Сомнительная версия - Юрий Вигорь

— Это замечание не по адресу, наше дело принять груз и доставить на место, — отвечал с невозмутимым спокойствием помощник капитана. — Двадцать четыре часа вам на разгрузку, а не уложитесь — простой судна будет за счет колхоза, уплатите штраф пароходству.

— Черт знает какие у вас порядки, — кипятился Коптяков, размахивая руками. — Я жаловаться буду товарищу Черезседельникову! Призовем вас к ответу через газету! У нас здесь сейчас находится корреспондент. Специально пошлю за ним. Пусть увидит, можно ли разгружать судно в отлив. Пусть расчихвостит вас в фельетоне… — Он окликнул паренька и велел сбегать в гостиницу, позвать Куковерова.

— Эко напугали! — снисходительно посмотрел на него моряк. — Фельетон фельетоном, а вы лучше не теряйте времени зря, катер у вас есть, буксируйте понтон к правому берегу, а я вернусь на плашкоут. Что толку препираться зря.

— Пойду подгоню трактор да захвачу троса подлиннее, — сказал Жуков Коптякову. — Как застанет малая вода — будем волочить груз на санях. Хоть сколько перетащим, а все не ждать без дела.

Коптяков кивнул, продолжая стоять с насупленным видом, скрестив руки на груди.

Из-за здания старого склада вынырнула фигура Куковерова.

— А вот и товарищ корреспондент! — громко сказал председатель. В двух словах он объяснил Куковерову суть дела.

— Это же чистое шкуродерство, — воскликнул тот. — Я разберусь, зайду по приезде в Архангельск к начальству пароходства. Куковеров, — протянул он руку помощнику капитана.

— Патрикеев, — отрекомендовался тот.

— Очень приятно, товарищ Патрикеев. Нехорошо получается, обижаете колхозников. Они пупки, можно сказать, надрывают, борются за высокие показатели на сенокосе, а вы… Мало того что радиограмму не послали, так еще пришли перед отливом и угрожаете штрафом. Чем писать фельетон, я бы с радостью сделал заметку об экипаже вашего доблестного дредноута в «Водный транспорт». Что вам стоит задержаться здесь на несколько часов? Сошлитесь после на мелкую поломку, неполадку в лебедках…

— Ну, знаете, это несерьезно, — покривил губы старпом.

— Тогда придется переговорить лично с капитаном. Не хотите по-доброму — буду действовать иным образом… Чем можно добраться на сей дредноут? — спросил он у Коптякова.

— А мы сейчас идем обратно, — заметил Патрикеев. — Попутно прихватим и вас. — Они спустились к берегу и сели в дюральку.

— На слова-то корреспондент дошлый, ишь как лихо захвостнул, — сказал один из стоявших неподалеку стариков. — Может, и уломаете капитана, скосит тот нам маленько время на кроткую воду.

— Как же, спеши радоваться, — махнул рукой сосед. — Курьи титьки с их возьмешь да свины рожки. Не первый год спорим с ими.

На понтон уже заводили концы. Маленький буксировочный катерок гулко постукивал дизелем, поджимаясь левым ботом. К берегу спускался народ. На двух старых кобылах волокли развалистые сани с выдававшимися по бокам креслинами.

Капитан плашкоута первым делом потребовал у Куковерова удостоверение, долго вертел в руках, придирчиво разглядывал, поинтересовался, почему просрочено. И вообще — какое дело внештатному корреспонденту газеты «Трибуна земледельца» до морских уставов? В разговоре с ним Куковеров как-то разом осекся. Не рад уже был, что ввязался в это дело. Сухо объяснил, что некогда все продлить, мотается то в одну командировку, то в другую…

Наконец тот вернул удостоверение и сухо отрезал:

— Говорить нам с вами не о чем, отправляйтесь на берег.

…Уже шла вовсю разгрузка, повизгивали лебедки; на понтоне укладывали мешки три парня и четверо стариков.

На угор выкатил старый трактор, из кабины вылез Жуков, подошел к Коптякову.

— Из области, что ли, корреспондента прислали?

— Как же, пришлют… Сам в творческую командировку приехал, — обронил, глядя на реку, Коптяков. — Орловский он. Очень сознательный и грамотный товарищ. Сейчас познакомлю.

— Дак я уже кое-что о нем прослышал. Сказывают, пьет он, однако, любит застолья…

— Дак чего не сделаешь ради знакомства. Может, и употребил для контакта, как говорится. Да вон он с понтона по сходням идет.

— История-то у нас не шибко… — заметил скептически Жуков.

— А это еще как посмотреть. Пусть хоть какую напишет. Для нужного дела сгодится. Пусть отразит контраст между вчерашним и сегодняшним днем… Сам понимаешь, идеологическая работа сейчас важнее всего. На такое дело мне денег не жалко. Пусть читает про нас народ…

Подошел Куковеров. Вид у него был несколько смущенный, чуть подергивалось от тика левое веко.

