Тайна убитой актрисы - Алексей Макеев

и опасная. Опасная потому, что обнажает перед уголовным розыском, перед следствием истинные намерения противоположной стороны, подсказывает, что готовность на крайние меры вызвана крайними обстоятельствами. Ну, и убийство – всегда огромное количество следов и улик, как бы исполнитель ни старался. Но сегодня полночная весть была более позитивная.

– Огольцов? А в каком он отделении? Хорошо, Алексей, пусть его там подержат до утра, пусть составляют все протоколы, которые нужны. Ты его оставь за собой, а утром пусть задержанного доставят к тебе в кабинет. В девять утра мы будем у тебя.

– И что он там натворил? – поинтересовался Стас, поняв из разговора, о ком шла речь.

– Бывший муж Загородневой угодил в полицию за пьяную драку. А поскольку ты ориентировку на него давал из Главного управления, то из отделения в область и позвонили. Так что у нас и Огольцов теперь найден, и рычаги против него у нас есть, чтобы мотивировать бывшего майора на откровенность.

Букатов встретил московских полковников возле дежурной части и, еле заметно волнуясь, повел наверх, в свой кабинет, рассказывая по пути о ночном происшествии. Оказалось, что Огольцов сцепился с какими-то парнями, выходя поздно вечером из кафе. Что там произошло на самом деле, пока неизвестно, потому что свидетели разбежались, когда прибыл наряд полиции. А то, что участники драки валят все друг на друга – дело обычное. Сам Огольцов сразу же заявил, что какие-то подонки приставали к девушке, а он за нее заступился. Никакой девушки на месте происшествия уже не было, а вот два сильно избитых молодых человека присутствовали. Судя по всему, противников у Огольцова было гораздо больше, но они разбежались, когда показалась полиция. Эти двое просто были не в состоянии убежать. В обезьяннике бывший майор вел себя спокойно. Когда его привезли и поместили в камеру, он просто улегся спать, не демонстрируя своего несогласия или возмущения. Что это? Выдержка или спокойствие человека, который уверен, что ему ничего не грозит? Гуров решил не ломать голову и велел привести в кабинет задержанного.

Выглядел Огольцов, мягко говоря, «помятым». Причем не только одежда, но и черты лица, и даже выражение глаз были соответствующими. От бывшего майора спецназа попахивало перегаром и немытым телом. Жара, ночь в камере, вчерашняя пьянка. Лев всматривался в лицо этого человека, пытаясь найти следы раскаяния, страха, хотя бы опасения. Но Огольцов выглядел всего лишь хмурым и расстроенным, скорее всего, из-за похмельных симптомов.

Сорокалетний мужчина атлетического сложения, с заметно лысеющей головой и мешками под глазами сидел перед оперативниками и смотрел себе под ноги. Костяшки пальцев Огольцова были разбиты и обработаны медиками. Пара свежих глубоких царапин на предплечье и одна ближе к локтю. Крячко еле заметно толкнул Гурова и, взглядом показывая на локоть задержанного, прошептал:

– Одна несвежая. Помнишь лоскут на заборе в Матвееве? Не там ли он поцарапался, когда лез внутрь?

Лев подумал о том, что весь спектакль с дракой мог быть нужен Огольцову, чтобы скрыть старые ссадины новыми. Но чего-то он не рассчитал. Да и что можно рассчитать в драке?

Крячко сидел рядом и быстро набрасывал в блокноте дополнительный план работы. Установить, где Огольцов жил в Новосибирске в те дни, когда убили Загороднева. Убедить следователя провести у Огольцова обыск с целью поиска порванной куртки и сличения материала, разрыва ткани с изъятым в Матвееве куском. Установить методом опроса возможное происхождение ссадины возле локтя…

А Букатов тем временем начал допрос задержанного:

– Вы понимаете, за что вас задержали, Игорь Владимирович?

Огольцов криво, одними губами улыбнулся, но его улыбка больше напоминала брезгливую недовольную усмешку.

