Волнения, радости, надежды. Мысли о воспитании - Владимир Немцов

Вольно или невольно, но кинопрокат пропагандирует этот танец, и сейчас, видимо, не осталось ни одного школьника, который бы с ним не познакомился. А так как в «Золотой симфонии» танцуют его именно школьники, причём с сигаретами в зубах, то почему бы ребятам не последовать примеру своих австрийских сверстников? Всегда найдутся недалёкие подражатели среди миллионов зрителей, особенно юных, — тех, кому мы ещё не успели привить основы настоящей культуры.

Мы можем сколько угодно удивляться: откуда, мол, в каком-нибудь шахтёрском городке появились знатоки рок-н-ролла? Почему вдруг тем, кто наблюдает за порядком на танцплощадке, пришлось взять на себя совершенно не свойственные им функции: определять, что танцует эта пара — краковяк, неприличный рок-н-ролл или нечто вроде безумного твиста.

Должен признаться, что, облагороженные артистическим исполнением эстрадных артистов, которые вносят в эти танцы непосредственность и юмор, они не кажутся вульгарными.

Но ведь не это в них ищут наши подражатели. Там акробатика, ритмика, а в ряде западных фильмов под пародией скрывается и эротика, причём грязная и пошлая. Я уже не говорю о плохих эстрадниках, иной раз увидишь такое и в студенческих «капустниках», а главное, что расплодились убогие подражатели, которые распространяют эти танцы среди молодёжи.

Однако я ни в коей мере не хочу преувеличивать вред того, что некоторая часть нашей молодёжи страдает подобным увлечением. Как говорится, всё пройдёт. Мода есть мода.

А кроме того, ей подвержены лишь немногие отщепенцы, о них и фельетоны писали, и карикатуры на них рисовали. Кто же стиляг принимает всерьёз? Всё это случайное, наносное. В самом деле, почему бы с этим не согласиться? И нужно ли было большую и очень важную тему о буржуазных влияниях на молодёжь начинать с разговора о танцах? Однако не следует забывать, что танцы — наиболее массовое развлечение молодёжи, особенно девушек.

Я писал об этом в романах, выступал на страницах газет, повторял и на страницах этой книги, но железные клетки танцплощадок, где хозяйничают странные юноши с манерами трясущихся параноиков, являются чуть ли не самым притягательным местом для некоторых юных девиц.

Вот где развивается тот жалкий пародийный «стиль», который ничего общего не имеет с танцем. Никакими запретами делу не поможешь. Сатира, как правило, не доходит до ограниченных девиц и постоянных завсегдатаев танцплощадок и вечеринок.

Общественное вмешательство? Это большая сила, если не пользоваться такими методами, как измерение ширины брюк, чем раньше грешил кое-кто из представителей комсомольского патруля, пытаясь определить, не стиляга ли перед ним. Это обидно и оскорбительно для всех.

Нужен откровенный разговор без издёвки и за пальчивости. Надо объяснить нашим доморощенным «иностранцам», что с большим удивлением стали бы смотреть на него, появись он в своём утрированно модном костюме на улице любого европейского или американского города. Откуда, мол, такое ископаемое? Все люди, как правило, одеваются скромно, со вкусом, и никому из них не хочется поражать общество своей экстравагантностью.

Мне приходилось бывать в разных странах, но за последнее время даже в США я что-то не встречал разрисованных галстуков с купальщицами или обезьянами, за которыми так охотятся наши стиляги. Правда, на прилавках некоторых магазинов встречались всякие пёстрые рубашки, будто бы сшитые из газетных страниц, рубашки с фотографиями, банкнотами, с вывесками баров и ресторанов… У американцев такие «распашонки» когда-то считались модными, но для пляжа, для дома… В городе в таком одеянии не показываются.

А наши несчастные стиляги! Я знал одного студента и как-то увидел его вечером на московской улице. Рубашка у него была с пальмами и попугаями, дешёвенькая, безвкусная… Японцы сбывают эту продукцию в Америку, но в приличные магазины её не берут: спроса нет.

И вот этот студент, изучающий античную культуру, считал для себя обязательным побывать на открытии любой художественной выставки, мог рассуждать о разных периодах в творчестве Пикассо…

— Что же касается одежды, — лениво цедил он сквозь зубы, — то это — дело вкуса.

