Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Весь вечер?
— Весь этот вечер, и все остальные вечера, начиная с завтрашнего. А знаете, чем мы будем заниматься завтра вечером?
— Не имею понятия.
— Как раз тем, что вам так не нравится. Будем думать, говорить и строить планы, понятно?
— Какие еще? — не очень умно спросил я.
— Послушайте! — серьезно сказала она. — Старый, сухой, бестолковый человек! Разве вы еще не поняли, что я вас выбрала? И не делайте вид, что при этих словах вы не ощутили прилива счастья. Ощутили! Я вас выбрала всерьез. И единственное, чем вы еще можете спастись — это бежать без оглядки. Чем скорее, тем лучше. Потому что пройдет очень мало времени — и вы больше не сможете убежать от меня никогда, поняли?
— Значит, — спросил я не без некоторой обиды, — вы решили ко мне прислониться?
— Если вы окажетесь того достойны, я решусь даже на большее. Но предупреждаю: вы будете просить меня долго и всерьез. И будете благодарны мне за согласие — если я соглашусь, конечно, — целую жизнь. И вот планы насчет всего этого мы и будем строить. Те планы, в которых мы будем на «ты». Только пожалуйста, — вдруг попросила она другим, очень серьезным голосом, не думайте, что вам теперь все позволено. Наоборот. Это не случайное знакомство. И не будет никакой случайной связи. Лучше не надейтесь на это. Потому что это… это может оказаться самой большой обидой. Вы поняли?
— Да, — сказал я, помолчав.
— Знаете — я вам верю. И что поняли, и что не станете… Поверьте, я ведь уже говорила, я лучше знаю — когда.
— Не бойтесь, Оля, — сказал я. Несколько секунд мы прошли молча.
— Скажите, а вы уверены, что мы идем правильно? Здесь какие-то дикие места…
— Это в темноте так кажется. Мы идем в нужном направлении. Думаете, я не умею ориентироваться на местности? — Тут я невольно усмехнулся, вспомнив старый армейский анекдот. В деревне мама говорит маленькому мальчонке: «Смотри, машины подъехали, дядя офицер вылез, карту развертывает, сейчас будет дорогу спрашивать…» — Даже не уверен, а знаю, что правильно.
— Тогда я спокойна.
Темнота стояла уже глухая, и я на краткое время действительно испугался было, что не сразу найду дачу Лидумса, и до сих пор стойко державшаяся Ольга начнет сдавать. Однако уже через минуту-другую после моего уверенного ответа я выделил из множества других небольшой домик с высокой шиферной крышей на тесном участке, где уложенные в ряд бетонные плиты вели во встроенный гараж. Я не бывал здесь давно, и на всякий случай глянул на прибитую у калитки жестянку с номером, прежде чем толкнуть калитку и пропустить Ольгу вперед. Направляясь к дому, мельком оглядел участок — насколько вообще можно было хоть что-нибудь увидеть. Видимо, огородничеством Лидумс рассчитывал заняться в отставке, пока же — по эту сторону дома, во всяком случае — виднелось лишь несколько ягодных кустов да три хилые яблоньки. Окна были темны — Лидумс, следовательно, задерживался, не устояв перед искушением «попробовать кое-какие соображения на практике» — эти его слова сейчас всплыли в памяти. Я нашарил в кармане ключ, отпер туговатый замок и вступил в темноту. Ольга в нерешительности переступила с ноги на ногу. Я постоял секунду, припоминай, где здесь был выключатель, вспомнил и протянул руку влево. Вспыхнула неяркая лампочка. Я подал Ольге руку, она оперлась о нее и переступила через порог широким шагом, как переступают через яму. Наверное, какая-то граница была пересечена в этот миг, и это почувствовали мы оба.
IIМы промокли и были голодны. Именно в такой последовательности и надо было действовать: согреться, потом насыщаться. Я вдруг почувствовал себя сильным и независимым — гораздо более, чем был на самом деле; такая метаморфоза происходит обычно с мужчиной, когда он вдруг чувствует себя, и только себя одного ответственным за благо и мир женщины, что рядом, что верит в него. В большой комнате у Лидумса был камин, если только его не успели снести: у дачевладельцев порой жажда деятельности проявляется в стремлении к постоянной перестройке того, что может служить еще долго и верно. На этот раз камин оказался на месте. Дров, правда, не было, но я знал, где они хранятся: Лидумс был мужиком хозяйственным. Я выскочил в дверь, дождь встретил меня, как старого знакомого, но дрова — метрах в десяти от дома — были надежно укрыты толстой полиэтиленовой пленкой. Я набрал полное беремя, бегом вернулся, с грохотом ссыпал их у камина; грохот падающих на пол дров в сырую погоду звучит обнадеживающе. Дрова были сухими. Они загорелись быстро, камин, как и встарь, чуть подымил, но, согревшись, перестал.