– Кому-то я там вломил слишком сильно? – Бывший спецназовец поднял глаза на оперативника. Потом закинул ногу на ногу и остался сидеть с самым независимым видом. – Виноват, не рассчитал.

– То, что вы виноваты, сейчас обсуждать не будем, – отозвался Букатов. – Вину определяет суд, а я лишь провожу доследственные мероприятия. Моя задача установить возможную причину, участников произошедшего, собрать максимум сведений обо всем, что связано с конфликтом. Итак, из-за чего возникла драка?

– Я не помню, – равнодушно ответил Огольцов.

– Вы были не настолько пьяны, Игорь Владимирович, – с сомнением покачал головой старший лейтенант. – Персонал кафе пояснил, что вы вообще не выглядели пьяным, когда покидали заведение. А выпили вы всего сто граммов виски. Причем поужинали мясными блюдами. Не надо обманывать. Должна быть причина, по которой бывший спецназовец пускает в ход кулаки. Я имею представление о вашей специальной подготовке. Думаю, что вы тоже отдавали себе отчет в том, чем может закончиться для ваших… оппонентов применение вами силы. Так, собственно, и произошло. Двое ваших противников получили телесные повреждения, которые можно отнести к категории средней тяжести.

– Ну, не тяжкие же повреждения, – пожал плечами Огольцов.

– Они вас чем-то оскорбили, может, оскорбили кого-то другого, например, приставали к девушке? Поймите, что причина может значительно повлиять на степень вашей ответственности перед пострадавшими.

Гуров слушал ответы, рассматривал Огольцова и думал, что профессионал такого уровня не стал бы грубо лезть через забор, обдирать руки и рвать одежду. Старший офицер спецназа – это уже о чем-то говорит! Это опыт, знание, умение научить других, умение руководить серьезной специальной армейской операцией. А тут – как школьник за забор зацепился. Может, случайность, расслабился на гражданке? Сомнительно. И все же отметать эту версию нельзя: Огольцов явно играет какую-то роль, это видно.

Допрос ничего не дал. Бывший спецназовец умел держатся, или ему нечего было бояться. По крайней мере, сегодня от Огольцова ничего добиться не удалось. Задержанного увели в камеру, а сыщики принялись обсуждать ситуацию, но тут позвонили из дежурной части.

– Полковник Гуров у вас? Лев Иванович, вас начальник управления просил найти и известить. Дело в том, что на него вышел некий человек, который назвался другом и сослуживцем задержанного Огольцова и просил за него. А рано утром по другому каналу на начальника управления пытались оказать давление. Он не хотел вам рассказывать, дело-то обычное, а вот после сегодняшнего визита просил поставить вас в известность.

– Хорошо, а кто этот проситель? – заинтересовался Лев.

– Назвался подполковником Муромцевым. Он должен подъехать через час. Но начальник управления велел проводить его к вам.

– Отлично, так и сделайте, – обрадовался Гуров тому, что начальник управления внутренних дел оказался толковым полицейским, а не простым чиновником в погонах. – А вы знаете, кто к вашему руководству еще обращался и пытался вызволить Огольцова?

– Нет, не знаю. Вроде бы из областного военкомата или даже со ссылкой на Минобороны. Начальник управления будет завтра утром, так что можете его расспросить сами. Я вам позвоню, когда придет этот Муромцев.

Друг Огольцова появился в управлении через тридцать минут. Помощник дежурного повел его наверх, в кабинет Букатова, а сам дежурный позвонил и сообщил о визите. Оперативники отложили бумаги, блокноты и повернулись к двери, но Гуров строго приказал всем изображать деловую обстановку. Пусть у визитера возникнет впечатление, что он своим приходом сильно отвлек всех от дел.

И вот в дверь коротко постучали, и на пороге появилась фигура полицейского.

– Товарищ полковник, – доложил он Гурову. – Вы просили проводить к вам гражданина Муромцева…

Не успел Лев ответить, как в кабинет протиснулся широкоплечий, светловолосый высокий мужчина. Он вопросительно обвел взглядом присутствующих, явно не понимая, к кому обращаться и кто тут старший. Гуров