Напрасная уловка! Напяливая на себя долгополый широченный пиджак, кстати говоря, давно уже вышедший из моды, худенький, хрупкий юноша меньше всего думает о вкусе. Он хочет быть непохожим на всех, он привлекает внимание, а это при отсутствии собственной индивидуальности, душевных качеств — всего того, что определяет человеческую красоту, уже как-то выделяет его среди окружающих. К тому же подобный индивидуум считает себя приобщённым к европейской культуре: ведь мода идёт с Запада…

С оглядкой на европейский стандарт

Я совершенно сознательно остановился на внешних признаках, свидетельствующих о том, что есть у нас молодёжь, которая весьма некритически воспринимает модные веяния в буржуазной культуре. Однако каждому понятно, что даже внешнее подражание чаще всего ведёт к более серьёзным последствиям. В погоне за сомнительными развлечениями у молодого человека появляются презрение к труду, цинизм, равнодушие.

Ведь этот едва вступивший в жизнь человек пользуется не великим наследием мировой культуры, а питается объедками или подчас даже отбросами со стола пресыщенных снобов — тех, кто ищет острых ощущений в разнузданном рок-н-ролле, уродливой живописи и, наконец, в человеконенавистнических фильмах.

Вполне естественно, что патологические фильмы с убийствами, нагромождением ужасов и прочую стряпню, характерную для буржуазного, особенно заокеанского, кино, мы не покупаем. Но разве пошлость, вроде картины «Фанфары любви», не влияет на неокрепшие умы и юные сердца? К сожалению, подобные фанфары звучали с тысяч советских экранов и пока ещё продолжают звучать.

А потом появляется и своё — более умеренное, но нечто похожее. Нет нужды приводить примеры, о них не раз писалось в газетах.

Удивляет другое. Как на родине Эйзенштейна, Пудовкина, Довженко и многих других прославленных мастеров, утвердивших новаторские принципы советского кино и показавших всему миру величие социалистической культуры, вдруг появились кинорежиссёры, сумевшие быстро отказаться от завоёванного и в угоду моде стать эпигонами слабостей, а не силы итальянского неореализма?

Просмотрите десятки советских фильмов последних лет, особенно тех молодых режиссёров, которые считают себя новаторами. Начинается, а порой и сопровождается фильм дикторским текстом. Один и тот же надоевший формальный приём. Этот приём вполне закономерен при экранизации классики, где каждое слово — драгоценность, с ним трудно расстаться, оно в мыслях героя, оно главенствует, потому что первоисточник — книга великого художника. Голос диктора или мысли вслух литературного героя органически входят в ряд иностранных и советских фильмов.

Но нельзя же пользоваться одной и той же художественной манерой в разных жанрах. Бедный, вялый язык иных сценариев, худосочные мыслишки героев вовсе не требуют, чтобы их подавали «крупным планом». Но мода есть мода.

Я бы не стал останавливаться на некоторых подражательных приёмах, характерных для ряда современных советских фильмов, если бы это не влекло за собой сопутствующих явлений.

Мы восхищаемся мастерством выдающихся итальянских или французских художников кино, сочувствуем бедному люду, героям большинства этих фильмов. Можем посмеяться над незадачливыми персонажами комедий, чаще всего отмеченных настоящим художественным вкусом, причём — я подчеркиваю — с тонким пониманием национальных особенностей народа. Это придаёт фильму убедительность и пробуждает у зрителя тёплые и благодарные чувства.

Однако механическое перенесение на советскую почву манеры неореализма или тем более мещанского ревю вызывает естественную тревогу. Мало того, что наша молодёжь привыкает к приниженному показу советской действительности, где якобы исчезла романтика, подвиг, где великие идеи нашего времени отодвинуты на задний план и выпячивается мелкий бытовизм.

Мало этого. В поступках героев, в манере держаться, в одежде, даже в причёске — всюду чувствуется оглядка на современный европейский стандарт.

Нельзя забывать, что молодёжь склонна подражать полюбившемуся киногерою или актрисе. Они могут воспитывать художественный вкус.

Я получил несколько писем. В них зрители жалуются, что во многих современных фильмах внешний облик советского человека утратил то своеобразие, простоту, изящество, которыми отличалась такая изумительная актриса, как, например, Л. Орлова. Её костюмы, причёски всегда были современны, но она оставалась именно нашей, советской актрисой, даже в роли американки Диксон. Сейчас многие наши героини и герои мало отличаются от актёров западных фильмов. А возьмите серию всевозможных девушек с адресами и без оных — опять-таки модный европейский стандарт. Жаль, что так давно не появлялась на экранах «Девушка с характером», именно с советским характером, с присущим ему упорством, с поступками, овеянными романтикой, с настоящей, большой и благородной целью.