— Спорить с этим капитаном бесполезно, бюрократ чертов. Формалист! Ему хоть кол на голове теши — не хочет ничего знать, кроме инструкций. Записал фамилию, продерну в фельетоне. Всыплю по первое число. Я им покажу штрафы, покажу, как подрывать колхозный бюджет! — горячился он.

— Познакомьтесь, это наш председатель сельского Совета Никита Афанасьевич Жуков, — сказал Коптяков.

— Весьма рад, — протянул руку Куковеров. — А я видел с понтона, как вы из трактора вылазили, принял сперва за тракториста.

— Ну, это он ради необходимости вспомнил свою прежнюю профессию. Наши-то механизаторы все разъехались на сенокос… — пояснил Коптяков.

— Вот это замечательно — от сохи, так сказать, от трактора — к командному посту! Вполне яркий образ молодого руководителя… — заметил Куковеров с радушной улыбкой. Он полез в карман, достал тюбик и стал натирать лицо и руки. — Комары у вас, право же, какие-то остервенелые. Не хотите ли натереться… — предложил он.

— Дак мы привычны, не замечаем уж их, — поблагодарил Жуков. — Я вот что хотел у вас спросить, почему именно к нам на Север приехали? Неужели там, в Орловской области, не нашли, о ком написать? Или про все тамошние колхозы уже напечатаны истории?

— Ну что вы, простор для творческого человека еще есть и на Орловщине, но лично мне давно хотелось попасть в ваш экзотический край… Ради такой поездки даже своим летним отпуском решил пожертвовать…

— Никита, давай подгоняй трактор! — крикнули с понтона.

Беседу пришлось прервать. Жуков забрался в кабину и тронул рычаг.

18

«История, — писал тем часом Марей, — завсегда была, говоря по-простому, поисками человеком своего счастья. И чтоб не делать нам ошибок теперь, не вредно оглянуться на них в прошлом. Конечно, завеса мечтаний скрывает наше будущее, но давайте мечтать трезво. Хочу привести для примера некоторые исторические факты из былого Поморья:

„Всеподданнейшее ходатайство мещан гор. Колы Ее Императорскому Величеству Всемилостивейшей Государыне Екатерине Великой. Ваше Императорское Величество, осмелимся всеподданнейше просить внять нашим нуждам. В городе Коле хотя и не имелось никогда лодейного строения, но жители имеют небольшие ладьи, называемые кочмары, кои покупают в городе Архангельске, да сверх того и архангельских купцов приходят суда в Колу с казенною привескою, а иногда и для распродажи хлеба и протчего, а обратно увозят изловляему жителями рыбу и ежегодно от случающихся в море бурь получают вред, а иногда гибель и имеют нужду в поправке судов, для чего неименуемо ежегодно надобно пятьдесят дерев длинною одной с половиной сажен, в отруби от пяти и до шести вершков. Избавьте от взыскания с лодок за топорную работу по пяти рублей, за лес для домового строения — попенных денег, да даруйте право беспошлинно строить ледники купцам третьей гильдии. Обучающиеся здесь промыслу голландцы, скандинавы и другие иностранцы строят беспошлинно ледники и скупают у нас рыбу, вывозят ее и наживаются на том. У поморов же из-за обложения большой пошлиной нет ни коптилен, ни ледников, отчего нам большой убыток…

Мая месяца 1776 года. Мещанин Филипп Алексеев, сын Голодной“.

Так вот, — продолжал писать Марей, — с тех пор прошло почти двести, а у нас и по сей день нет на побережье ни коптилен, ни холодильников, а потому и негде хранить выловленную под берегом рыбу. В Архангельске же о том вроде и не заботятся. Председатель тоже не думает об этом, а зря!»

Иногда, копаясь в старых библиотечных книгах и журналах, он подолгу задумывался и, давая волю своему воображению, мысленно переносился в давние времена и словно становился свидетелем кровопролитных распрей между викингами и биармами в древнем Поморье. Потом он делал еще скачок во времени и вот уже брел непроходимыми лесами с раскольниками, которые тайно пробирались в их край, тогда еще малообжитой, шел с ними на медведя, устраивал запруды на притоках рек, рубил становища, ставил часовни…

«Богом данная земля, здесь век не пропадем с рыбой и зверем», — говорили старообрядцы, поражаясь красоте и богатству здешних мест. И хотя с тех пор прошло немногим больше трех веков, места ведь эти почти не изменились, остались девственными те озера и реки. Даже развалины древних становий можно было еще разыскать среди каменистых кряжей в верховьях Золотицы и Кулоя. Только народ теперь жил не в лесах, а на побережье, у вольного моря. Здесь, на месте одного из поздних становищ, и была теперь их деревня Чигра. Колхоз «Свобода».