Другие: Она родная (СИ) - Мэйз Евгения

Она видит канистры с бензином. Только на мгновение ей становится дурно о т осознания предстоящего преступления — Майк Баркер внял ее словам и решил поджарить ее собственном доме, вместе с собаками и доказательством подкупа свидетеля-потерпевшего.

Деревянные мечи не ломаются, столкнувшись с другой поверхностью. Как бы не была зла и взята врасплох Кэш она намеренно выбрала игрушечные мечи и, чтобы не собирались сделать люди, она контролирует себя, старается, чтобы все обошлось только ушибами и переломами, тогда как они готовы превратить ее в отбивную.

— Что у тебя?! — из-под рук верзилы вылетают искры, а слова тонут в заливистом лае. — Она жива? Джо?!

Джо сейчас в нокауте и в ближайшие дни ему будет совсем не до того.

— У меня почти все готово!

Кэш с разбегу прикладывает его о дверь псарни и еще раз, темная шапка остается в ее руках. Здоровяк сначала пытается двинуть ее плечом и даже задавить массой, попятившись, он оборачивается к ней. Его лицо в подтеках крови, взгляд совершенно безумный не то от боли, не то удивления. Он пытается замахнуться на нее. Тук! Дерево соприкасается с деревом, кувалда падает на землю, скользнув и оставив вмятину на его рыжих ботинках. Мужчина воет окровавленным ртом лишенных нескольких зубов, в следующее мгновение он говорит «офф», словно сдувшаяся кукла и опадает ей на ноги грузный массой.

— Сейчас, милые!

— Так мне поджигать или нет?

— Погоди!

Запах бензин становится просто нестерпимым, на Кэш попадают капли с крыши, пока она бьет по двери кувалдой.

«Они подготовились!»

Кэш злится на себя. Она не придала значения беспокойству Флагера, а стоило, хотя бы чуть-чуть, но поостеречься. Это не гелендваген Алекс протекал, это они заранее подготовились, чтобы замести следы!

— Я сейчас!

Снап смотрит прямо на нее сквозь сумрак, периодически бросаясь на кого-то из своих, чтобы они не наскакивали на дверь и не попали под возможный удар!

— Так дело не пойдет! — Всего три удара, а она взмокла так словно в бане, — Я сейчас!

Собаки окружают ее, скачут обрадованные ее появлением. Ей надо вытащить их раньше, чем люди подожгут дом.

— Где Найдж? Кто тебя так?

Снаружи слышится возня, той стороны ударяют по двери, но Кэш в ответ бросается на створку со всей силы своего веса, еще и еще!

— Куда она делась?

— Она внутри! — Найдж кашляет и отплевывается. — В псарне!

Слышно много голосов, даже то, как чиркают спички и занимается пламя. Дверь подпирают чем-то. Снап бросается на дверь, исчезая в ее текстуре.

— Не смей!

Раздается рычание, проклятия и брань. Она оглядывается на псов. Ей нужно поторопиться! Сделать что-то посущественнее, чем таран двери со своими шестьюдесятью килограммами.

— Снап!

Проклятия и ругань, крики и рычание. Выстрел. Слышен жалобный скулеж. Кэш вылетает из сарая, попадая в бушующее пламя — горит дом, горит снег под ногами, лопаются стекла. Кэш понимает, как никогда четко, что смелому псу уже вряд ли поможешь и ей надо вытаскивать остальных либо до последнего быть с ними.

— Снап!!! — она сжимает холодные рукояти мечей, глядя на отброшенное тело на снег тело пса.

Он не шевелится. Кэш бросается к нему, тащит подальше от огня, бросает в лапы туйи.

— Вам конец! — произносит она тихо, но так чтобы услышали все. — Твари!

— Стреляй в внее!

— Куда она делась?!

Дуло дробовика еще дымится от пороховых газов, капли крови от прокушенной руки окропляют землю алым рисунком словно полотна Джордана Иглза, однако следующий мазок куда больше похож на спецэффекты к фильмам Квентина Тарантино.

— Ты первый! — ее вакидзаси легко вспарывают горло убийцы собаки.

Она убьет их всех! Всех до единого! Быть может кто-то скажет, что надо жалеть людей, но не животных. Не правда. Надо жалеть тех, кого любишь! Кто достоин сострадания, а не только потому что он носит гордое звание человек. Они убили ее собаку, только за то, что она защищала свой дом.