— Придвиньте диван поближе, — попросила Ольга. — Посидим.
— Сейчас. Сначала приготовлю что-нибудь поесть.
— Хозяин не обидится за налет?
— Он заранее дал добро.
— И на меня тоже?
Не ответив, я вышел на кухню, где маленький «Саратов» гудел тихо и добросовестно. Не сказать, чтобы его распирало изнутри, но кое-что все же там было. Хлебный ящик стоял на кухонном столике. Я открыл его и на ощупь попробовал залежавшиеся в нем полбатона.
— Сосиски или яйца? Только предупреждаю: без хлеба.
— Тогда сосиски, — откликнулась Ольга из комнаты. — И я чего-нибудь выпила бы. От простуды.
— Обеспечим.
— Вместе с вами.
— Нет, — сказал я. — Мне не положено. Но могу присутствовать, и отвечу… — я заглянул в банку, — отвечу кофием.
— И мне, — сказала она.
Сосиски сварились быстро, кофе тоже; двух конфорок для дачи совершенно достаточно, я думаю. Я придвинул к камину маленький столик, поставил тарелки, положил вилки, ножи и наконец-то сам уселся рядом с Ольгой, и тепло коснулось моей кожи мягкой кошачьей лапкой.
Мы быстро поели, Ольга все-таки выпила рюмку шершавого (по моим воспоминаниям) кубинского рома — ничего другого в запасах Лидумса не обнаружилось, — потом мы сидели рядом к смотрели в огонь, и нам было хорошо, как только может быть хорошо людям, пришедшим с дождя и наслаждающимся самыми простыми и главными в мире первобытными удовольствиями: ощущением сытости, тепла, сухости и близости человека, с которым хочешь быть близок.
Камин — тот же костер, только заключенный в каменный ящик. А костер сближает, как хлеб, у костра не сидят с врагами. Но цену костру знает не каждый. Туристы, например, хотя и пользуются огнем, не имеют подлинного представления о том, что же такое костер, он никогда не был для них тем, чем бывает для охотников, геологов, солдат или терпящих бедствие: жизнью и счастьем.
… На тактических учениях в нас не стреляют боевыми патронами; этим учения отличаются от войны. Но мороз и снег по пояс или, в лучшем случае, по колено — не условны: они настоящие, добротные, условности присущи только человеку и созданы им, а у природы все — настоящее. Снег подлинный, и это чувствуешь, когда машины, свернув с дороги, начинают буксовать, и на исходные позиции мы поспешаем уже в пешем строю; когда выдвигаешься по-пластунски на рубеж атаки (снег в голенищах, в рукавах, под шинелью и вообще везде, где можно и где нельзя), и когда, наконец, подана команда «В атаку, вперед!», и стрелковая цепь поднимается… «Быстрее! Быстрее!» кричат командиры, и ты подгоняешь свой расчет и бежишь сам, кажется, уже из последних сил… В голенищах и за пазухой талая вода, вокруг губ — иней, а лицо горит, ты идешь в атаку, останавливаешься, стреляешь — из станкача невозможно стрелять на ходу — и снова бежишь, догоняя цепь, и так до самой команды «Отбой!», которая на этот раз означает не сигнал ко сну, а окончание дня учений…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Диссонанс - Эрика О'Рурк - Научная Фантастика
- Унесенные снами - Сергей Петрович Битюцкий - Рассказы / Научная Фантастика
- Оттенки серого - Джаспер Ффорде - Научная Фантастика / Социально-психологическая / Разная фантастика
- Алмазная труба - Иван Ефремов - Научная Фантастика
- Лора - Натан Романов - Космическая фантастика / Любовно-фантастические романы / Научная Фантастика
- Над бездной - Александр Беляев - Научная Фантастика
- 02-Всадники ниоткуда (Сборник) - Александр Абрамов - Научная Фантастика
- Бойтесь ложных даров! - Дмитрий Вейдер - Научная Фантастика
- Оркестр молчал, и флаги не взлетали - Роберт Хайнлайн - Научная Фантастика
- Вариант "И" - Владимир Михайлов - Научная Фантастика