмятежной жизни.

Она произнесла это без всякого злорадства, без насмешки. Напротив, в голосе ее звучала искренняя симпатия, и эти слова запали в голову Роберта и не отставали от него всю дорогу.

Навстречу вышел Билл, вытирая руки промасленной тряпкой.

— Доброе утро, миссис Шарп, рад вас видеть. Привет, мисс Шарп. А вы здорово починили лоб Стэнли! Рана заросла так, будто ее доктор зашил. Из вас бы вышла образцовая медсестра.

— Ох, нет! У меня не хватило бы терпения выносить капризы больных. Хирург — другое дело. На операционном столе не покапризничаешь.

— Когда вам понадобится эта развалина? — спросил незаметно подошедший Стэнли.

— Часа хватит? — спросила Марион.

— Года не хватит, но попробую сделать все, что можно, за час. — Стэнли поднял глаза на Роберта. — Что слышно о Гинеас?

— Мне сказали, будто надо ставить на Бали-Буджи.

— Чепуха! — отрезала старая миссис Шарп. — Никто из потомства Гиппократа никогда не приходил первым к финишу. Сдавались без борьбы.

Трое мужчин с изумлением уставились на нее.

— Неужели вы интересуетесь скачками? — спросил Роберт.

— Нет. Лошадьми. Мой брат выращивал чистокровок… — Взглянув на их лица, она засмеялась коротким сухим смешком, словно курица прокудахтала. — Вы, очевидно, воображаете, что я, отдыхая после обеда, читаю библию, мистер Блэр! Или, быть может, книгу по черной магии? Ошибаетесь, я выписываю газету, где ежедневно одна страница посвящена бегам и скачкам. Поэтому-то я и не советую Стэнли ставить на Бали-Буджи. Если какая-нибудь лошадь и заслуживала такого идиотского имени, то именно эта.

— А на кого тогда ставить?

— Уж если вы непременно собираетесь делать такую глупость, как играть на скачках, то лучше ставьте на Комински.

— Комински! — воскликнул Стэнли. — Но там крупные ставки!

— Вы, конечно, можете потерять свои деньги и делая ставки поменьше, — сухо сказала она. — Идемте, мистер Блэр.

— Ладно, — согласился Стэнли. — Пусть будет Комински. А десятая часть выигрыша — вам.

По сравнительно безлюдной Син-Лэйн они вышли на оживленную магистраль, и у Роберта было ощущение, будто он этим ясным, солнечным утром очутился на улице мало того что беззащитным, но еще и неодетым. Он краснел за себя, ведь рядом спокойная и равнодушная шла Марион, и он надеялся, что она не заметит этого его состояния. Он пытался болтать как ни в чем не бывало, но вовремя вспомнил, как легко и безошибочно Марион умела угадывать его душевное состояние, и понял, что вряд ли ему удастся держать себя естественно.

В кафе отеля было пусто, если не считать одинокого официанта, подбиравшего мелочь, оставленную на столике Беном Карлеем. Когда они уселись вокруг черного дубового стола, на котором красовалась ваза с желтофиолями, Марион спросила:

— Вам известно, что нам вставили стекла?

— Да.

— Вы что, подкупили их? — поинтересовалась Марион.

— Нет, просто сказал, что стекла выбили хулиганы. Если бы стекла выбило ветром, грозой, возможно, до сих пор их бы не вставили. А хулиганы — это другое дело, с хулиганством следует бороться. Поэтому-то у вас и новые стекла.

Роберт и не узнал бы, что голос его звучит не так, как обычно, если бы Марион, вглядевшись в его лицо, не спросила:

— Что-то случилось?

— Боюсь, что да. Я как раз собирался сегодня приехать к вам и рассказать. Именно теперь, когда газете «Эк-Эмма» приелась история Бетти Кейн, за дело взялась газета «Уочман».

— Великолепно, — сказала Марион. — «Уочман» выхватывает факел из ослабевших рук «Эк-Эммы». Просто очаровательно!

— Очевидно, у вас есть осведомители в редакции «Уочман», мистер Блэр? — спросила старая дама.

— Нет, это мне сказал Невил. Редакция собирается напечатать письмо его будущего тестя епископа Ларборо.

— Ого, — хмыкнула миссис Шарп, — Тоби Бирн!

— Вы его знаете?

— Он учился с моим племянником, сыном брата, у которого был конный завод. Итак, Тоби Бирн. Значит, он не изменился.

— Судя по вашим словам, он вам не нравится?

— Я его едва знаю. Однажды он приехал на каникулы вместе с моим племянником, но с тех пор его больше не приглашали.

— Да ну?

— Он узнал, что мальчики при конюшне должны вставать на заре, и пришел в ужас. Заявил, что это рабовладельческий строй, и отправился уговаривать ребят бороться за свои права. Если они объединятся, сказал им Тоби, то ни одна лошадь не выйдет из конюшни раньше девяти часов. Мальчишки, конечно, подняли его на смех и еще годы спустя вспоминали его советы…

— Видно, он не изменился, — заметил Роберт. — Чем меньше он знает о существе дела, тем больше суетится. Невил предупредил меня, что говорить с ним бесполезно, и все же я позвонил ему вчера вечером и со всей возможной тактичностью объяснил, что дело это весьма сомнительно и что своим письмом он повредит двум женщинам, возможно, ни в чем не виновным. Куда там! Мне напомнили, что «Уочман» существует именно для свободного выражения мнений, и намекнули, что я пытаюсь этому свободному выражению помешать. Поэтому я спросил, как он относится к линчеванию, ибо, мне кажется, что именно это его идея… Спросил, конечно, после того как понял, что говорить с ним бесполезно.

Он принял чашку кофе из рук Марион.

— Он, кажется, богат, Тоби Бирн? — поинтересовалась миссис Шарп.

— В этом повинна компания «Коуан Крэнбери соус».

— Да, да, жена. Я и забыла. Вам сахару, мистер Блэр?

— Между прочим, вот два ключа к вашим воротам. Один, если не возражаете, я оставлю себе. Второй, по-моему, будет правильно отдать полиции, пусть время от времени делают обход. Могу также сообщить вам, что теперь в вашем распоряжении имеется частный сыщик. Некий Алек Рамсден.

— Никто не узнал фотографию, опубликованную в «Эк-Эмме», и не написал об этом в Скотленд-Ярд? — спросила Марион. — Я так на это надеюсь!

— Пока еще нет. Но будем надеяться. С помощью Бога и Алека Рамсдена мы победим.

Она внимательно взглянула на него.

— Вы в самом деле в это верите? Верите в конечную победу добра?

— Верю.