— Кеш! — кричит ей кто-то, отбрасывая от еще булькающего кровью мужчины. — Не надо!

Их всех резко и неожиданно подбрасывает в воздух. Кэшкувыркается в воздухе, вместе с другими мужчинами, с еще живым телом мужчины, выбрасывающим в разные стороны остатки крови. Через секунду она падает, больно приложившись бедром о холодную плотно утрамбованную землю.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ниран! Ниран! Пожалуйста! Сделай что-нибудь!

Кэш пытается встать, правая нога едва слушается ее, но она все-таки делает это и идет к лежащему в кустах Снапу. Огонь ревет, стремительно поглощая старую постройку.

— Плевать на дом! Помоги ему.

Кэш пытается, нащупать пульс животного. На него страшно смотреть от заляпавшей и уже замерзшей крови, от вспоротых дробинами ран.

— Керр!

К счастью, вампир не ждет ее просьб о помощи, быстро соображает, что к чему. Керри, не обращая внимание на пламя сует руки в огонь, хватаясь за края двери, тянет ее на себя, высвобождая собак. Кто-то из псов бежит наружу, кто-то возвращается, но скулит, не решаясь ринуться обратно, вслед за женщиной, что бросилась в постройку вытаскивая потерявших сознание и задохнувшихся животных.

— Снап, милый! Держись! Не умирай! Тут столько демонов и вампиров вокруг! Как ты оставишь меня одну? Что будут делать эти оболдуи без тебя?

Лили лезет под руку, рычит и лижет раны вожака!

— Ты неподражаема! Травишь пса на своих же спасителей!

Ниран подхватывает собаку на руки, тянет ее за руку и резко вздергивает наверх. Кэш вскрикивает, но самая острая боль уже позади.

— Пошли к нам.

— За мной!

Прибежавшая Керр передает ей еще одно тело, вновь исчезает и возвращается еще с двумя.

— Один постоянно скатывался, — объясняет она смущенно, словно Кэш укорила ее чем-то.

— Фу! Фу! — кричит на псов Кэш, глядя на то, как они рычат и бросаются на Керр, — Черт бы вас побрал! Все за мной! За мной!

Кэш пропускает их в портал, оглядывая на дом, что теперь не потушить, на место перед ним, что превратилось в скотобойню или кровавое полотно Поллока, обращает внимание на отсутствие других тел, но не задается вопросом куда подевались бандиты Баркера. Она просто шагает в портал, прижимает к себе бездыханное животное.

***

— Никогда не оперировал собак.

Ниран вытирает руки, глядя на бледную Кэш.

— Только вскрывал.

Она молчит, глядя и беспрестанно гладя распластавшееся на столе тело Снапа. Он пострадал из-за ее упрямства, из-за собственной смелости и преданности. Кэшеди качает головой уже в который раз, пытаясь сдержать слезы. Они все-таки пробиваются наружу и катятся по щекам.

«Он ведь просил меня быть дома! Просил!»

Ниран не любит сантименты и всяческие нежности по отношению к другим. В совершенно неподходящих ситуациях он может блеснуть шуткой из сборника черного юмора; указать на твои собственные ошибки вместо того, чтобы утешить; не ответить на слезы жалости к себе. Он такой. Другой он только с Кэрриан.

— Он поправится. Хуже пришлось тем, кто надышался дыма.

Не было ничего страшного в огнестрельной ране, удар дроби лишь частично пришелся в тело хаски. Видимо тот, в кого он вцепился пытался освободиться от его хвата, бросая его из стороны в сторону. Но Снап все равно мог умереть от потери крови, не подоспей Керр и Ниран так быстро.

— Куда…, - она вытирает слезы, поднимая глаза на Кьета, откашливается сбивая хрипоту. — Куда ты дел людей?

— Не помню.

Он отмахивается от вопроса вместе с улетевшим в мойку полотенцем.

— Не все ли тебе равно?

Наплевать. Пусть сдохнут!

— Не трогай. Пусть пока полежит здесь. Но поить и убирать за ним будешь самостоятельно.

— Хорошо-хорошо, — она трогает усатую, обычно такую строгую морду, гладит его возле носа и тот совсем-совсем слабо хмурится. Ей скорее всего показалось. Снап — боец, но он не мог так быстро отойти от наркоза. Ей так жалко его.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Иди. Он будет спать, а ты будешь реветь рядом с ним? Больше тебя никто не ждет?