Любовь под прикрытием - Маргарита Ардо

цветными специями, зелёные флаги и портреты Аятолл на громадных постерах под потолком, я направился прямиком по аллее к купольному залу. Тут по кругу продавали ковры и керамику, а в центре под мозаичным потолком, достойным отдельной истории, располагался голубой восьмиугольный бассейн – удобное место встреч, откуда потом легко можно затеряться в одной из четырёх многолюдных аллей.

Я остановился, не выходя на эту внутреннюю площадь, сделал вид, что меня страшно интересуют куски штампованной вручную ткани. А сам с предельным вниманием принялся осматривать пространство. На уровне второго этажа, в старых арках вместо стёкол и витражей были вставлены разнокалиберные деревянные двери, можно подумать, тут коммуналка для местных «Карлсонов» – ни одна лестница к этим дверям не вела. Скучающие молодые торговцы коврами стояли у лавки, одна женщина в чёрном озабоченно перебирала недорогие подделки, сложенные рулонами на деревянных платформах. Ещё двое типичных иранцев в клетчатых рубашках общались у высоких глиняных кувшинов. Снуло канючился у выхода в подсобку велосипед. Соглядатаев не видно, но и рыжей русской тётки тоже… Чёрт! Где же эта треклятая Вера?! Она ведь не могла уйти!

И вдруг слева, у еще одной лавки с коврами я заметил столик, похожий на видавшую виды деревянную парту, возле неё на раскладных стульях сидел седой мужчина в серой жилетке поверх розовой рубахи, в тёмно-красных штанах и закутанная в коричневый платок а ля рязанская матрёшка сотрудница из моего бывшего посольства. Они пили чай из узких стаканчиков. Фух, это просто типичная иранская вежливость – хозяин заметил ожидающую долго женщину, предложил стул и угостил чаем. Я выдохнул почти с облегчением и направился к ней.

Οна сразу увидела меня, воткнувшись недружелюбным взглядом. Обернулась к лавочнику и что-то сказала с фальшивой улыбкой. Тот тактично закивал и ушёл к товару. Ассимилировался с бордовым рядом ковров своими штанами, растворился, словно хамелеон.

– Наконец-то! – прошипела Вера.

Я подошёл и сел напротив неё с самым невозмутимым видом.

– Паспорт?

– Вот, – она буквально швырнула на «парту» документ в зелёной обложке.

Я быстро раскрыл. На фото Кнопка была слегка перекошена. Впрочем, редко кто в паспорте красив и свеж. Главное вот – Любовь Алексеевна Гарсия-Гомес, дипломатический паспорт, полная неприкосновенность, иначе политический скандал. На сердце стало легко. Можно лететь! Ура! Ура, Γосподи,трижды, как на кремлёвском параде: Уррра-а-а!!!

– Спасибо. Всего хорошего, Вера! Больше не балуйтесь с травками. Закругляйте преступную деятельность,так как поблажка вам была одноразовая, – игриво сказал я, пряча Кнопкин паспорт во внутренний карман куртки.

Я хотел было встать, но Вера шикнула:

– Сидите! – выложила из сумки на стол 98-листовую тетрадь в толстой обложке из синего кожзама.

Я изумлённо изогнул бровь.

– Что это?!

Поджав губы, Вера пробурчала:

– Мне пришлось заказывать со срочной доставкой из Тегеранского посольства корочку. У нас не оказалось пустых в наличии, как я и предупреждала. Через знакомую. Она прислала с экспресс-курьером в Исфахан. Между прочим, за срочность пришлось приплатить…

Я пропустил это мимо ушей, пусть спишет комиссионные со своей наркоторговли.

Вера фыркнула и добавила, откровенно меня ненавидя:

– Так вот, эта моя знакомая, которая помогла, Марьяна Бобрыш, знала вашу жену. Довольно близко.

– Да, я её помню, – опешил я.

– Она передала вам тетрадь вашей бывшей жены, Натальи. Вот она. Марьяна сказала, что давно собиралась передать, но всё не доводилось.

Холодный ком упал в мой желудок, и я взял синюю тетрадь в руки. На кожзаме остался влажный след от моих пальцев.

– Вроде дневник, – буркнула Вера.

Дневник. Мои мысли стали вязкими и медленными, а дыхание перехватило, словно меня ударили под дых.

«Таша?.. Что ты расскажешь мне о себе?..»

Я сидела, как на иголках. Чуть не упала лицом в сиденье, когда к нам подошёл полицейский. Вовремя сообразила стыдливо прикрыть рот платком, как жена ревнивого мужа. Страҗ порядка не обратил на меня внимания, выдал извиняющемуся шофёру квитанцию о штрафе и что-то приказал на фарси.

Водитель завёл двигатель и обернулся ко мне:

– Простите, ханум, никак не могу стоять здесь дольше, – сказал он мне на плохом английском.

– Но мой муж будет нас искать… – заволновалась я.

– Машина приметная, – вздохнул иранец, – найдёт. А иначе просто у меня заберут права, а автомобиль доктора Фариза изымут до выплаты штрафа.

Мы отъехали к аллее с обрезанными почти под корень кустами роз за старинными зданиями базара. Не так-то легко нас тут было найти,так что усидеть я уже не смогла. Более того, что-то тревожное, неопределённое, но неотступное, как кошмар, увиденный ночью и забытый при пробуждении, заставило меня нажать на ручку двери.

– Вы знаете, мистер, где находится бассейн на площади в ковровом ряду Кесарийе Базар? – спросила я шофёра.

– О да, – с готовностью вновь повернулся ко мне мужчина. – Правда, ковровых рядов здесь по меньшей мере, три… Но ближе всего к этому выходу тоже есть.

– Расскажите, пожалуйста, – сказала я, готовая пнуть его от нетерпения.

– Зайдёте в ворота, куда вошёл ваш муж, потом через караван-сарай, направо и прямо-прямо-прямо. Вы точно в него упрётесь.

– Спасибо! Никуда не уезжайте! – вспомнила я командный тон и, продолжая прикрывать платком нижнюю часть лица, решительно вышла из авто.

В стильном плащике,именуемом здесь «манто», было зябковато. Я опустила руку в карман, привычно перекладывая ответственность и мандраж на свой супер-болт. Перебежала через дорожку прямо под бампером жёлтой таратайки, опустила скромно глазки перед полицейским, надеясь не упасть тут же в обморок.

Через расписные ворота, которым и Елисеевский позавидовал бы, я попала в уютный двор с фонтаном, а затем вошла в распахнутые двери, пахнущие стариной. Смесь музея, дворца, минарета, выставки народных ремёсел и вещевого рынка обрушилась на меня запахами, голосами, эхом, пестротой.

Я сосредоточенно сжала губы и зашагала туда, куда направил меня водитель, не распыляя внимание на лишнее. Злобный гном из подсознания гундел: «Всегда тупые героини в кино, которых просят никуда не лезть, уходят, а потом приходится спасать их задницу. Или уже поздно спасать. Получаются «милые кости».

Сердце моё колотилось, но я ответила самой себе: «Я туда и обратно. Под платком лица не видно. Если с Рафом всё нормально, хорошо. Только покажу ему, куда перебазировалась наша машина».

Я довольно быстро увидела развилку,точнее просторное, гораздо более светлое помещение и голубое нечто по центру, что вполне могло быть бассейном. Мне навстречу шли две крепкие, как бочонки, женщины. По